Фледлунд - Соня Фрейм
– Ладно, тогда принесу тебе плед из машины.
На какое-то время она потеряла связь с реальностью, а когда пришла в себя, то обнаружила, что Эрик ее уже укрыл. Он сидел напротив нее и читал ее блокнот. Ее будто ударило током, и даже тошнота отступила.
– Ты не спросил моего разрешения, – сказала она еле слышным голосом.
Эрик отреагировал не сразу. Медленно он поднял на нее глаза, при этом выглядел не на шутку рассерженным.
– Меня задевает то, что я читаю, – ответил он, будто не заметив ее упрека.
– Тебя? Как это касается тебя? – воскликнула Ханна, ощущая беспомощность.
– Ты считаешь, что я ищу в тебе Ребекку. – Его губы искривились в горестной улыбке. – После всего, что между нами было, ты думаешь… я тебя не вижу?
Во всем этом было что-то неправильное. В некоторые уголки души нет входа даже самым близким. Эрик самовольно ступил на территорию, которую Ханна прятала от всего мира. Она изо всех сил стремилась быть как Ребекка, но внутри что-то запоздало говорило, что она выбрала не тот путь. Из союзницы Ребекка начала превращаться в ее соперницу. Даже после смерти у нее была власть над ним. И как же не хотелось начинать разговор о ней снова, но уже не было выбора.
– Я знаю, как ты по ней скучаешь, – отрывисто ответила она. – Вижу это в каждом твоем взгляде. Ты сам сказал, что не можешь пока отделить свои чувства, и я не прошу тебя об этом. Но у меня есть мысли. Мои мысли. Ты не должен был это читать.
– То есть вместо разговора о своих опасениях ты втихаря кропаешь сюда свои претензии, – констатировал он. – Как я могу себя после этого чувствовать?
– У меня должно остаться что-то свое! – вдруг выкрикнула Ханна.
Туман в голове все спутал, и она понимала только, что сопротивляется чему-то страшному и неотвратимому. Предчувствие зависло в этом доме, пасмурном небе и самом Эрике. Почему-то ужасно захотелось, чтобы Киран приехал скорее, и тогда эта странная безлюдная вселенная развалится.
Эрик отложил блокнот, буравя ее незнакомым, холодным взглядом. Затем выдохнул.
– Хорошо, желаешь строить стены – пожалуйста. Обвини меня еще в том, что сама пытаешься быть на нее похожей.
От этих слов подступили слезы. Нельзя было найти более несправедливого упрека. Никогда она не думала, что он может быть таким жестоким. Хотелось немедленно за все оправдаться и просить его думать о ней лучше, но слова не шли. Некоторое время она смотрела на него со смесью ярости и непонятной мольбы и в итоге смогла выдавить только одно:
– Мне нужно в уборную.
В ответ – гнетущая тишина. Неверным шагом Ханна двинулась в дом. Одеяло по какой-то причине волочила за собой. Долгожданный пикник грозил стать концом всего. Эрик обвинял ее в скрытности, но за его словами чувствовалась злость за что-то другое. Но за что именно? Ее подражание Ребекке, которое было ради него? Или же, наоборот, за то, что какая-то ее часть так и не стирается и ищет выхода в письмах самой себе? И ей так и не хватило мужества спросить его, зачем он ее чем-то опаивает…
В доме было довольно светло и без излишеств. Сквозняк уже частично развеял неприятный запах, но все равно хотелось зажать нос. Ханна юркнула в уборную и заперлась. Как ни странно, в ней пахло лучше, хотя он говорил про трубы. Дрожащими руками она достала телефон и набрала Кирана.
– Ханна! – раздалось через пару гудков. – Вы уже там?
В коридоре раздались шаги. Ханна судорожно включила воду, чтобы заглушить свой голос.
– Да. Мне нужна твоя помощь. Эрик ведет себя странно. Я очень слаба, у меня двоится в глазах, и… я не знаю, где мы.
– Я знаю где. Буду где-то через полчаса. Главное, ничего не пей. Он поит тебя Морфеем, – сказал Киран.
– Что?
– Он хочет вернуть Ребекку. Морфей каким-то образом подавляет тебя и запускает ее воспоминания и привычки. Черт, я не знаю, как это объяснить. Просто веди себя как обычно. И не провоцируй Эрика.
– Ханна! – В дверь туалета требовательно постучали.
Она осоловело смотрела, как в раковину стекает ржавая вода. Палец нажал на сброс звонка.
– Выходи. Надо поговорить. Я погорячился.
«Морфей. Он дает тебе Морфей».
Она тяжело осела на пол, пытаясь совладать с собой. Мысли вдруг начали мелькать.
«Разве ты не хотела стать ею?»
«Хотела, но…»
«Ну ты и жалкая… Выбери уже, быть ничтожной собой или ею…»
Кафельные плиты на стене начали прокручиваться, будто она была внутри кубика Рубика. Тошнота подступила ближе. В углу что-то шевельнулось, и она увидела влажные красные щупальца, потянувшиеся в ее сторону. Только не это… Галлюцинации Ребекки стали ее собственными.
– Ханна!
В дверь что-то тяжело ударило, и крючок вылетел из петли. Голоса в голове смолкли, как по приказу. Эрик стоял на пороге и смотрел на нее остановившимся, выжженным взглядом. Ханна незаметно втолкнула мобильный в карман джинсов.
– Я думал, ты сознание потеряла, – ровно произнес он.
У нее почему-то не получалось встать. Она только смотрела на него снизу и молчала. Было страшно его потерять, но еще больше она теперь боялась его самого.
Эрик выключил воду, взял ее на руки и понес куда-то вглубь дома. Почему-то в гостиной запах усилился. Ханна разглядывала его точеный подбородок, тонкую жилу на шее, печальную линию губ и вдруг начала плакать. В этот самый момент, находясь в его руках, она поняла, что он ее не любит.
– Тихо, тихо… – покровительственно произнес он.
Ее голова коснулась спинки дивана. Он аккуратно закатал рукав ее пуловера и начал разрабатывать ей руку. Она поняла, что он ищет вену. Что-то кольнуло, и в нее заструилась очередная доза Морфея.
– Так надо, – тихо сказал он. – Я не планировал делать это сегодня. Но, видно, придется. Тихо. Все будет хорошо. У нас всех.
* * *
Эрик ласково перебирал ее волосы. Слышалась его мерное дыхание. Ханна не могла пошевелиться. Рук и ног словно не было.
– Я вколол тебе четыре кубика Морфея. Это огромная доза для одного приема, и она должна ввести тебя в кому. У Морфея есть несколько стадий. В микродозах он корректирует твои личные расстройства. Это может сопровождаться кратковременным расширением сознания, когда ты вдруг начинаешь воспринимать больше обычной реальности. У каждого это происходит по-своему. В твоем случае это были сны обо мне и Ребекке. Мне пришлось постоянно добавлять тебе Морфей в воду и еду, чтобы максимально ослабить границу между тобой и
