Тёмная мудрость: новые истории о Великих Древних - Гари Майерс
Из сердца Египта
1
На блестящем металлическом столе под светом электроламп лежала мумия. Её нераспелёнутое тело казалось незавершённым, как будто ваятель собирался создать человека из палок и грязи, но на полпути махнул рукой. Лишь голова выглядела почти законченной, да и то скорее походила на маску африканского племени, чем на часть человеческого тела. Рот — узкий овал, окаймляющий ряд белых, немного выступающих зубов. Глаза — овалы поменьше, что ничего не окаймляли. Нос и уши плотно приникали к черепу. На обтягивающем костяные выступы лице никаких морщин и складок, никакого выражения, только невозмутимая безучастность. Казалось, оно говорило: «Я проспал три тысячи лет. Целые цивилизации возвышались и падали, и возвышались вновь, не потревожив мой сон. Не просыпаться же мне только ради того, чтобы полюбоваться тем, что напридумывала ваша цивилизация?»
— Знаешь, Пол, я уже два года в музее, но эта мумия у меня первая. Что ты сможешь узнать по этим снимкам?
Пол О'Нил поднял взгляд с мумии на стоящего рядом с ней человека в белом халате — рентгенолога с хладнокровной сосредоточенностью настраивающего рентгеновский аппарат.
— Всё, что угодно, — ответил он. — Они могут открыть нам важные сведения о жизни этого парня, сведения, которые мы получили бы, только разъяв его на части. Сведения о пище, которую он ел, повреждениях, которые получил, болезнях, которые могли его убить.
— Усёк. По его желудку и сердцу ты сможешь узнать о его диете и здоровье.
— Не в точности так. У этих мумий нет ни желудков, ни сердец. Мозга тоже нет. При бальзамировании эти органы были удалены. Тела у них пустые или, точнее, вроде индейки на День благодарения, нафаршированы засушенными цветами и травами. Но из оставшегося всё ещё можно вытащить уйму информации. Взять, к примеру, зубы. У большинства мумий зубы в ужасном состоянии, стёртые и обломанные. Это означает, что в хлебе, который они ели при жизни, была высокая концентрация пыли от каменных жерновов.
— Поразительно. Выходит, ты можешь всё узнать про этого парня, разве что, кроме того, кто он такой.
Пол опять глянул на скелетоподобную фигуру с безмятежным и невыразительным лицом. Но я-то знаю, кто он, подумалось ему. Это тот, кто поможет мне вписать совершенно новую главу в историю Древнего Египта.
2
Ещё неделю назад Пол и в мыслях не держал подобных притязаний. Только принявшись за распаковку и каталогизацию недавно поступившей коллекции Картера, он почёл бы за счастье одно лишь то, если не впустую потратит время на этот труд. Далеко не каждый день богатый любитель египетской археологии умирал и оставлял свою частную коллекцию музею. Но частные коллекции египетских древностей были вовсе не типичным явлением, а о лучших из них знали все. То, что никто в музее слыхом не слыхивал о коллекции Картера, свидетельствовало не в её пользу.
Так считал Пол, когда приступил к делу. И те несколько предметов, что он изучил сначала, на его мнение не повлияли. По-видимому, коллекция эта отличалась в основном тем, что подлинные древности смешивались в ней с несомненными подделками, наводя на мысль, что и сам коллекционер в них не очень-то разбирался. Но даже среди подлинных древностей преобладали третьесортные образцы тех предметов, что уже уйму раз были изучены и описаны.
Затем Пол дошёл до распелёнутой мумии и свитка с ней в комплекте. Поначалу он понятия не имел, как с ними поступить. По-видимому, сам Картер считал их самыми драгоценными предметами своей коллекции, но почему — трудно было угадать с первого взгляда. Ни то, ни другое не выглядело чересчур необычно. Мумия даже сохранилась не особенно хорошо. Свиток являл собой просто рулон папируса, с весьма небольшой исписанной частью, словно писец во что бы то ни стало вознамерился записать это. Но такая запись сама по себе являлась документальным источником, этаким памятником человеку, вместе с которым её и захоронили. Вот этот источник и вызвал у Пола интерес.
В свитке говорилось, что это мумия великого мага, который кардинально повлиял на Египет своих времён — за тысячу лет до начала эпохи христианства. Сказочного в его истории хватило бы на троих магов. О нём никто не слыхал до того дня, как он явился из необитаемой пустыни, дабы предстать перед двором фараона. Но там этот маг продемонстрировал такое богоподобное могущество, что фараон объявил его богом в человеческом обличье и преклонился перед его учением. Направляемый магом, фараон повелел заменить исконных богов Египта новыми богами, которые оказались древнее самого Египта и принудил народ им поклоняться. Что до жрецов низвергнутых богов, то те могли либо жить, перейдя к служению новым богам, либо умереть жертвами на их переосвящённых алтарях.
Такой поворот событий разгневал жрецов. Но они не выстояли бы против объединённых сил войска фараона и мощи мага. Им не оставалось иного выбора, как принять жизнь на предоставленных условиях. Но в душе они сохранили верность прежним богам и побуждали людей к тому же. Открыто для глаз жрецы отправляли для народа малые обряды новых богов и готовились к предстоящим великим обрядам. Втайне же они проклинали новомодный пантеон и плели заговор против тех, кто говорил от их имени. И, когда настало время жрецам вступить в наивысший магический обряд — небывалое всесожжение кровью и пламенем, призванное очистить мир перед возвращением самих богов, то они осуществили свой собственный замысел.
Восстание оказалось всеобъемлющим и стремительным. Жрецы изгнали фараона из дворца, охотились за ним по всей пустыне и, в конце концов, прикончили его. Вдобавок, убили и нескольких жрецов-предателей, прямо у храмов преданных ими богов. Но мага убить они не сумели. Он тоже бежал в пустыню, в сопровождении горстки самых преданных последователей. И там, завещав тем, кто был с ним, ожидать его скорого возвращения, маг умер и был втайне погребён.
— Эта история феноменальна по нескольким причинам. Но самое примечательное — имена тех, кто в ней замешан. Того фараона звали Нефрен-Ка. А маг, причинивший все те беды, маг, чью мумию откопали вместе со свитком и теперь вместе с ним хранят в музейном подвале — его звали Ньярлатхотепом.
Пол выложил своё открытие заведующему отделом, доктору Говарду, пока они сидели друг напротив друга за столом в говардовском кабинете. Закончив речь такой драматической нотой, он
