Бриллиантовый берег - Альбина Равилевна Нурисламова
Какое? Кого оно касается? Не вспоминается, хоть убей.
Я оказался во дворе, увидел маму, которая сидела в машине с какой-то бумагой в руках. Потом она вышла из автомобиля и направилась к дому. Мама была у врача, у стоматолога. Она говорит, у нее железное здоровье, только зубы подводят, приходится ходить и пломбировать. Очень хорошо, что у мамы отменное здоровье, она не болеет и не страдает; довольно того, что ей приходится беспокоиться обо мне.
Мама шла по двору, на ней было синее платье и кремовые туфли. Вот она поднимает взгляд на окна и…
И на этом все. Я пришел в себя в спальне. Мама была рядом, смотрела на меня, гладила по волосам. Одета она была в синее платье, которое я видел раньше, во время своего «полета».
— Привет, Давид, — сказала мама и улыбнулась, хотя я видел, что ей хочется не смеяться, а плакать. — Ты справился. И всегда будешь справляться.
Мне тоже хочется плакать, когда я думаю об этом. Не понимаю, почему!
Не от счастья, что выжил. И уж точно не от жалости к себе. Тогда почему?
Ладно, это к делу это не относится.
Надеюсь, сумел убедить вас: мои видения реальны. Словосочетание необычное: видения — и вдруг реальны! Но что есть, то есть.
А мы подобрались к моему недавнему, третьему путешествию.
Глава третья
Я почувствовал неладное, как только Боб привез меня в ванную.
Она просторная, светлая, мне всегда было здесь комфортно. Но в тот раз захотелось убраться подальше, словно в ванной затаилось чудовище, готовое наброситься, растерзать. Прежде ничего подобного я не ощущал, постарался подавить страх. Рядом был Боб, чего бояться!
Боб не только отличный специалист, но еще и особенный человек. Я не сразу это понял, долго думал, будто он (прости, Боб!) недалекий простачок, не блещет начитанностью и образованностью. Теперь знаю, как сильно ошибался. Боб — человек светлой души, а это встречается куда реже и ценится гораздо выше, чем полученные дипломы и прочитанные книги.
Знаю, мама сейчас злится на Боба, но это потому, что она еще не знает правды о случившемся. Я непременно объясню ей, а пока запишу в свой мысленный дневник.
Во время гигиенических процедур Боб обращается со мной умело: переворачивает туда-сюда, как куклу, у него получается легко, ловко, вроде бы играючи. Труднее всего, когда другой человек делает за тебя то, что ты, по идее, должен делать сам и уж точно не в присутствии других. Я привык, что нуждаюсь в помощи, но все же чувство неловкости полностью не исчезает.
Некоторые люди действуют профессионально и четко, но в их присутствии чувствуешь себя никчемным, беспомощным болванчиком. Убогим. Возможно, не нарочно, но они подчеркивают твое состояние своими (пусть и очень правильными) действиями.
А Боб дает почувствовать, что ты молодцом. Да, есть сложности, ну и что? Он как бы говорит: «Хорош кукситься! И брось эти китайские церемонии — расшаркивание, благодарности… Будь у меня трудности, ведь ты бы помог мне?»
Короче говоря, с Бобом я чувствую себя уверенно, потому было странно, откуда взялась эта тряска, это чувство непоправимой беды и опасности? Боб не замечал ничего: регулировал воду, говорил со мной, поместил меня в ванну (не просто опустил в воду, у нас есть специальное приспособление).
А дальше…
Мир раскололся на две половины.
Я знал, что происходило на нормальной, человеческой, но ощущал себя на другой. Был в отеле, в ванной комнате — и вместе с тем еще где-то.
Здесь, на нашей половине, было тихо, мирно, обыденно: Боб услышал стук, вышел из ванны; нам пришла посылка — айтрекер. Боб оставил дверь приоткрытой. Его не было, наверное, минуту, в другой ситуации ничего за это время не могло случиться.
Но, поскольку в куполе мира появилась трещина, все пошло не так. Дверь закрылась сама собой, и мы с Бобом теперь уже физически оказались по разные стороны.
Он кричал, звал меня, бился — я слышал. Еще я смутно чувствовал, что погружаюсь в воду. Почему смутно? Потому, что одновременно с этим я не лежал на своей «лежанке для мытья», как называла эту конструкцию мама, а пребывал в другой вселенной, где не было ванны, воды, занавески для душа, плитки и полочек.
Это было темное место, похожее на коридор отеля, только коридор этот был бесконечен, широк, тянулся в обе стороны. Я находился там, и оно приближалось ко мне, двигаясь отовсюду сразу: слева и справа, сверху и снизу. Я не видел его, только чувствовал; было похоже на то, как стоишь на железнодорожных путях, а на тебя едет поезд.
Откуда-то я знал: как только это неведомое оно окажется совсем рядом и коснется меня, произойдет ужасное. Я перестану быть? Или мир перестанет? Не знаю, но приключится нечто бесповоротное, неисправимое.
А еще я чувствовал себя как никогда плохо.
Какое бесхребетное, слабое слово!
Попробую объяснить… Чувство немощности усилились стократно, я был раздавлен, уничтожен. Казалось, весь мир пялится на меня, тычет пальцами и хохочет. Все унижения, которые я когда-либо испытал, все косые взгляды, насмешки, обиды, чувство несправедливости, злость на мир и свою судьбу, все тщетные попытки встать, пойти, сказать, преодолеть — все эти вещи, рассыпанные по жизни, происходившие в разное время, собрались в одной точке.
Это был концентрат страданий и скорби. Некая сила собрала его в шприц и вколола мне инъекцию зла и боли. Все плохое, что могло случиться, — произошло. Все дурные сценарии проигрались одновременно. Все добро, весь свет мира рассыпались в прах.
Примерно так. Лучшего объяснения мне не дать.
Но в тот миг, когда мне показалось, будто меня расплющило под гнетом, когда неведомое, вездесущее оно приблизилось настолько, что оставались лишь доли миллиметра, произошло то, что и происходило со мной, когда я оказывался на пороге смерти. Меня вырвало из тела, и я очутился в нашем с Бобом номере.
Оказалось, я непостижимым образом провалился в воду, стал тонуть, а Боб бился в дверь и не мог ко мне прорваться. Как это случилось? Наверное, обитающие в отеле тени хотели убить меня, но не могли. Однако я был близок к тому, чтобы умереть, поэтому выпорхнул из тела, а заодно и сбежал из того страшного места, где жило оно. Улизнул, так и не поняв, кто это или что.
Я рассказал все так, как запомнил. Вышло сумбурно, но ведь сложно сухим и логичным языком поведать о пребывании сразу и тут, и там! Все-таки, надеюсь, вы
