Знахарь - Александр Павлович Сапегин
Владимиру и нескольким его товарищам, последовавшим бесплатному совету, было немногим легче, чем остальным. Ещё в Казаковке наш травник нарвал тысячелистника и набрал полные пригоршни сосновых игл, хорошенько растеревшись полученной смесью перед марью. Ефрейтор, Пётр Исаев и присоединившийся к ним Ржавый с парой стрелков тоже от души натёрлись травами. Пусть «терапия» не спасла от поедания, зато кратно уменьшила его объёмы и глядя на опухшие от укусов губы капитана, ни сколько смотрящего в окуляр тепловизора, а осторожно отгоняющего от лица мошкару, Владимир лишь качал головой. Вроде, тут он соглашался, опытные пограничники, прошедшие огонь, воду и медные трубы, а досадно и обидно прокалываются на мелочах.
В какой-то момент все посторонние мысли вылетели вон от дёрнувшейся тени в чащобе и едва слышного шелеста, которого просто не могло быть в сумраке безветренной ночи.
— Тс-с! — одними губами и характерным жестом потребовал Владимир, прислушиваясь к лесу. В комарином звоне он уловил посторонние звуки мягко ступающих толи лап, толи ног.
Ткнув указательным пальцем по левому запястью с часами, он показал три пальца. Кивнув, что понял, капитан перевёл тепловизор на «три часа». Секунд тридцать он возился с прибором, отплёвываясь от гнуса, ничего и никого постороннего толком не углядев. Зато Владимир, видевший ночью и в сумерках немногим хуже кошки, без дополнительного прибора разглядел несколько размытых теней, практически бесшумно проскользнувших между деревьев метрах в пятидесяти от замерших пограничников.
«Четверо! — показал он жестом и ткнул пальцем в сторону приближающейся опасности».
Капитан, «п-с-сыкая» себе под нос что-то нелицеприятное, ещё раз уткнулся в окуляр. Блин, сдалась ему эта бесполезная хренотень⁈ В то же время между основными потоками размышлений в голове Владимира затесалась мысль, что не только у пограничников были коптеры. Уж больно целенаправленно двигались тени в чащобе, видимо заранее озаботились разведкой сверху. Поминая самку собаки, он незаметно извлёк из ножен конфискованный у егеря нож, чуть подумав, отстегнул клапан и положил справа от себя сапёрную лопатку — всяко лишней не будет. Стрелки пограничной охраны Российской Империи, конечно, не пехота, но малая сапёрная лопатка в нормы комплектования пограничников входит. Как же без оной? Без оной никак! Когда-никогда стрелковую ячейку отрыть или секрет организовать, перед этим сняв дёрн и пересадив несколько кустов. Применений у лопатки было множество, а ещё отточенную до бритвенной остроты лопатку можно было использовать вместо холодного оружия или топора. Инструкторы на заставе учили молодёжь метать в мишени и в деревянных болванов всё, что ни попадя. Камни, ножи, дрыны, лопатки… особенно лопатки. С правой руки, с левой руки, двумя сразу. Секани по «горлышку», метни, чтобы лопатка вонзилась в бревно вдоль, а теперь поперёк, нет, лучше наискосок. В общем, чем бы стрелок не занимался, главное, чтобы лишнего времени у него не оставалось, а у совершенства нет предела, тем боле такие олухи и пополнение дуболомов, к бабке не ходи, в первом же выходе просрут всё возможное и невозможное и допустят условного противника и не условного диверсанта на дистанцию рукопашного боя. А что вы думаете, там, за контрольно-следовой полосой точно такие же дебилы, ничуть не лучше, так что тренируйтесь лопатками, глядишь, отобьётесь.
Диверсант, будто табакерочный чих, внезапно вынырнул из-за дерева слева от секрета и, глухо хекнув, согнулся от прилетевшей в грудь сапёрной лопатки. Развернуться с карабином, пусть он у пограничников Маньчжурии короткий и созданный для специфичных таёжных условий, не позволяло расположение лёжки в ямке-ложбинке между старым комлем и бугром с орешником. Зато тонкие стволы лесного ореха не стали помехой для лопатки, просвистевшей на манер пущенной из лука стрелы. Японец или китаец сам не ожидал, что ему не повезёт встретиться на узкой тропе с летающим шанцевым инструментом. Яма удачно маскировала Владимира от возможного наблюдения со всех сторон, если не считать фронтальный сектор стрельбы. Оттуда наблюдатель с тепловизором имел все шансы засечь пограничника, но наш противник выскочил сбоку, видимо намечая в жертвы капитана, но повстречался с суровой действительностью в лице нашего героя. Ладонь Огнёва сама собой сомкнулась на черенке. Руки действовали самостоятельно, движением, отточенным на бесконечных тренировках, отправляя грозный инструмент в полёт. Почему он поступил именно так, Владимир не мог даже сам себе объяснить. Дурь это была или ещё что-то? По наитию, наверное, и всё тут! Диверсант, ошеломлённый появлением в груди незадекларированной эволюцией деревянно-металлической конечности, не успел больше ничего предпринять, подарив противнику драгоценные мгновения, за которые тот успел преодолеть два с половиной метра и по рукоятку всадить клинок в нижнюю челюсть гостя из страны Ямато. Японец умер мгновенно. Владимир же, левой рукой с хрустом выдернув лопатку из груди заваливающегося вперёд толи японца, толи китайца — всё равно под чёрной маской-балаклавой не видно, с ещё большей дурью запустил её в спину второго диверсанта, зависшего над капитаном, прозевавшим нападение.
Почему он не стрелял? Так карабин остался у замаскированной лёжки, а пока доберёшься до него, капитана три раза пристрелят или зарежут и так ниндзя в чёрном успел всадить пограничнику в грудь несколько дюймов чернёной или воронёной стали, только реакция спасла капитана от смерти. В самый последний момент владелец четырёхзвёздных погон дёрнулся в сторону, получив скользящий удар между рёбер не в районе сердца, а правее. Вот ещё один минус излишней торопливости и непродуманности выхода — отсутствие облегчённого бронежилета. Почему его не оказалось у капитана — это другой вопрос, но пока что низкорослый диверсант оставил в покое подранка, всё равно тот никуда не убежит с располосованным правым боком, и, сверкнув зеленоватым отсветом очков-ноктовизоров, развернулся к более опасному противнику. С другой стороны, пограничникам сказочно повезло из-за решения противника взять их «в ножи». Хотели провернуть нападение втихую, только не на тех нарвались, твари желтомордые!
Швырнув в лицо врага пригоршню сосновых игл и песка, Владимир качнулся влево. Вовремя! Сдвоенный хлопок толстоствольного пистолета, по мановению волшебной палочки возникшего в руках японца, отправил пули в «молоко», а Владимир, упав на землю и катнувшись врагу под ноги (хлоп-хлоп,
