Юрий Леж - Черный дом

— Припрячь, а еще лучше, с собой захвати, не нужны тут следы наши…

Жанетка послушно сунула окурок в карман своих грязных шаровар, а Дядя пояснил:

— В городе таких сигарет больше нету, только я их и курю…

Тяжело опираясь на карабин, он поднялся с балки, а мулатка, будто очнувшись от долгого сна, с удивлением уставилась на яркую желтую пачку с нарисованным на ней бурым горбатым зверем, исчезающую в кармане пальто Дяди.

— … все подробности позже, сейчас поторопиться бы надо, — строго сказал хозяин района.

— Долго идти? — уточнила Нина, старательно наматывая портянки.

Дядя взглянул на нее с искренним удивлением, так смотрят обычные на люди на внезапно заговорившую кошку. Но все-таки ответил.

— По вашим ногам — минут сорок хода будет, да еще и осмотреться на месте надо… — и неожиданно спросил репортершу, намекая на обнаженную спину: — В тебе вот так-то не холодно?

— Не жарко, — поджав губы, ответила рыжая.

— И то хорошо, — согласился Дядя. — Пойдете своим порядком, за мной. Подчиняться беспрекословно, слушаться, как бога, в которого верите. Ну, это, конечно, если хотите дойти невредимыми.

Голицын кивнул, соглашаясь за всех с временным главенством аборигена. Ничего сверхординарного в требованиях Дяди не было.

Вернувшись от древнего особнячка на проспект, группа практически сразу же ушла вслед за поводырем в узкий проход между домами и дальнейший её путь пролегал через проходные дворы, маленький скверик, короткие проулки.

Дядя шел первым, сильно прихрамывая, но на карабин уже не опирался, разве что — иногда, а нес его в руках практически наизготовку. Разговоров не разговаривали, слишком уж внимательно, настороженно осматривался по пути хозяин района, частенько замирая на минуту-другую, пристально изучая то местечко, через которое им предстоит пройти. Притихла даже ноющая на неудобства ходьбы Нина, проникшись ситуацией.

А вокруг было серым-серо. И земля, и небо, и дома, и деревья были окрашены в едва ли не одинаковый, серый, заунывный цвет. И даже красные и желтые кирпичи многоэтажных строений приобрели какой-то неестественный оттенок буроватой серизны. И по-прежнему было безлюдно. Но теперь и Голицын, и Ворон обратили внимание на то, что по пути им не попадаются не только люди, но и животные, и птицы. Город, казалось, вымер.

Прошло полчаса дерганой, с постоянным изменением ритма ходьбы по городским пустынным закоулками, и Дядя остановил маленький отряд в глубокой, тенистой арке между двумя высокими домами. За аркой простирался очередной небольшой скверик с черными деревьями и малопонятными бетонными тумбами в два человеческих роста, а за сквериком высилась громада рукотворного обветшалого павильона. Дядя подозвал всю компанию поближе, подошла и Жанетка, всю дорогу то отстававшая от отряда, то обгонявшая его, исчезая и появляясь в поле зрения с легкостью и быстротой маленькой ящерицы.

— Это бывший кинотеатр, — кивнув на павильон, пояснил Дядя. — На тысячу мест, со всеми удобствами. И не только удобствами. Приглядитесь, видите — стекло рухнуло?

И в самом деле, одно огромное, витринное стекло на фасаде павильона отсутствовало, оставив после себя десятки крупных и мелких осколков, хищно скалящихся из металлической рамы.

— Осколки я там, снизу, поотбивал чуток, но все равно, будете проходить — внимательнее, — предупредил Дядя. — Я первым туда, всё проверю, потом дам вам сигнал. Смотрите внимательно, видите — чернота?

В глубине павильона в самом деле чернел зев какого-то то ли углубления, то ли входа непосредственно в кинозал.

— Это спуск в буфет, там буфет внизу был, когда еще заведение функционировало, — продолжил Дядя. — Оттуда я вам и мигну фонариком. Два раза быстро и два — медленно, чтобы не перепутать с чем другим. Разные тут блики случаются. Как увидите фонарик, быстро, а лучше всего — бегом, летите туда. Под ноги только смотрите, там и битого стекла полно, да и сразу почти ступеньки вниз начинаются…

Дядя передал Жанетке свой карабин, сбросил ей же в руки длиннополое пальто, оставшись в одной куртке, и быстро-быстро, как-то немного странно, полубоком, побежал из-под арки к павильону. Лишь несколько секунд спустя, Алексей сообразил, что ничего странного в перебежках аборигена нет, Дядя просто закладывает классический противопульный зигзаг, вот только хромота делает его бег необычным, еще очень необычно было видеть в пустынном и, кажется, незнакомом, но таком родном городе образцовые приемы поля боя. То появляясь, то исчезая за бетонными тумбами, Дядя очень быстро достиг павильона и юркнул внутрь. Напряжение среди маленького отряда к этому моменту возросло настолько, что все услышали, как явственно перевела дыхание Жанетка, а потом аккуратно положила пальто Дяди на потрескавшийся, посеревший от времени асфальт, закинула на спину карабин и вновь взяла пальто, перекинув его через левую руку.

Воронцов хотел было предложить ей помощь, но почему-то засмущался. С первых же секунд встречи мулатка оказывала на него странное мистическое воздействие своим абсолютным сходством со случайной партнершей, встреченной во время боевого рейда в бескрайней саванне. Да и слабой женщиной, которой требуется помощь в переноске чужого пальто, мулатка вовсе не выглядела. Сосредоточившись на собственных раздумьях, ворон едва не прозевал условный сигнал Дяди. Хорошо видимый снаружи на черном фоне входа в подземный буфет ярко сверкнул желтоватым светом фонарик. Дважды короткими сигналами-вспышками, и еще разок с гораздо большими интервалами.

Никто не стал командовать: "Вперед", даже пообвыкшийся было с ролью командира Голицын. Как-то разом все подхватились и устремились к павильону. А уже у самой металлической рамы с хищным оскалом остатков стекла Жанетка, как под руку, выкрикнула: "Осторожней!" и тут же на её слова отозвалась Сова негромким стоном и парочкой матерных выражений. "Нога", — добавила она, отвечая на взгляд Ворона. Из-под цветастого подола юбки не было видно, что же там случилось, но на сером, с морозными разводами мраморе пола появились яркие, такие бросающиеся в глаза, пятна крови… и с каждым шагом Совы их становилось всё больше и больше.

Встретивший их в темноте бывшего подземного буфета Дядя сориентировался мгновенно, протолкнув мимо себя всю компанию и буквально упав перед Совой на колени.

— Кровища… хуже не придумаешь, — буркнул он, отодвигая в сторонку подол цыганской юбки, уже впитавший в себя немного яркой жидкости.

Что уж там рассадила себе, задев остаток стекла в раме, Сова, сказать вот так, при первом осмотре, было трудновато, но кровь лилась рекой и уже хлюпала в маленькой туфельке девушки.

— Сама дойдешь? — выпрямляясь, спросил Дядя. — Тут недолго…

Сова кивнула, а абориген уже извлек из кармана какой-то странный желтоватый мешок из пластика, заставил девушку сунуть в него ногу и быстро закрепил верх на голени.

— На кровь тут всё, что хочешь соберется, — пробормотал Дядя. — Вот ведь нелегкая попутала…

— Я не специально… — как совсем по-детски пролепетала Сова и сама испуганная обилием вытекающей из нее красной жидкости.

— Сделал бы специально, уже давно была бы на Луне, — буркнул Дядя. — Теперь — все за мной, там тесновато, но потерпите. А ты, Жанетка, делай, что хочешь, но через минуту тут крови быть не должно…

Жанетка, серьезная, испуганно-сосредоточенная, только кивнула в ответ, передавая Дяде его карабин и пальто.

— Я помогу, — вызвался Ворон.

Ему непременно хотелось сделать что-то для мулатки, обратить на себя её внимание.

— Помоги, — кивнул Дядя. — Только быстро. И — её слушай.

Он увел за собой в темноту подземелья остальных, поблескивая лучом фонарика на гладких, полированных стенах облицовки, на далеком, у противоположной стены, запыленном и потускневшем зеркале. А Жанетка знаком позвала за собой Алексея.

Они поднялись по ступенькам к металлической раме, виновнице неожиданного происшествия. Оглядевшись, мулатка кивнула Ворону на стоящую в дальнем углу огромного застекленного вестибюля, где когда-то будущие зрители ожидали начала сеанса, а сейчас царила пустота и пыль, высохшую пальму в кадке.

— Тащи сюда, — полупопросила, полуприказала девушка. — Будем следы засыпать…

Пока штурмовик выполнял её распоряжение, Жанетка раздобыла где-то простецкий домашний веник и металлический совок.

— Сыпь на кровь, я заметать буду… и по улицу гляди, не забывай, — распорядилась мулатка.

Пальма пустила в кадке такие корни, что земли среди них почти и не было. В этом Алексей убедился, вскрыв пластиковую упаковку несколькими ударами ножа. Но приходилось выкручиваться, и он, откинув в угол ненужное никому злосчастное дерево, пытался изо всех сил присыпать остатками земли и пыли кровавые следы Совы. Мулатка следом за ним заметала влажную, окровавленную землю и тут же ссыпала её в неизвестно откуда появившийся у нее в руках пластиковый мешочек.