Кирстен Миллер - Вечные

— Ни в чем, — ответила Хейвен и поспешно стерла сообщение.

ГЛАВА 39

Дом был наполнен дивным ароматом. Везде, где только было свободное место, стояли вазы с прекрасными цветами. Хейвен ни разу не видела столько цветов — ну, разве только на кладбище. Она попросила Йейна лечь спать внизу на диване, но он не выдержал дистанцию. Утром Хейвен обнаружила под лампой на тумбочке конверт, на котором было написано ее имя. Она открыла конверт, и на кровать упал ключ.

«Прости, — было написано в записке. — Я вовсе не хочу держать тебя взаперти. Это ключ от парадной двери. Уходи и приходи, когда захочешь. Но пожалуйста, постарайся, чтобы тебя не фотографировали. Увидимся вечером. Люблю тебя.

Хейвен вытащила из одной вазы бледно-розовую розу и выбросила в открытое окно. Довольная этим жестом, она порылась в своих вещах и нашла джинсы и футболку. Под ворохом нижнего белья на дне чемодана лежала распакованная гравюра, купленная для нее Йейном в Риме. Хейвен сняла с гравюры бумагу и ощутила неожиданный укол ревности, глядя на счастливую пару влюбленных, лежавших в густой траве. Она позавидовала не девушке, изображенной на гравюре, а той наивной девушке, какой она сама еще пару дней назад была в Италии.

Она положила гравюру изображением вниз рядом с запиской Йейна и оделась. Проверив, нет ли кого-нибудь в доме, она приготовила кофе и поднялась с чашкой на крышу. Усевшись в раскладной деревянный шезлонг, она набрала номер Бью.

— Алло? — ответил Бен Декер.

Услышав знакомый голос, Хейвен обрадовалась.

— Привет, мистер Декер. Это Хейвен. Как у вас дела? — Она добавила шепотом: — Бью еще не готов уехать из Сноуп-Сити?

Бен рассмеялся.

— Я заставил его покрасить дом. Похоже, и крышу пора просмолить. Говорят, сегодня жара будет девяносто градусов. Самое время повозиться с горячей смолой.

— Какой вы жестокий человек, мистер Декер.

— Я очень рад, что у меня еще хватает пороха на такое, — признался Бен. — Кстати, вчера я видел в городе твою маму. Похоже, она очень за тебя волнуется.

— О Господи, — простонала Хейвен. — Я совсем забыла ей перезвонить. Имоджин, наверное, уже назначила награду за мою голову.

— Не удивлюсь, если это так, — со смехом проговорил Бен. — Ну, ты вряд ли для того позвонила, чтобы со мной поболтать. Сейчас разбужу Спящего Принца.

— Хейвен, сейчас семь часов утра, — возмущенно проговорил Бью, взяв трубку.

— Прости, — извинилась Хейвен. — Похоже, у меня тяжелый случай болезни часового пояса. Я даже на часы не посмотрела.

— Ну что, ты вчера побывала у этих экспертов по реинкарнации? — зевнув, осведомился Бью.

— Побывала. Но той женщины, с которой я хотела поговорить, не было на месте.

— Значит, нужно сходить еще раз, — настойчиво проговорил Бью.

— Не знаю, стоит ли. Мне там было немного страшновато. И я уже не уверена, что мне так уж необходимо еще раз идти туда. Пока я сидела в приемной ОУ, я познакомилась с одним интересным молодым человеком, и он посоветовал мне посетить Историческое общество по соседству. Там мне выдали целую коробку материалов об ОУ, и я нашла блокнот с кучей газетных вырезок. Статьи про Этана Эванса.

— И?

Хейвен сделала глубокий вдох.

— Скажем так: не во всех заметках о нем отзываются лестно. Похоже, масса народа считала его плохим мальчиком. Пишут, что он убил доктора Стрикленда ради его денег. Ходили даже слухи о том, что он убил Констанс.

— Ну, это уж слишком! Зачем ему могло понадобиться убивать Констанс?

— Чтобы унаследовать все ее деньги и потом счастливо жить с другой женщиной, которая была его любовницей, — с той, которую Констанс знала под именем Ребекки Ундервуд. Эту женщину я видела в видении — в тот день, когда грохнулась в обморок в кабинете доктора Тидмора.

Хейвен услышала, как Бью вскочил с кровати. Его босые ноги шлепнули по полу.

— Ничего себе… И ты действительно веришь, что Этан сделал все это?

Бью окончательно проснулся.

— Я не знаю, чему верить. Судя по некоторым заметкам из этого блокнота, «National Enquirer» выглядит, как «New York Times». Но если все правда, то многое объясняется, верно? Подумай, Бью. Может быть, я именно поэтому должна была оказаться здесь. Если я найду доказательства того, что Этан Эванс был преступником, я смогла бы раскрыть сразу три убийства.

— Три? Я знаю про Констанс и Стрикленда, — сказал Бью. — Кто третий?

— Джереми Джонс.

Бью негромко присвистнул.

— Черт, Хейвен. Дело, похоже, серьезное. Разговор уже не только о том, что произошло девяносто лет назад. Джереми Джонса нет в живых всего несколько месяцев!

— Да знаю я! Но я не могу уехать из Нью-Йорка, пока не пойму, что происходит. Я этого никогда себе не прощу.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — проговорил Бью и замолчал. Немного подумав, он спросил: — А тебе больше негде пожить? По-моему, только полная дура станет спать в доме маньяка.

— Наверное, я могла бы снять комнату в обществе «Уроборос». Но как я смогу вести расследование, если начну прятаться от единственного подозреваемого?

— Ты уверена, что сможешь во всем разобраться, Хейвен? Понимаешь, если рассуждать объективно, пока что ты нашла только кипу старых газетных вырезок. Реальные улики у тебя есть?

— Не то чтобы реальные… — Хейвен запнулась. — Погоди минутку. Я узнала, что у Констанс остался в живых кто-то из родственников. Женщина по имени Фрэнсис Уитмен. Это она пожертвовала Историческому обществу блокнот с вырезками — в тысяча девятьсот девяносто пятом году.

— Ну вот! Вот тебе и возможность! Ты должна с ней увидеться!

— Как? Откуда мне знать, где она живет? Может быть, в Тибете.

— А ты ее в Интернете не искала?

— Нет, — смущенно ответила Хейвен.

— Господи, Хейвен! Если бы я тебя не знал так хорошо, я бы решил, что ты струхнула. Подожди, я сейчас.

Он положил трубку. Хейвен услышала, как он встал с кровати и включил компьютер. Несколько минут спустя из динамика послышался голос Бью.

— Проще простого. Ее адрес — дом сто пятьдесят, Центральный парк, западная сторона. Жилой дом «Андорра».

На семнадцатом этаже этого дома когда-то жила Констанс Уитмен. От одной мысли о возвращении туда у Хейвен закружилась голова.

— Не знаю… — растерянно проговорила она. Храбрость мало-помалу угасала. — Там была квартира родителей Констанс. Думаю, что мне будет неловко…

— Проклятье, Хейвен! — взревел Бью. И Хейвен вздрогнула. — Иногда приходится делать то, что не хочется! Ты не постеснялась разбудить меня в семь утра, но при этом не желаешь делать ничего, чтобы тебе не было неловко!

— Чья бы корова мычала, — огрызнулась Хейвен. — Ты даже из Теннесси смыться не можешь.

— Не смей об этом говорить! Я тебе уже говорил: это не обсуждается. А теперь наберись храбрости и сходи в гости к мисс Уитмен. Иначе я больше не стану помогать тебе. Сама выкручивайся.

— Ладно, — вздохнула Хейвен.

— И позвони мне после того, как сходишь к ней!

— Слушаюсь, босс, слушаюсь, — пробормотала Хейвен и положила трубку.

Дом под названием «Андорра» действовал унижающе даже издалека. Он был так огромен, что в нем могло бы поместиться все население Сноуп-Сити. Он был знаменит двумя башнями, которые поднимались так высоко в небо, что в сравнении с ними все соседние дома казались карликами. Эти башни всегда напоминали Констанс рога. Хейвен вспомнила об этом, неохотно шагая на север вдоль западного края Центрального парка. Поравнявшись с домом, она увидела два абсолютно одинаковых входа и инстинктивно выбрала тот, что был южнее. Входя в подъезд, Хейвен почувствовала, как напряглось все тело. Она словно бы вошла в пространство кошмарного сна. Если бы пожилой швейцар не встретил ее дружелюбной улыбкой, у нее, пожалуй, не хватило бы храбрости обратиться к нему.

— Я пришла повидаться с Френсис Уитмен, — сообщила Хейвен.

— Она вас ожидает? — спросил швейцар в то время, как Хейвен таращилась на его эполеты. Униформа швейцаров не изменилась с тех времен, когда в этом доме проживали родители Констанс.

— Нет.

— Ваше имя?

— Хейвен Мур, — ответила Хейвен и стала ждать.

Швейцар позвонил в квартиру Френсис Уитмен и сказал той, что к ней пришла гостья. Через пару секунд он повернул голову к Хейвен.

— Мисс Уитмен желает узнать о цели вашего визита.