Качели Ангела - Елена Воздвиженская
– Привет, – услышала я.
– Привет, – радостно ответила я, – Мы уже готовы, скоро выезжаем.
– Сядь, – ответил мне братишка.
Я до сих пор ничего не понимая, пыталась всё перевести в шутку и что-то болтала.
Но братишка резким голосом повторил свой приказ (он видимо боялся, что я могу потерять сознание, ведь у меня больное сердце).
У меня внутри всё похолодело. Я села на диван.
– Ты села?
– Да.
– Папа умер.
Я не закричала, не заплакала, не упала в обморок. Меня охватил некий ступор, но при этом я сохраняла полную ясность сознания. Мысли в голове вдруг стали чёткими, твёрдыми и звонкими. Я словно раздвоилась и смотрела на себя сейчас со стороны, говоря той, что сидит на диване:
– Эй, ты слышишь? У тебя умер папа! Что ты сидишь, как мёртвая?
– А я и есть мёртвая, – ответила я той, что стояла напротив меня.
Я задала братишке ещё несколько вопросов совершенно спокойным и каменным тоном. Но ему некогда было вдаваться в подробности, он и сам их не знал. Сейчас ему нужно было ехать на берег реки, где лежало тело отца. Он умер на рассвете, в семь утра, на рыбалке. Вот и всё, что на данный момент братишка мог мне сообщить.
Положив трубку, я тем же спокойным тоном сказала детям:
– Ребята… Разбирайте свои вещи, наш дедушка умер.
После чего встала, подошла к иконостасу и опустившись на колени вознесла к Богу свою молитву, моля о душе моего милого, дорогого папы.
Мой папа… Он был для меня целым миром, жизнью, светом. Моим идеалом. Моим лучшим другом. Моим стержнем, не дававшим мне сломаться. И вот он ушёл… Как же так? Как я без тебя теперь тут, папа?
Когда приехал муж, мы тут же выехали к родителям. Всю дорогу я читала псалтирь по новопреставленному. Мне хотелось быть таким образом рядом с папой, помочь его душе перейти в тот мир, ведь ему сейчас страшно и я должна быть ему поддержкой. В нашей семье некому больше сделать это сейчас.
Я не могла плакать очень долгое время. Даже на похоронах. Со стороны люди, наверное, смотрели и считали меня бессердечной дочерью. Они ведь не знали, что я тоже мертва. А мёртвые не плачут. Теперь я узнала, что то горе, когда ты можешь плакать – ещё не горе, истинное горе то, когда ты каменеешь, ты умираешь сам вместе с родным человеком, хотя и продолжаешь внешне дышать, двигаться и говорить.
*****
Прошло два года. Но боль не утихает. Слава Богу, что теперь я хотя бы научилась плакать. Иногда от этого становится легче.
А ещё теперь я точно знаю, что означает трёхкратный стук в окно и это не бабушкины сказки.
Таинственное поле
Эту историю рассказал мне мой супруг. Произошла она в 1990-ые, когда он был подростком и всё лето проводил в деревне у бабушки с дедом. На каникулы собиралось у бабушки с дедом по семнадцать внуков, та ещё орава. Однако дед прекрасно справлялся с дисциплиной сорванцов и все были заняты делом, успевая и работать и отдыхать.
С дедом и бабушкой жил ещё и их сын, дядя Паша. И вот с этим дядей Пашей мальчишки ходили в поле, пасти колхозное стадо. И дядьке веселей с ними, и ребятишкам забава. Они ж все городские, живут в бетонных джунглях, среди многоэтажек и асфальта. А тут такое раздолье, природа, картошка, печёная на костре, молоко парное. Весь день они пасли коров, а на ночь загоняли их в стойло, построенное там же, в поле. Сами же ночевали в маленькой избушке, нарочно предназначенной для пастуха. Избушка была небольшой, три на три метра, с одним окошечком и нарами для сна. Для освещения зажигали лампу-керосинку.
Однажды, устроившись на ночлег, ребята лежали и рассказывали друг другу разные истории, как вдруг в стену избушки раздался неистовый, яростный стук. Все, конечно же, перепугались. Мало ли кто может быть ночью в чистом поле, вдруг зверь какой, леса кругом. Хоть стены и были бревенчатыми, крепкими, но страх всё равно накрыл всех с головой. Ребята замолчали, не зная, что делать. Стук снова повторился с не меньшей силой. Все прижались друг к другу, с собой ничего – ни палки, ни ружья. Правда, две собаки с ними были. Но те заскулив, сами жались к ребятам, хотя до этого не замечали, чтобы псы были трусливыми, а тут тоже чего-то испугались. Прошло некоторое время и стук стих. Немного погодя дядя решил выйти и осмотреться, ведь они отвечали за стадо, хотя при этом пастух не имел никаких средств защиты на случай нападения тех же волков, кроме кнута. Вот такой парадокс. Ребята вышли вслед за дядькой, обошли избушку – никаких следов, словно и не было никого. Но кто же стучал? Осталось загадкой.
Второй случай, который поведал мне супруг, произошёл там же, в полях. Рядом с полем был очень глубокий овраг, склоны которого поросли кустарником, а внизу бежал ручей. И вот однажды, ребята, сгоняя коров в стадо, подъехали к самому краю того оврага на своих лошадях, и вдруг услышали цокот копыт, как бы по мостовой. Но какая мостовая, ежели кругом поля и леса? Они прислушались, к цоканью добавилось блеяние баранов, кряканье уток, голоса людей, только слов нельзя было различить, все эти звуки сливались в один общий гул, как если бы кругом была оживлённая базарная площадь.
Мальчишки оторопели. Слышали этот шум абсолютно все, кто там присутствовал. И тут вдруг лошади под ними встали на дыбы, заржали и рванули с места галопом. Как ни пытались ребята их остановить, всё тщетно, неслись они так, пока сами не решили остановиться. На приличном расстоянии от оврага животные успокоились, но в обратную сторону ни в какую не соглашались повернуть. Пришлось им спешиваться и идти на то поле за коровами пешком.
Ещё до этого происшествия, в тот овраг упала однажды деревенская лошадь, просто споткнулась на ровном месте, добежав до оврага, и улетела вниз.
В общем ответов на вопросы нет и тайна этого места остаётся неразгаданной.
Проклятие матери
В детстве и юности я очень часто ночевала у бабули, и каждая ночёвка была для меня как праздник. Днём мы с бабулей занимались по хозяйству, вечерами ходили в гости, а по ночам, когда мы уже укладывались спать, бабуля рассказывала мне перед сном свои истории, каждая из которых запоминалась надолго, вернее сказать навсегда, ведь все её рассказы я помню и по сей день. Одну из бабушкиных историй, которую ей поведала её мама, то есть моя прабабушка, я вам сейчас и расскажу.
Это случилось в обычной глухой деревеньке, которая расположилась между небольшими холмами, окруженными лесом. Возле холмов, которые тут называли горами, протекала речка, откуда деревенские брали воду для полива огородов, а бабы стирали тут белье. Деревня была небольшая, дворов двадцать. И жила там обычная семья – мать, отец, старая бабушка (мать жены) и несколько ребятишек. Сколько было детей не скажу, но явно не двое-трое, раньше, как говорила мне бабуля, меньше семерых редко у кого и было.
Жизнь в деревне, как известно, не лёгкая. С утра до ночи люди в хлопотах, заботах. Нужно и скотину накормить, и огород прополоть и полить, и семью накормить, да и много чего ещё. И вот однажды мать семейства, устав к вечеру, наработавшись по дому, отчего-то крепко осерчала на одного из младших детей, мальчишку лет пяти. Что уж он такого
