Светлана Беллас - Плата за любовь
Смог. Солнце еле видно. Кругом одни руины. По завалам бегала собака.
Затемнение, шорох, и явившийся просвет в щели. Собака заскулив, начала кружить вокруг отрытой щели, разгребая лапами, оглядываясь, словно искала помощь со стороны, выла.
Поодаль, как раз пробегал Боб, не обращая на нее внимания. Он был в шоке. Собака громко залаяла, с надеждой глядя в его сторону. Остановившись, тот посмотрел в ее сторону. Та продолжала разгребать лапами груды мусора.
Боб побежал к ней. Подбежав, заметил руку Робби, что была в сгустках крови, тело находилось под завалами обломков здания и груды мусора. Кругом клубы пыли.
Заключенный, разгребая завалы, под которыми лежал серого цвета от пыли человек, прокричал, — Чёрт! Что здесь произошло?
Доставая оттуда того, перепуганного и полуживого, у которого лицо все в пыли, полусидя, отряхиваясь, ничего не понимая, испуганно спросил, — Ты кто? Спаситель щерясь, со смехом, произнес, — Еще человек! Робби с испугом оглядываясь по сторонам, приподнимая и прижимая к себе раненную руку, спросил, — Где мы? Боб спокойно, стряхивая пыль с себя, как бы, между прочим, сказал, — Может и на том свете, пока не знаю. Робби напрягаясь, стараясь осмыслить, не доверяя не слуху, не глазам, уточнил, — Ты и я умерли? Боб, пожимая плечами, хлопая по плечу того, с сарказмом произнес, — Не знаю, но, судя по теплу твоего тела, пока ты, еще жив. Живучий, однако! На что, он, Робби с ухмылкой признался, — Хоть это радует. А ты кто, Ангел или Демон?
Пожимая плечами, нагибаясь, пытаясь поднять того, стал отряхивать от пыли. Неловко падая вместе с ним на землю, Боб на все окружающее смотрел тяжелым, усталым взглядом, Робби глядел с любопытством, боясь действительности, пристально с напряженностью ловя ответ. — И то и другое! Я Боб, бывший! Оттуда! Сказал, кивая в сторону развалин тюрьмы. Зло, роняя вслух, — Сегодня наверно СТРАШНЫЙ СУД на земле?! Он кивнул вверх, ерничая, — Там решили, если я, карточный шулер, еще не столь большой грех для меня. Так что, нас с тобой там простили, если мы оказались рядом.
Хлопая по плечу Робби, отряхивая от слоя пыли, радуясь, ухмылялся, — Живучий, зараза!..
Робби, веря в чудо, вновь оглядывая все вокруг, произнес, — Спасибо, Ангел, я, Робби, твой должник! Боб посмотрел на пса, что все это время наблюдал за ними, тот стоял, не пошелохнувшись, только тогда, когда упомянули о нём, завилял хвостом. Побежал к Робби. Он, посмотрев на подбежавшего к нему пса, гладя по спине, спросил, — Так это, ты меня нашел? Пес стал лизать ему щеку, умывая лицо слюной, а затем и раненную руку, зализывая кровь, начал скулить и лаять.
Поднявшись, Робби окровавленной рукой опёрся о плечо Боба, корчась от боли, непроизвольно застонал. Оба стояли молча, и в нарастающей тревоге, оглядываясь по сторонам, разглядывали руины.
Они подавленно шли по разваленному городу. Невдалеке, сторонясь, за ними бежала собака, они ее окрестили — «Ангелом».
Город безмолвствовал, словно был стерт с земного покрова, вокруг пустынно, сплошные разрушения. Боб и Робби шли по улице, озираясь по сторонам. Робби на ходу спросил, — Что произошло? Боб, ускоряя шаг, с тревогой в голосе произнёс, — Сам не понимаю. Думал, что землетрясение, но, кажется, что произошло более серьезное, земля вывернута наизнанку, вся пыль из нее вытряхнута на поверхность. Он, показал жестом руки назад, где, еще недавно была зона, были видны раскуроченные ворота и забор, из груды мусора торчала колючая проволока, пыль стояла клубами, с содроганием предположил, — Короче, если сказать по — большому счету, то это — Апокалипсис в миниатюре.
А то, что мы с тобой, еще ковыляем во здравии, бегло оглядываясь по сторонам с явным страхом, признался, — Жутковато, надо сказать, дрожь берет, в жилах стынет кровь. Словно в один миг мимо пронеслись — ураганы, смерчи, все вместе взятые.
Робби с напряжением вглядываясь в окружающее, поворотом головы в его сторону, тоже признался, — Может мы, все, же мертвые? И посмотрев на спутника, констатировал, — Да нет, пока я и ты, живем, тебя отлично вижу. Собака, бегущая рядом, обеспокоено лаяла, усматривая что-то впереди. Пройдя до подлеска, Робби подошёл к дереву, рядом с ним заметил человека, придавленного им. Человек под деревом застонал. Он свистнул Бобу, тот остановился в двух метрах от него, с тревогой разглядывая местность.
Глядя в небо, не находя ориентира по солнцу, Робби крикнул, — Здесь человек!
Подбежавший Боб помогал ему приподнять дерево, но оно не поддавалось их усилиям. Все попытки были тщетны. Человек сквозь стон, приподняв голову, глядя на Робби, пытался сказать, — Будь СПАСАТЕЛЕМ, встань на свой путь!
Вдруг откуда не возьмись, поднялся сильный ветер, приподнимая листья и ветки в воздух, неся их в хаосе. Похоже, это был настоящий смерч. Человек под деревом стал сильно кричать. У него из вены на руке начала обильно течь кровь, он был в панике. Боб закричал, — Нужен жгут! Необходимо перевязать!..
Робби судорожно снял с себя ремень, перевязал руку выше запястья. В мгновение боль у того стихла. Но это не помогло, человек под деревом, потеряв много крови, умер. Робби не понимая, спросил, — Что это было?
Все в одночасье стихло. Человек под деревом лежал с блаженной улыбкой на устах, словно он выполнил своё предназначение перед кем-то свыше. Робби ничего не понимая, посмотрев на Боба, спросил, — Каким Спасателем, что он этим хотел мне сказать?! Тот пожал плечами, — Наверно тебе судилось что-то свыше. С усмешкой добавил, — Дерзай, Спасатель! Я пас! Мне бы самому себя спасти. Робби взяв за грудки Боба, тряся того, в безумие прокричал, — Мне нужно найти своих детей и жену!.. Вот моя задача!
Уже отходя от того, размахивая руками, бубня себе под нос, шептал, — Они живы! Они живы!..
Следом за ним бежала собака. Боб, догоняя, на бегу, кричал, — Ну, пусть будут живы, только после таких авиакатастроф живыми не остаются. Робби обернувшись, поднял с земли ком, бросил в него, с криком, — Они живы, отстань от меня!..
Отвернувшись, побежал вперед в неизвестность. Собака, считая, что ком предназначен был ей, стояла, как вкопанная. Боб, выдержав паузу, побежал за ним. Еще секунда, и их, уже догоняла собака. Они вошли в световой туннель и исчезли в нем, словно прошли центрифугу.
Когда они очнулись, то был день, кажется, что они пережили мгновения смерти, быть — может, вышли из летаргического сна, не могли понять, как оказались в неизвестной местности, на выжженной поляне, что представляла собой круглую площадку.
В центре неё стоял столетний раскидистый дуб, внутри ствола дерева торчали рога буйвола, на ветках висели бубенчики, которые раскачивал ветер, по кругу в радиусе 5 метров вырыт ров, он пылал, птицы с испугом кружились над этим местом. По периметру бегали навстречу друг другу двое мужчин с копной в руках, что пылала, они были в эйфории. Их подстрекал танцем и игрой на бубне с расписанным лицом, мужчина, он был обвешен дубовыми ветками, на голове возлежал венок из цветов.
Рядом с дубом в обложенном камнями кругу, мужчины жгли костер. Помощник старца в небольшом чане жёг молоко с медом, приговаривая, — Жгу мед, чтобы жизнь вернулась к нам, чтоб вышел парами из нее ад. Молоко отбели чернь. Возьми на себя злой рок, сделай чище и слаще белый день. Переходя на вопль, по нарастающей кричали, — Ночь отпусти к нам день…ьььььььььььььььь!..
Молодые люди, как все мужчины были в белых сорочках до пят, они стояли на босу ногу, на устроенном вертеле жгли хлеб, они виртуозно крутили сухарики на деревянных шампурах.
Община стояла на коленях, пав на локти, опустив головы вниз. Шёл обряд поклонения Богам — ДУХУ ПРИРОДЫ, идолом являлся ДУБ, что неистово шелестел от языков огня, в перезвоне бубенцов. Обстановку нагнетал огонь и медитация общины, от копоти день был похож на поздний вечер.
Старец, стоя перед общиной, закатив закрытые глаза, вознеся вверх руки, в неистовости читал никому непонятную на слух молитву, вводя себя через медитацию в транс, монотонно бубня тарабарщину, — Бум-ба, тарр-ра… Дум-ба, кра-а, тарр.
Рывками, останавливая речь, глотая воздух. При этом, он крутил головой из стороны в сторону, гортанно рыча.
Рядом с ним стояла молодая женщина, вознеся руки к небу. По обе стороны от неё стояли двое детей с нимбом у головы. Она, потрясая руками вверх, медитировала, вела себя, как немая, с нарастающим внутренним криком, выдавливая из себя подобие звуков, вслух крича, — БО-О, Бо — О, БОГ!!!
Громко, поставленным басом, пересиливая шум шелеста дуба, крик птиц и перезвон колокольчиков, звук бубна и крик медитации, треск костра, с нарастающей подачей голоса, Старший Жрец читал …
— О, Боги! Дух Природы! Огради наши тела от тягот дня. Жжем души наши Твоим огнем, чтобы на твоих глазах показать себя Твоими послушными детьми, спаси Мир от хаоса, нечисти. Он потрясал руками к небу.
