Знахарь - Александр Павлович Сапегин
— Трофимыч, — только и смог поражённо выдавить Олег, сообразив, что задумал казак. — Трофимыч…
— Хорош, завёл шарманку, лучше дай ещё сигаретку, а то Машка, сам знаешь, может и вломить.
— Трофимыч, так ты… — Олег взглядом указал на Дом малютки. — Эх, жалко моя половинка не смогла, ляльку не с кем оставить.
— Ага, сейчас Маша прискачет и пойдём к директору, а завтра с утра в интернат наведаемся, Антоху тоже заберём. Зятёк мой, к слову, с Головановым учился на одном потоке, хоть и не дружили, и служить они начали на одной заставе, правда командование их потом раскидало кого куда. Моего на восток, Николая на границу с Афганом. Такие вот пироги с котятами, Олег. Вроде и круглая Земля, а углов у неё до ядрёной фени. Кто бы думал и гадал, что так повернётся. Я здесь детей не оставлю. Антоха настоящим мужиком растёт, правильным! Нельзя его одного бросать. Нам сколько, неделю отпуска после награждения дают? Вот и ладушки, как раз все положенные бумаги выправим. Есть у меня несколько старых знакомцев в первопрестольной, помогут, надеюсь, с бюрократией разобраться.
— А если не получится, что делать будешь?
— Не каркай. Проблемы будем решать по мере поступления. О, наши парни идут.
— Я закончил, — отчитался Владимир, — сделал кое-какие закупки с доставкой на адрес Дома малютки. Антон до вечера остаётся, он до интерната на такси доберётся, нянечки вызовут, я им денег оставил. Можем выдвигаться, мне ещё в ателье на примерку мундира надо заехать минут на пятнадцать.
— Можешь ехать, а мы с Олегом останемся.
— Так, товарищи командиры, что вы задумали? — Владимир сходу «срисовал» задумчивые физиономии пограничников, особенно хмурой и отрешённой она была у сотника. — Трофимыч?
— Сквер тут неплохой, — как всегда в минуты волнения, казак прикусил кончик уса. — Доня моя скоро сюда прискачет, она на папкино награждение пригласительный получила и прилетела сегодня. Не абы кем, а самим Императором собственноручно подписано. На работе у Маши все в отпаде. Мы-то с мужиками вчера гражданским бортом из Владика прибыли, а она сегодня из Хабаровска… Решили здесь встретиться.
— Знаешь, Трофимыч, в то, что твоя дочь прилетела на церемонию в Кремль по личному приглашению Государя я охотно верю, а в остальное не очень. Дуришь ты меня. Знаешь, нехорошо обманывать, тем боле при подрастающем поколении.
Антон, сообразно моменту, крутил головой туда-сюда. Неясное чувство говорило мальчишке о его судьбе, что решается в старой беседке посреди сквера у Дома малютки.
— К слову про «подрастающее поколение», — отпустил ус казак и чуть присел на корточки, оказавшись вровень с Антоном. — Парень, как ты смотришь на переезд в Хабаровск или в Харбин?
— Без сестры я никуда не поеду, — чуть было не выдал петуха мальчик.
— Само собой разумеется, — кивнул Трофимыч.
* * *— Как тебе? — рядом с Владимиром, благоухая терпким мужским парфюмом и кремом для чистки сапог, остановился Трофимыч.
— Ярмарка тщеславия, — одними губами ответил Владимир, подхватывая с фуршетного столика какую-то канапешку и запивая её соком. — Мы для них что-то вроде скоморохов. Глянь на капитана, как он хвост распушил перед дамами, ни одному павлину не сравниться, зато генералы и все, кто повыше, кучкуются поближе к императору. Церемония закончилась, о героях можно забыть. Сегодня одни герои, завтра другие.
Казак проследил за взглядом молодого сослуживца и тихо крякнул, признавая его правоту.
— Тебя это задевает? — Трофимыч пригубил шампанское и скривился. — Кислятина, тьфу.
— «Вдова Клико», чтобы ты понимал, — усмехнулся Владимир.
— Ага, выпьет мужик бутылку этой гадости, и его баба гарантированно овдовеет, — вернул усмешку казак. — Ты сегодня с нами?
— С вами, куда я с подводной лодки денусь. Обмоем награды.
Владимир скосил взгляд на грудь, на которой отражали зайчиков кресты Ордена Святого Георгия и Ордена Святого Владимира с мечами, оба четвёртых степеней. Кавалер двух орденов. Куда бы деться, как бы самого себя до смерти в зеркале не залобызать в остром приступе нарциссизма.
Первый орден Император повесил за подвиг на границе, второй они с Трофимычем заслужили за пленение киллеров-шпионов в госпитале. Теперь они с подъесаулом Горелым и прапорщиком Синцовым потомственные дворяне, а не грязные замухрышки из-под подворотни. С наградами пряничный дождь не прекратился. Под гимны, пафосные речи и бравурные «Служу Отечеству» Огнёву торжественно вручили унтер-офицерские погоны, жалованные лично Императором и сертификат государственного банка на приобретение жилья, это помимо наградных выплат за спасение и сохранение транспортной инфраструктуры и высочайших особ. Трофимыч и Синя тоже обновили погоны, хотя они и к старым ещё привыкнуть не успели. Казак был жалован подъесаулом, а Синя прапорщиком. Растут люди!
Всё бы ничего, но была в бочке мёда и ложка дёгтя, поданная в упаковке великого благодеяния командования Корпуса. Правда же крылась в ином. Чинуши из Корпуса не были бы сами собой, если бы мелко не подгадили выскочке. В связи с ранениями и длительным периодом реабилитации после оных унтер-офицер Огнёв по прибытии на заставу увольнялся в запас. За унтер-офицером сохранялось право ношения мундира и прочие льготы, положенные за беспорочную службу. Проще говоря, раздражающую соринку убирали с глаз долой немного иезуитским способом, где иезуитством была отправка на заставу. Мол, бумаги требуется оформить как полагается и соблюсти все формальные процедуры. Только в чём они заключаются, не объяснили. Сгоняй, парень, туда-сюда семь тысяч вёрст. Впрочем, Владимир ни капли не расстроился. Пёс с ними, собака лает, караван идёт. К тому же он сам планировал задержаться на заставе после службы. Грех, имея доступ к мастеру иглоукалывания, не воспользоваться этой возможностью поучиться новому, да и запас дальневосточных трав с корешками не помешает сделать. Женьшень сам себя не выкопает.
Потихоньку начинала ныть нога. Согласно этикету сидеть во время
