Чудовище (Страшно красив) - Флинн Алекс
— Верно. Но я не хочу, чтобы она считала меня тупицей. Хватит одного уродства. Мне необходимо заранее знать весь материал, который вы будете давать нам на занятии. Тогда я не выставлю себя безнадежным дураком.
— Адриан, будь собой. Все пройдет замечательно.
— Быть собой? Вы забыли, что я чудовище? - Я пытался говорить спокойно, но слово «чудовище» выплеснулось из меня вместе с рычанием.
— Поймите, она впервые увидит меня при дневном свете! Она и так больше недели привыкала к новому месту. Мне не хочется показать себя глупцом.
— Ты умный и сообразительный. И ты вполне можешь быть с ней на равных, а не просто повторять услышанное от меня.
— Но в Таттл у нее были очень высокие оценки. Она добилась стипендии, чтобы учиться в нашей школе. Она училась, а я просто высиживал уроки. Мне не нужно было лезть из кожи вон, поскольку за мое обучение платил отец.
— С тех пор, Адриан, ты изменился. Я мог бы подыграть тебе, задавая вопросы полегче. Только сомневаюсь, что тебе это нужно. Ты смышленый парень.
— Вы так говорите, потому что вам хочется еще поспать!
— Мне действительно очень хочется поспать. Но я сказал это не для того, чтобы отвязаться.
Он потянул за ручку двери.
— А вы знаете, что сказала мне ведьма? Если я сумею снять заклятие, она вернет вам зрение.
Уилл остановился.
— Да. Вы были очень добры ко мне, и мне захотелось вам помочь.
— Спасибо, Адриан.
— Теперь вы понимаете, насколько мне важно добиться успеха? Дайте мне хоть какую-то подсказку, чтобы я сумел подготовиться. Знаете, что она мне вчера сказала? Если я окажусь тупицей, она будет заниматься с вами индивидуально. Вам нужна двойная работа?
Как ни странно, этот аргумент на Уилла подействовал, и он ответил:
— Хорошо. Прочитай внимательно пятьдесят четвертый сонет. Думаю, он тебе понравится.
— Спасибо.
— Но учти, Адриан: иногда нужно позволить и Линде проявить свой ум.
С этими словами он закрыл дверь.
Готовясь к приходу Линды, я поставил свой стул возле стеклянных дверей, выходящих в сад. Я целых полчаса прикидывал, где мне лучше сесть. Если на фоне роз, не будут ли они подчеркивать мое уродство? Но должно же быть в комнате что-то красивое, и раз я не тяну на красавца, нечего загораживать собой цветы. На дворе стоял июль, но я надел синюю рубашку с длинными рукавами (консервативный стиль от Ральфа Лорена), джинсы и спортивные туфли с носками. Чудовище-старшеклассник. В руке у меня был сборник сонетов Шекспира, и я в двадцатый раз перечитывал пятьдесят четвертый сонет. В качестве музыкального фона я выбрал «Времена года» Вивальди.
Стук в дверь мгновенно разрушил эту идиллию. Уилл еще не пришел, поэтому мне придется встать и явить перед Линдой свою уродливо-романтическую внешность. Но еще глупее было заставлять ее ждать. И потому я поспешил к двери, но не распахнул ее, а открыл с медленной торжественностью.
Сейчас, в ярком свете утра, я еще отчетливее видел, как Линди старается не смотреть на меня. Возможных причин было две: либо ее отталкивает моя звериная внешность, либо она считает невежливым глазеть на человека. Я не сомневался, что ее ненависть сменилась жалостью. Но как мне превратить эту жалость в любовь?
— Спасибо, что пришла, — сказал я, жестом приглашая Линду в комнату, но не смея до нее дотронуться. — Я поставил наши стулья у оранжереи.
Я хлопотал так, будто собирался принимать у себя королеву, а не разбирать сонеты Шекспира в обществе рыжей веснушчатой девчонки. В прежней жизни я бы палец о палец не ударил. Тогда я считал: достаточно, если я обратил на девчонку внимание.
Линди остановилась у стеклянных дверей.
— Ой, какая красота! А можно туда выйти?
— Конечно.
Я тут же протянул руку и открыл дверь.
— Прошу. Я еще никому не показывал свою оранжерею. Здесь бывали только Уилл и Магда. Я надеялся…
Я не договорил. Линди вышла в сад. Музыка Вивальди окутывала ее прозрачным покрывалом. Эта часть называлась «Весна». Линди ходила среди цветов под звуки скрипок.
— Как чудесно! Какой аромат! В твоем доме — такая роскошь!
— И в твоем тоже. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь.
— Я люблю сады. После школы я часто приходила в Центральный парк, на Земляничные поля
[23]
. Садилась на скамейку и читала. Час за часом. Я не торопилась возвращаться домой.— Я бы тоже сейчас с удовольствием там оказался. В Интернете я видел это место.
Раньше я много раз торопливо проходил мимо, не поворачивая головы. Сейчас я жаждал туда попасть, но не мог.
Линди склонилась над керамическим горшком с миниатюрными розами.
— Какая прелесть.
— Наверное, девушки предпочитают маленькие цветки. Мне нравятся ползучие розы. Они всегда тянутся к свету.
— И они тоже красивые.
— А вот этот куст… — Я склонился над кустом, посаженным неделю назад. — Розы этого сорта называются «Маленькая Линди».
— У всех твоих роз есть имена? — Линди не скрывала удивления.
— Не я их называл, — со смехом ответил я. — У садоводов принято давать имена выведенным сортам. И вот этот сорт кто-то назвал «Маленькой Линдой».
— Какие совершенные, какие хрупкие лепестки. - Линди потянулась к цветку, и ее рука случайно коснулась моей. Меня словно током ударило.
— На вид хрупкие, но очень сильные, — сказал я, поспешно отводя руку. — Они более стойкие, чем многие сорта чайных роз. Хочешь, я срежу тебе несколько штук? Поставишь у себя.
— Грех срезать такую красоту. Быть может… Она замолчала, гладя пальцами лепестки.
— Что ты хотела сказать?
— Быть может, я снова приду полюбоваться на них.
«Она сказала, что придет полюбоваться на розы! Быть может».
В это время в комнату вошел Уилл.
— Угадайте, кто здесь кроме нас? — спросил я его, словно и не было нашего утреннего разговора. — Линди. Она согласилась заниматься вместе со мной.
— Замечательно, — подыграл он. — Добро пожаловать, Линди. Надеюсь, с твоим появлением процесс учебы оживится. А то заниматься с одним Адрианом как-то скучновато.
— Конечно. Хорошему педагогу нужна хорошая аудитория, — сказал я.
Дальше я услышал то, что и ожидал услышать.
— Сегодня мы поговорим о сонетах Шекспира. Я думал, с какого начать, и выбрал пятьдесят четвертый.
— Линди, ты принесла сборник сонетов? — спросил я.
Она покачала головой.
— Тогда мы подождем, пока ты сходишь за ним. Правда, Уилл? Или воспользуемся одним на двоих.
Она по-прежнему смотрела на оранжерею.
— Конечно, одним на двоих. Зачем тратить время? Свой я принесу завтра.
Она сказала: «Завтра»!
— Хорошо, не будем тратить время.
Я раскрыл сборник на пятьдесят четвертом сонете и подвинул книжку так, чтобы она оказалась ближе к Линде. Я не хотел, чтобы она сочла это поводом сесть с нею рядом. И все-таки нельзя пользоваться одной книгой, сидя порознь. Я подвинулся к Линде. Если я вдруг коснусь ее, это будет выглядеть как случайность.
— Адриан, может, прочтешь нам сонет? — Предложил Уилл.
Он старался мне помочь. Раньше преподаватели всегда хвалили мое чтение. И этот сонет я прочел вслух столько раз, готовясь к сегодняшнему уроку.
— Да, — коротко ответил я и начал читать.
Прекрасное прекрасней во сто крат, Увенчанное правдой драгоценной. Мы в нежных розах ценим аромат, В их пурпуре живущий сокровенно.Наедине у меня получалось довольно гладко. Сейчас, сидя рядом с Линдой, я запнулся на словах «прекрасней во сто крат». Меня прошиб пот, но я продолжал читать.
Пусть у цветов, где свил гнездо порок, И стебель, и шипы, и листья те же, И так же пурпур лепестков глубок, И тот же венчик, что у розы свежей, — Они цветут, не радуя сердец, И вянут, отравляя нам дыханье. A y душистых роз иной конец: Их душу перельют в благоуханье. Когда погаснет блеск очей твоих, Вся прелесть правды перельется в стих[24]
.
