Габриэль Зевин - Другая Сторона (ЛП)
— Сначала она понравилась мне, потому что напоминала тебя, — говорит он тихо.
— Или меня двадцать лет назад.
Оуэн смотрит на Эмили и в первый раз с тех пор, как она прибыла на Другую сторону, он действительно видит ее. Она симпатичная, может, даже больше, чем когда она была девушкой. Она старше, более угловатая. Ее глаза изменились, но он не может сказать как.
— Я действительно больше не знаю тебя, ведь так? — произносит он печально.
Она целует его в лоб, и ему хочется плакать.
— У некоторых получается, некоторые пары живут здесь, — говорит Оуэн, — почему мы не можем быть этими людьми?
— Не стоит беспокоиться об этом, — говорит Эмили. — В любом случае, я рада, что увидела тебя еще раз.
— Но это кажется несправедливым, не так ли? Мы должны были состариться вместе.
— Ну, этого в любом случае не произойдет. По крайней мере не здесь, — отмечает Эмили. — И я думаю, что мы счастливее, чем многие. У нас была чудесная жизнь вместе, и мы получили второй шанс. Как много людей могут сказать так же?
— Это из-за той ночи на крыльце? — спрашивает Оуэн.
— Не совсем, — уверяет его Эмили, — но, раз ты упомянул, хотелось бы тебе знать, что я видела там? — Она делает паузу. — Я видела двух влюбленных детей.
Оуэн закрывает глаза и когда открывает их снова, ее уже нет. Он чувствует странную боль в предплечье. Он рассматривает свою татуировку, которая стала ярче, чем когда-либо на его памяти, даже когда ее только сделали. Сердце трепещет и бьется почти как настоящее. А затем за одно мгновенье татуировка просто исчезает. Помимо небольшого покраснения, его кожа чистая. Как будто татуировки вообще никогда не было. Перед тем как уснуть, он клянется, что первым делом утром пойдет увидеть Лиз.
Глава 21
На Землю
В утро возвращения Лиз просыпается в четыре утра. Все спуски на воду происходят на рассвете, когда прилив открывает Реку, так что Лиз прибывает примерно на пятнадцать минут раньше. Команда медсестер готовит младенцев к отправлению в Реку. Медсестру Лиз зовут Долли.
— Ну надо же, — произносит Долли, когда видит Лиз, — мы не часто видим таких взрослых девушек, как ты.
— Я пройдоха, — отвечает Лиз.
— Да, обычно пройдохами занимается Джолин, но сейчас она в отпуске. Пройдоха ты или нет, сейчас ты должна снять всю одежду, а потом я тебя запеленаю.
— Могу я оставить хотя бы нижнее белье? — спрашивает Лиз.
— Прости, но, возвращаясь на Землю, каждый должен облачиться в свой костюм новорожденного, — говорит Долли. — Я знаю, в твоем возрасте это, вероятно, немного смущает, но так положено. Большинство детей не знает разницы. Кроме того, никто не узнает, что ты голая под пеленкой. — Долли протягивает Лиз бумажное платье. — Пока что можешь надеть это.
В платье, но голая под ним, Лиз лежит на столе с колесами, как на больничной каталке. Отправляющая медсестра Лиз начинает заворачивать ее в белые льняные бинты. Она начинает с ног, бинтуя их вместе, и продолжает свой путь вверх к голове. Достигнув середины, она убирает бумажное платье Лиз и начинает приматывать ее руки к бокам.
— Почему вы должны привязывать руки? — спрашивает Лиз.
— О, течению легче тянуть тебя на Землю, если ты имеешь более обтекаемую форму. Кроме того, это держит младенцев в тепле.
Долли оставляет лицо Лиз открытым, но остальное ее тело туго запеленуто. Лиз выглядит как мумия. Она чувствует себя столь ужасно запакованной, что едва может дышать.
Долли катит Лиз к краю пляжа и опускает ее в воду. Лиз чувствует, как прохладная вода пропитывает ее бинты.
— Что случается с пеленочной одеждой, когда попадаешь на Землю?
— Не волнуйся, к тому времени ткань по большей части растворяется, а Река уносит прочь то, что остается, — говорит Долли. — Когда солнце начнет подниматься над линией горизонта, ты сможешь увидеть Реку. Я тебя подтолкну, и течение будет нести тебя весь путь на Землю. Мне говорили, путешествие ощущается как неделя, но ты скорее всего потеряешь чувство времени задолго до этого.
Лиз кивает. Она может разглядеть появление красноватого света над горизонтом. Уже скоро.
— Не возражаешь, если я задам тебе вопрос? — спрашивает Долли Лиз.
Лиз качает головой, и это заставляет все ее тело трястись из-за тугой ткани.
— Что заставляет человека желать вернуться на Землю раньше времени? — спрашивает Долли.
— Что ты имеешь в виду? — отвечает Лиз.
— Это тоже жизнь, не так ли? Почему ты так спешишь вернуться?
В этот момент на небе появляется солнце. Океан расходится на две части, и открывается Река.
— Рассвет, — говорит Долли, — время идти. Хорошего путешествия!
Долли толкает Лиз вниз к Реке.
***
Кертису Джесту не спится. Он мечется и вертится на своей деревянной кровати. В конце концов он сдается и встает с постели.
Кертис едет на попутной машине через весь город к дому Лиз. Он знает, что Лиз живет со своей бабушкой. Он решает, что должен сообщить этой женщине о решении Лиз, даже если это будет злоупотребление доверием Лиз. Впервые за долгие годы он сетует на потерю статуса рок-звезды (рок-звезды всегда имеют быстрые машины).
В четверть седьмого утра он звонит в дверь Бетти.
— Привет, я ищу бабушку Лиззи, — говорит Кертис. Он уставился на Бетти. — Мой бог, вы ведь не можете быть ей, не так ли?
— Да, я бабушка Элизабет. А вы кто?
— Я… — начинает Кертис. На мгновенье он забывает свое имя и причину, по которой приехал. Вместо этого он задается вопросом, как назвать цвет глаз Бетти. Серо-голубые, решает он. Серо-голубые, как туманное утро, как вода в каменном фонтане, как луна или, может быть, звезды. Бетти с серо-голубыми глазами. Это могло бы стать хорошей песней…
— Что? — прерывает Бетти его мечтательность.
Кертис прочищает горло, понижает голос, расправляет плечи и продолжает говорить:
— Я Кертис Синклер Джест, бывший участник группы «Машина». Я являюсь доверенным лицом Элизабет, вот почему я пришел к вам в такой час. Я должен сказать вам кое-что срочное насчет Лиззи.
— Что насчет Лиз? — спрашивает Оуэнза спиной Кертиса, подходя со стороны проезжей части. — Мне нужно поговорить с ней прямо сейчас.
Кертис произносит:
— Лиззи в беде, Бетти. Нам нужна твоя машина.
Бетти делает глубокий вздох.
— Что случилось? Что случилось с Элизабет? — Она не пытается скрыть ужас в голосе. — Я хочу знать, что случилось с моей внучкой! — кричит она.
Кертис берет Бетти за руку:
— Она направляется обратно на Землю, и мы должны остановить ее.
— Ты имеешь в виду, она увиливает? — спрашивает Оуэн.
Кертис кивает.
— Но уже рассвет! — восклицает Бетти.
Трое смотрят на желтеющее небо, которое с каждой секундой разгорается все ярче.
— Моя машина быстрее, — говорит Оуэн, убегая по дороге.
— Господи, помоги нам, — шепчет Бетти, прежде чем последовать за ним.
***
В то время как ее все быстрее и быстрее тянет по направлению к Земле, Лиз начинает думать о Другой стороне и всех тех людях, с которыми познакомилась здесь. Она думает о том, что эти люди почувствуют, когда обнаружат, что она ушла, даже не сказав им.
Она думает о Тэнди.
Она думает о Бетти.
Она думает о Сэди.
Она думает о Пако, Джен, обо всех собаках…
И она думает об Оуэне.
Но по большей части она думает о самой себе. Продолжение спуска вниз по реке, по существу, будет означать конец Лиз. И когда она смотрит на это таким образом, то спрашивает себя, не совершила ли она колоссальную ошибку.
И затем она задается вопросом, не слишком ли поздно это исправить.
Она бы вернулась на Другую сторону не из-за Оуэна или кого-то из них. С Оуэном или без него, почти пятнадцать лет — долгий срок. Почти пятнадцать лет — это дар. Все что угодно могло случиться здесь, на Другой стороне, в месте, где жизнь Лиз, казалось бы, закончилась.
«Если я прерву эту жизнь, я никогда не узнаю, какой она могла бы стать. Жизнь — это хорошая история», — заключает Лиз. Даже такая сумасшедшая жизнь задом наперед, как у нее. Цепляться за свою прежнюю жизнь было бессмысленно. У нее никогда не будет прежней жизни, идущей вперед. Если подумать, эта жизнь в обратном направлении и была ее жизнью, идущей вперед. Ее время еще не пришло, и желание узнать, как закончится эта история, было очень сильным. «И кроме того, — думает Лиз, — к чему такая спешка?»
В воде пеленочная ткань жесткая, как гипс. Лиз раскачивается вперед и назад, пытаясь ее сорвать. Движение не освобождает ее, но разворачивает на сто восемьдесят градусов, лицом в поток. Везде вокруг нее плывут дети. Волны ударяют ее по лицу. Соль щиплет глаза. Вода попадает в легкие. Лиз чувствует, как ее ноги начинают тонуть. Она наклоняет шею вперед и пытается разорвать пеленки зубами. После долгих усилий ей удается распороть мельчайшие отверстия, что позволяет ей вращать плечом снова и снова. Это адски больно, но ей наконец удается освободить левое предплечье, затем руку. Она достает рукой до поверхности воды.
