Кукла в чужих руках - Алексеева Наталия
— Боюсь, боюсь!
Но Дамир привычным жестом борца перехватил его и, выдернув из-за парты, шмякнул об пол. Макеев сразу застучал ладошкой по гладким паркетным доскам, прося пощады.
— Это что еще за ринг?!
Вошедшая химичка возмущенно шлепнула папкой по столу.
— Алиев, отпусти Макеева! И марш за свою парту, если не хочешь к директору прогуляться!
— Аделина, спасибо, — поблагодарила я ее спину.
Она повернулась вполоборота и одарила меня взмахом ресниц:
— Ненавижу, когда троллят не по делу. Ты ведь не сама выложила видео?
— Нет. Зато я знаю, кто это сделал, — сказала я.
Несмотря на то, как обошелся со мной Савельев, я верила, что он сказал правду. Кирюха ошибся, обвиняя его. Потому что на том злосчастном видео было заметно, как Мишина рука с большими штурманскими часами на запястье отталкивает камеру. А потом он сам признался, что видел, как Алиев снимал меня, но не помешал ему.
— Что сделал? — Дамик втиснулся за стол.
— Видео с Ивановой выложил, — тряхнула головой Аделина.
— Кто? — Алиев обернулся так резво, что спинка стула долбанула по краю моего стола. Учебники и тетради, сложенные стопкой, разлетелись веером.
И только я собралась зачесть ему обвинительный приговор, как неожиданно уловила в черных нефтяных глазах мольбу, а на лице — явственный страх. И я захлопнулась.
— Ну и кто же это сделал? — снова оглянулась Аделина.
Ситуацию спасла химичка, решившая в первый же учебный день устроить самостоятельную работу. Класс огласился воем и стонами, однако все покорно потянулись за листочками. Дамир кинул на меня еще один выразительный взгляд и отвернулся.
После урока он долго возился возле своей парты, заслоняя мне выход. Поняв, что он хочет остаться со мной наедине, я снова уселась на стул. Один за другим одноклассники покинули кабинет.
— Не смей говорить Деле, что это я видос на Ютуб залил! — горячо проговорил он, убедившись, что в классе никого нет.
— А ты думаешь, она без меня не узнает?
— Не говори никому, а не то!..
— А что ты сделаешь? Бить будешь?
— Нет, конечно, — растерялся Алиев, — я женщин не бью.
— Да? А мне показалось, что очень даже. — Я поднялась и закинула лямку рюкзака на плечо. — Вот мне до сих пор больно. Пропусти!
Он слегка попятился под моим напором, потом снова затормозил. Мы стояли в проходе между партами: я лицом к выходу, он — спиной.
— Соня, прошу тебя, не говори Аделине. Я удалю видос! Только не говори, пожалуйста! Она не поймет! Меня Машка Кантария заставила!
— Я понимаю, что ты свою задницу прикрываешь. Но почему я должна это делать? Ты бы определился, кто ты: раб Кантарии или фаворит Аделины, мистер тут-и-там!
— Пожалуйста! Я не могу ее потерять! Из-за нее и под Машку прогнулся!
— Заканчивай врать, Алиев. Сам запутался, из-за кого ты что сделал! Пропусти меня!
Но он стоял как свалившийся с горы камень, перегородивший тропинку в ущелье.
— Нет, Сонь, правда! Я не хотел. Я тебе скажу, только, пожалуйста, не выдавай меня! — быстро заговорил он. — Ты поймешь! Я ведь помню, как одна ты меня в младших классах не гнобила.
— Аделина тебя тоже не гнобила, — оборвала я.
— Ну да… но она — это она! Понимаешь?
Я судорожно вздохнула.
— И только ты мне домашку скидывала и списывать давала. Я все помню, Сонь.
— За что же ты так со мной?
— Из-за Машки, чтоб ее… Летом Деля на месяц уехала с родителями. А все наши в городе! Однажды в клуб завалились, я перебрал, а когда обратно в такси ехали, то, бухой, начал к Машке приставать. Даже домой ее к себе привез, дурак! Сам вырубился, а она утром поржала надо мной и заявила, что я теперь у нее в рабстве, иначе она наши фотки, где мы с ней… ну, понимаешь?.. Деле покажет. А ничего не было! Кажется, — неуверенно добавил он и снова горячо заговорил: — Я Дельку не могу потерять! Я ее люблю, а она знаешь какая принципиальная?! Шаг влево, шаг вправо — расстрел!
И тут из лаборатории показалась Аделина. Алиев стоял спиной к проходу и потому не мог ее видеть, зато я — прекрасно. Ее лицо было того же цвета, что и ее белые волосы.
— Замолчи! — попыталась я остановить поток алиевских излияний.
Но он не унимался:
— Если она меня бросит, то и остальные тоже общаться не будут! Я так долго добивался, чтобы своим стать!
— Заткнись, Алиев! — снова попыталась я. — Для твоего же блага — заткнись!
Аделина медленно подходила, а Дамир распалялся все больше. Он нависал надо мной громадной тушей, будто я была виновата во всех его бедах, и орал.
— А чем я хуже? У моего отца сеть ресторанов по всему Питеру, а у Дельки папаша всего-навсего таможенник. Но она у них — королева, а я, получается, прихлебатель?! Второй сорт?!
— Оглянись, — обреченно посоветовала я.
Дамир обернулся, и тут же звонкий шлепок оплеухи заставил содрогнуться стеклянные пробирки на кафедре. Алиев схватился за щеку, а через мгновение бросился догонять пулей вылетевшую из класса Аделину.
На следующем уроке Дамир не появился. Аделина, по обыкновению, заняла парту впереди меня. Я легонько ткнула ее карандашом ниже гладкой ленты волос.
— Деля, вы с Дамиком помирились?
— Не волнуйся, Иванова, — она не соизволила обернуться, а процедила через плечо, — он удалит видео.
Но теперь видео волновало меня меньше всего. Мне было жаль Дамира, жаль, что он так бестолково прохлопал то, что ему дорого. Аделина к нему не вернется — это было понятно по напряженной ровной спине и по тому, каким звенящим голосом она отвечала. Ситуация оказалась печальной, и я чувствовала, что отчасти виновата в их разрыве. Хотелось, чтобы уроки поскорее закончились, но они тянулись и тянулись. Алиев так и не появился.
Когда я вышла из школы, то возле «бутылочного горлышка» толпился народ. Старшеклассники из одиннадцатого и кое-кто из десятого стояли перед калиткой. Увидев среди них Кирюху, я подошла.
— Че тут?
— Да вот, — он обнял меня за талию, — ваш пацанчик выход перекрыл. Кривой вдрызг!
И точно: в проходе, обеими руками зацепившись за столбы ворот, стоял Алиев. Не стоял, а висел на них: без шапки, черный пуховик расстегнут, упрямая решимость на лице и алые пятна на высоких скулах.
По дорожке шла Аделина. Дамир смотрел на нее поверх голов и не сводил горячечного взгляда. Она приблизилась, и толпа расступилась, как похоронная процессия перед вдовой.
— А-а! Снежная королева! — Дамир выпрямился, его повело в сторону, но он устоял и пост не покинул.
— Пропусти людей, Дамик! — приказала Аделина.
— Ага, сейчас, моя королева. Только шнурки поглажу! Я вообще-то тебя дожидался, но и этим кое-что сказать могу. Вот ты такая правильная, а с такими тварями общаешься. Или ты не видишь, кто тебя окружает? А, моя королева? Да взять хоть бы Кантарию…
— Заткнись, Алиев! — Машка растолкала парней и протиснулась вперед. Глаза ее возмущенно сверкали, совсем как искристые снежинки на шубке.
— Ага, сейчас, разбежалась! — пьяно икнул Алиев.
Потом вскинул голову и поймал мой взгляд.
— Сонька! Я — сука, я тот ролик в сеть выложил!
Он отпустил одну руку и постучал себя кулаком в грудь. Его качнуло, и пара человек, воспользовавшись моментом, выскользнули на улицу.
— Никто не расходится! — прорычал Алиев и снова закрыл собой выход.
Кантария досадливо топнула каблучком и попыталась отцепить его руку от ворот. Но с таким же успехом она могла попробовать отломить самую толстую ветку старого клена, растущего возле спортивного поля. Дамир посмотрел на Машку сверху вниз.
— Это ты во всем виновата!
— Заткнись, Алиев!
— С чего бы? — удивился он. — Делька со мной теперь дела не имеет, так что я свободен! Перепихнемся еще разочек? А?
— Придурок! — Кантария попятилась.
— А че? Не понравилось? Да и насрать на тебя, такая мразь мне не подходит! А ты, Сонька, слышь. — Дамир тряхнул головой, отбрасывая челку. — Это ведь Машка тебе в рюкзак крысу запихала. Ага. У мелких из живого уголка сперла и тебе в рюкзак сунула. А я как идиот ее слушался! И таблетку тебе в бокал с мартини она подмешала!
