Амулет мертвеца - Константин Чиганов
— Ты про своих что…
— Я не знаю. Надеюсь, у них-то все было хорошо. А теперь неважно, конечно. Эти не стали надо мной глумиться — их вожак запретил. Не от жалости, от жадности, рабыня с непотраченным девством стоит много, много дороже. А потом, после качки и вони, меня выволокли на палубу, и я поняла: кругом совсем другие рожи. Думала кинуться в море, пусть берет себе морской хозяин. Но страха моего и стыда они не увидят. Тут все смолкли, и поглядели на корму. А там стоял Ольгер.
Я сразу поняла, в почете. Кто-то пробормотал «кормщик», второй после вождя, еще бы. А он сказал, забирает меня себе. И никто не возразил.
— Но ты не прыгнула в море, — сказала Даша.
— Нет. Не прыгнула. Я постаралась ужалить его побольнее языком. Думала, пусть ударит или грязно обругает, будет проще, я вот тут… — она показала на молчащее сердце, — зажгу ненависть. Посмотрим, останется ли со своим хозяйством, если станет брать силой. А он закинул меня на плечо и понес. И держал сильно, но бережно, чтобы не сделать больно, я сразу почуяла. А потом он согревал меня, завернул в свой плащ от воды и ветра. Не игрушку для потехи. Как котенка. Понимаешь?
Она глянула на Дашу и дрогнула губами. Мертвые не плачут, вспомнила та. Не умеют. Да и с чего бы.
— Ну вот. А потом, сильно позже, он сказал, любая на нем повиснет. И был прав. Любая из тамошних блеклых, с волосами цветом как брюхо камбалы прыгнула бы ему в постель мгновенно. Я ощутила такую ненависть, когда представила белобрысую девку у него на ложе… и решилась. Об одном жалею, не смогла родить сына. Яловуха, неудоба.
— Не надо, — попросила Даша, пока Сайха выруливала на шоссе, — ты не виновата. А потом?
— Когда меня убивал тот вонючий боров, — спокойно сказала Сайха, обгоняя перепачканный тупорылый самосвал, — я думала, если кто и может вынести меня с того света, то Оле. Ничего, я щедро уплатила выкуп. Отправила поросят поперед себя. А когда открыла глаза, новые глаза, и увидела господина моего, я не удивилась. Обрадовалась, но не удивилась.
— Ты ТАМ что-то видела?
— Что видела, то не расскажешь, прости. Я даже не знаю, правда или предсмертный бред. О, вот и указатель. Удобно в твоем мире, все расписано, везде подсказки. Не заплутаешь, железных сапог не сотрешь. Ну и машины, конечно. Смотри, я только ногой притопну…
«Ниссан» рыкнул и рванул, свистнув турбиной, Дашу вдавило в бархатистую алькантровую анатомическую спинку, она хотела зажмуриться, но удержалась усилием воли. Впрочем, Сайха вела отменно, четко, точно, удерживая белое чудище как по линейке. Даша успокоилась. Почти.
— Часам к шести приезжайте с Данилом в «Змея»! — Попросила Сайха, — жаль, кроме вас некому, у бессердечного неделя какого-то фестиваля непристойной пляски в Краснодаре, нашел там очередную живую пассию, Майя с другом еще не вернулись… может, вовсе останутся в столице, кто их держит. Посидим, отметим, вчетвером, ближний круг. Мы всегда рады вас видеть, ты знаешь.
Даша ощутила теплый прилив нежности в груди. Но было еще кое-что.
— Сайха, мне надо встретиться по делу, можно воспользоваться «Змеем» до шести? Часов с трех?
— Ох, да нет вопросов, — покойница достала из нагрудного кармана серебристый ключ на бронзовом брелке — извивающийся дракончик. — Если что, золота подбросить, убить тебе кого или избавиться от тела, или наоборот, выкопать, ты только намекни. Я сама, даже Ольгера втягивать не буду.
— Спасибо, пока не надо! — заверила Даша. И подумала:
«Сначала мы лепим репутацию, потом она нас».
В баре она не сразу нашла выключатели, хотя Сайха сказала, где. Загорелись свечи-лампочки в дикарских люстрах, из сумрака выплыл маленький, совсем настоящий драккар… Даша почти минуту любовалась им. Есть в корабельных моделях живой след души. Мастера, а может тех, кто ходил на таком в бой… и сгорел, уйдя с дымом в Вальхаллу. А тот, кто остался сиротой, теперь хранит память так.
Потом она, выполняя настоятельную просьбу подруги «не вздумай там сидеть трезвой и голодной», зашла за стойку, провела рукой над рядом дорогущих бутылок. Так, будем проще, Мартини Россо, вот и подходящий бокал… и настоящее крабовое мясо с оливками в хрустальной салатнице: из маленького холодильника под стойкой.
Уселась за здоровенный стол, налила, махнула (сладко и терпко), ухватила серебряной вилочкой оливку (надо было бросить в бокал, но, как обычно, наша Даша крепка задним умом) и закусила крабом. Хорошо. Все хорошо. И будет еще лучше.
Даша вынула из сумочки смешного котика-свистульку, поднесла к губам и подула под хвост. Мяу?
Неужели не придет? Ушли насовсем, в свое прошлое, в золотой, мать его, век доисторических чебурашек.
— Не обещайте деве юной, — сказал баритон, на сей раз сварливый. — Ну и какие стряслись катастрофы? Рухнул кошкин дом, погорел со всем добром?
— Привет, — Даша улыбнулась, глядя как топчется и усаживается рядом сэкка, нет, все же кошачьего в них больше. Вот-вот зафырчит и пустит шип. — Пока не рухнул. Но все равно. Ладно, вы нас забыли и бросили из-за какой-то девчонки и пожара… но я-то могу попросить помощи?
— Я обещал. Да. На свою бедолажную пустую голову. Это шантаж, предупреждаю.
— Конечно шантаж. А как ты думал? Я, кстати, не прошу бросаться в огонь за каштанами, — Даша протянула зверюге кусок крабовой ноги. — Попробуй, вкусно же. Мне только узнать.
Он втянул бело-розовое мясо в пасть, и Даше показалось на секунду, чуть не лизнул ей ладонь.
— Нормально. Всем в очереди только спросить. Доктор, у меня голову оторвали, мне только спросить, вы обратно ее приклеите или можно выбрасывать?
— Тем более если оторвали, — резонно заметила Даша, — срочная консультация.
— Ладно, дай еще. Отравительница. Ракоскорпион лучше, чтоб ты знала, нежнее и икорный привкус ярче. Но вымерли-с.
Даша запомнила, но спросила о насущном.
— Почему ты сбежал, увидев тот значок в пентаграмме? Хоть что-то можно было объяснить?
— Сначала предупредить своих. Чтоб ушли… поглубже. Нет, мы знали, от вашего рода одни гадости, но будить Велиара и его кодлу даже для ваших идиотов перебор. К счастью, напрямую мы с ними не сталкивались. Скажем так, не мешали им. Хотя о нас они знают, конечно. Они знают почти все на свете. (Он понял ее взгляд вниз) Нет, не глупи, не христианские демоны и тем более не из
