Мишель Ходкин - Неподобающая Мара Дайер

— Я просто знаю, — сказала я и на том закончила.

Мы пристально смотрели друг на друга, не смеясь, не улыбаясь. Просто смотрели. Ной — серьезно, я — недоверчиво, пока меня не оглоушила мысль, настолько важная, что мне захотелось прокричать ее вслух.

— Вылечи меня, — велела я Ною. — Эта штука, то, что я сделала… Ной, со мной что-то не так. Исправь это.

Выражение лица Ноя разбило мне сердце. Он откинул волосы с моего лица и легко провел рукой по моей шее.

— Не могу.

— Почему? — спросила я.

Голос мой грозил вот-вот сорваться.

Ной поднял обе руки к моему лицу и сжал его.

— Потому что ты не больна, — сказал он.

Я сидела совершенно неподвижно, медленно выдыхая через нос. Любой звук сокрушил бы меня. Чтобы не дать себе заплакать, я закрыла глаза, но на них все равно навернулись слезы.

— Итак, — сказала я.

Горло мое сжалось.

— Итак.

— Мы оба?

— Похоже на то, — сказал Ной.

Слеза скатилась на его большой палец, но он не убрал рук.

— Каковы шансы на…

— Крайне неблагоприятные, — перебил Ной.

Я улыбнулась под его пальцами. Я так остро чувствовала его, нас, потерянных и запутавшихся, не понимающих, что происходит и почему.

Но мы не были одиноки.

Ной придвинулся ближе и поцеловал меня в лоб. Выражение его лица было спокойным. Нет, больше того. Оно было умиротворенным.

— Ты, должно быть, умираешь с голоду. Позволь принести тебе что-нибудь с кухни.

Я кивнула, и Ной встал, чтобы уйти. Когда он открыл дверь моей спальни, я заговорила.

— Ной?

Он обернулся.

— Когда ты слышал меня прежде… Прежде чем я сюда переехала. Что я сказала?

Лицо Ноя стало серьезней.

— «Убери их».

52

— Должен сказать, мне нравится спать вот так.

Я сомневалась, что когда-нибудь устану слышать голос Ноя в темноте моей спальни. Его вес в моей кровати был незнакомым и волнующим. Он лежал на двух моих подушках, а я свернулась у его бока, деля с ним одеяло. Моя голова покоилась на плече Ноя, щека — на его груди. Сердце его билось ровно. Мое — безумно.

Думаю, я понимала, что ему небезопасно тут находиться. Со мной. Но я не могла заставить себя отодвинуться.

— Как ты все это устроил, а?

Я так и не покинула своей комнаты и не виделась с матерью с тех пор, как та приходила проведать меня нынче днем перед признанием Ноя. Перед моим признанием. Интересно, как мы из этого выпутаемся.

— Ну, теоретически я сплю в данный момент в комнате Даниэля.

— В данный момент?

— Сейчас, во время нашего с тобой разговора, — сказал Ной, заведя руку мне за спину.

Рука его остановилась ниже подола моей рубашки.

— Твоя мать не хотела, чтобы я так поздно ехал домой.

— А завтра?

— Хороший вопрос.

Я приподнялась, чтобы увидеть его лицо. Ной смотрел в потолок, и лицо его было задумчивым и серьезным.

— Будешь ли ты здесь завтра?

Я продолжала говорить ровным голосом. К этому времени я уже поняла, что Ной не играет в игры. Что, если бы он собирался уйти, он бы ушел и честно сказал об этом. Но я надеялась, что он не собирался такое сказать.

Он мягко улыбнулся.

— Что случится с нами завтра? Теперь, когда мы знаем, что мы не сумасшедшие.

Это был главный вопрос, который преследовал меня с прошлой недели, с тех пор, как я вспомнила. Что дальше? Нужно ли мне что-нибудь предпринять? Что мне делать? Игнорировать это? Попытаться это остановить? Есть ли у меня вообще выбор? На меня навалилось слишком многое, и я не могла справиться. Сердце мое дико колотилось.

— О чем ты думаешь? — Ной повернулся на бок и сильнее притянул к себе, так что мы идеально вписались друг в друга.

— Что? — прошептала я; мысли мои рассеялись.

Ной придвинулся ближе и наклонил голову, как будто собирался мне что-то прошептать. Но вместо этого его нос скользнул по моей челюсти, губы нашли ямку за моим ухом.

— Твое сердце пускается в галоп, — сказал он, проводя губами по моей шее до ключицы.

— Я не помню, — ответила я, поглощенная теперь ощущением рук Ноя на тонкой ткани моих штанов.

Ладонь скользнула под мое колено. Мое бедро. Он наклонил голову так, чтобы посмотреть на меня, с озорной улыбкой на губах.

— Мара, если ты устала, я слышу это. Если тебе больно, я чувствую это. И если ты солжешь, я это пойму.

Я закрыла глаза, только теперь начиная полностью осознавать, что означает способность Ноя. О каждой моей реакции — о каждой моей реакции на него — он узнает. И не только о моей — он чувствовал каждого.

— Мне очень нравится, что не нужно от тебя это прятать, — сказал Ной, зацепив пальцем воротник моей рубашки.

Оттянув ткань в сторону, он поцеловал меня в голое плечо.

Я слегка оттолкнула его, чтобы видеть его лицо.

— Как ты с этим справляешься?

У Ноя сделался озадаченный вид.

— Непрерывно слышать и чувствовать физическую реакцию всех и каждого вокруг. Ты не сходишь с ума?

Если он не сошел с ума, я определенно сойду, зная, что, пока я была с ним рядом, у меня не было никаких секретов.

Ной сдвинул брови.

— По большей части это превращается всего лишь в фоновый шум. До тех пор, пока я не сосредотачиваюсь на отдельном человеке.

Его палец задел мое колено и пробежал сбоку по моей ноге, вверх по бедру — и сердце мое часто заколотилось в ответ.

— Прекрати, — сказала я и оттолкнула его руку. Ной широко ухмыльнулся. — Так ты говорил?..

— Я могу слышать все… всех… но не могу их чувствовать. Только четверых, о которых я тебе рассказал, и только когда им… тебе… было больно. Ты была первой, с кем я встретился в реальной жизни, потом был Джозеф. Я видел вас, видел, где вы были, и, сдается, почувствовал эхо того, что вы оба чувствовали.

— Но есть множество страдающих людей. — Я уставилась на него. — Почему именно мы?

— Не знаю.

— Что будем делать?

Уголки губы Ноя приподнялись в улыбке; он провел большим пальцем по моим губам.

— Я могу придумать несколько занятий.

Я ухмыльнулась.

— Это мне не поможет.

И, когда я это сказала, по мне прокатилась волна дежавю. Я увидела себя, сжимающую стеклянный флакон, в пыльной лавке Литтл-Гаваны.

«Я в замешательстве, — сказала я мистеру Лукуми. — Мне нужна помощь».

«Это вам не поможет», — ответил он, глядя на мой кулак.

Но потом он помог мне вспомнить. Может, помог бы и сейчас.

Я мгновенно очутилась на ногах.

— Мы должны вернуться в «Ботанику», — сказала я, метнувшись к туалетному столику.

Ной искоса посмотрел на меня.

— Уже давно за полночь. Там сейчас никого не будет.

Его глаза изучали мои.

— И в любом случае ты вообще уверена, что хочешь туда вернуться? Тот жрец и в первый раз был не особенно любезен.

Я вспомнила лицо мистера Лукуми, вспомнила, что он, похоже, знал меня, и впала в неистовство.

— Ной, — сказала я, бросившись к нему. — Он знает. Тот человек… Жрец… Он знает обо мне. Знает. Вот почему то, что он сделал, сработало.

Ной приподнял брови.

— Но ты сказала, что это не сработало.

— Я ошиблась.

Мой голос звучал странно, и тихая комната поглотила мои слова.

— Мы должны туда вернуться.

По моим рукам побежали мурашки.

Ной подошел ко мне, притянул к себе и гладил по волосам до тех пор, пока мое дыхание не замедлилось настолько, что я смогла говорить. Он наблюдал за моими глазами, пока я успокаивалась. Мои руки безжизненно висели вдоль тела.

— Разве не существует другой возможности вспомнить ту ночь, Мара? — спросил Ной тихо.

Я сощурилась, глядя на него.

— Если у тебя есть идея получше, с удовольствием выслушаю.

Ной взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими.

— Хорошо, — сказал он и повел меня к кровати. — Ты победила.

Но почему-то чувствовалось, что я уже проиграла.

53

На следующее утро я проснулась рядом с Ноем. Рука моя обвивалась вокруг его талии, и я чувствовала, как его ребра двигаются под тонкой тканью футболки в такт дыханию. Впервые я видела его вот так, впервые могла рассмотреть без помех. Выпуклость его бицепса под рукавом. Несколько завитков волос, выглядывающих из-под распоротого ворота его обкромсанной фуфайки. Кулон, который он всегда носил, ночью выскользнул из-под рубашки. Я впервые разглядела его внимательно: амулет представлял собой всего лишь тонкую полоску серебра: половина была сработана в виде пера, половина — в виде кинжала. Он был интересным и красивым, в точности как сам Ной.

Мой взгляд продолжал скользить по нечеловечески красивому мальчику в моей постели. Одна его рука была сжата в кулак рядом с лицом. Полоска мягкого света озаряла пряди его темных, взъерошенных волос, заставляя их сиять золотом. Я вдохнула аромат его кожи, смешавшийся с запахом моего шампуня.