Юрий Леж - Черный дом
— Куда ни кинь, повсюду клин, — пошевелила плечами Сова. — В центр, так в центр.
Но прежде еще предстояло приобуть рыжую репортершу, ведь заставить её шагать в резиновых сапогах на босу ногу, пусть и по ровным городским улицам, означало сбитые ноги, кровавые мозоли и полную не транспортабельность в ближайшие часы. Выручила солдатская смекалка Ворона. Помыслив всего пару минут, он отхватил ножом от подола платья Нины два примерно одинаковых куска черного шелка и моментально научил репортершу наматывать эти импровизированные портянки.
— Шикарно, — сказала она, притопывая сапогами об асфальт и демонстрируя изрядно обнажившиеся красивые ножки. — В шелковых портянках, кажется, только литературные персонажи мечтали ходить. Мне не хватает бриллиантовых подвесок…
При упоминании бриллиантов Голицын и Воронцов мельком переглянулись, но говорить ничего не стали.
— Милая барышня, как только окажется, что в дома заходить безопаснее, чем находится на улице, я лично вам подыщу достойную обувь, — разразился высокопарной тирадой подполковник.
— Интересно, а как мы это узнаем, не заходя в дома? — съязвила Сова.
— Узнаем, — твердо, как подобает командиру, пообещал жандарм. — А сейчас — вперед…
…Примерно через час, если судить по бесстрастно тикающему на руке подполковника хронометру, они вышли к широкому и длинному проспекту. Впереди было едва ли не вдвое большее расстояние до центральных улиц и площадей, но девушки уже заметно устали, не привычные к длительным пешим прогулкам. Да и сам подполковник испытывал небольшой дискомфорт от монотонного движения, годы кабинетной работы сказались и на нем, как ни старался Голицын поддерживать собственную физическую форму. Лишь Алексей, закаленный в рейдах, продолжал, как ни в чем ни бывало, размеренно шагать вперед, то и дело оглядываясь по сторонам, бросая взгляды через плечо на отстающих Нину и Сову.
— Глянь, Ворон, — притормозил его движение жандарм. — Тебе это ничего не напоминает?
Он указал в сторону небольшого двухэтажного особнячка, стоящего в глубине от проезжей части и отгороженного от мира изящной кованой решеткой, водруженной на высоком гранитном бордюре. Домишко полуразвалился от старости, рухнула внутрь крыша, осели, оплыли, каким-то чудом еще держащиеся стены, сгнили двери и оконные рамы, а кроме того, вокруг дома буйно разрослись заросли сирени с широкими, почему-то почерневшими листьями. Они будто прятали домик, заслоняя его от любопытных глаз, если таковые и были в городе.
— Я уже видел такое, — согласился штурмовик. — Заброшенные города в джунглях, в Индокитае… только там, городам этим, тысячи лет. И люди в них не жили, наверное, столько же.
— А я видел в Индии, тоже в джунглях, — подтвердил Голицын. — Но и тут, похоже, никто не живет уже не одну сотню лет. Разрушения-то все естественные.
— То, что город не бомбили, не штурмовали, видно сразу, — кивнул Алексей. — Вот только почему ж рядом дома свеженькие? Будто вчера из них жильцы уехали…
— Думаю, надо передохнуть, — пожав плечами на слова Ворона, предложил подполковник. — Перед этим домом все-таки укромный дворик, не на виду, да и за решеткой будет спокойнее.
— Жандарм — за решеткой, — не удержалась Сова. — Фантасмагория…
Она оказалась ближе всех к особнячку и первой заглянула за ограду.
— Эге… а тут уже кто-то бывал не раз, — проговорила девушка, оглядываясь на поспешающих за ней мужчин. — Видать, и правда укромный уголок…
В маленьком дворике метров пять на пять, в самом центре чернело на серо-бурой, будто выжженной земле небольшое пятно кострища. Здесь явно не жарили целиком, на вертеле, быков или вепрей, а, скорее всего, просто кипятили воду в котелке или небольшом чайнике.
— А следы здесь, очень похоже, свежие, — сказал Ворон, привычно опередив Сову и первым оказавшись во дворике. — Очень свежие…
Следом за ним, внимательно оглядевшимся, не почуявшим опасности и прошедшим в глубину дворика, через декоративную маленькую арку, давным-давно лишенную решетчатой кованой калитки, вошли и остальные.
— Следы-то, может, и свежие, — не стал возражать следопыту Голицын. — Только учти, что оставить их могли и несколько лет назад… просто сохранились они тут… ну, как вот те дома…
Слева и справа дворик подпирали глухие боковины высоток этажей в двадцать, слегка обшарпанные непогодой, с облупившейся штукатуркой, но не выглядевшие столь пострадавшими от времени, как особнячок.
— А и ладно, — махнул рукой Алексей, устраиваясь на непонятно как занесенной во дворик железобетонной балке, незаметно при взгляде со стороны пристроившейся у кострища. — Сюда, во всяком случае, колонна каторжан не поместится…
Голицын чуть нервно покачал головой, мол, не накликай, вспоминая самое первое, неприятное приключение в городе. Впрочем, это не помешало ему поудобнее устроиться на деревянном, но почти окаменевшем чурбачке по другую сторону кострища. В этот раз аристократ не стал дожидаться, пока сядут дамы. Сова вытянулась прямо на земле, не побоявшись разлечься под обветшалой стеной древнего дома, странно повернув голову, уткнувшись лицом почти в плечо, чтобы не видеть арки, через которую вошла сюда. А рыженькая репортерша едва ли не рухнула рядом с Алексеем, невнятно застонав то ли от усталости, то ли от переживаний последнего дня.
— Ну, вот, а говорят, репортера, как волка, ноги кормят, — добродушно сказал Ворон, подымаясь, чтобы уступить Нине дополнительное место. — Ты ложись лучше, да еще — ножки-то подыми повыше, быстрей отдохнут и легче потом будет…
— Куда поднять? — не обратив внимания на дежурную шутку о репортерах, поискала глазами вокруг девушка. — Нет тут ничего…
— Да хоть вот, на ствол…
Рядом с балкой темнел куст сирени, его изогнутый ствол нависал почти над самым бетоном, а одна из довольно толстых веток торчала точненько в полуметре над поверхностью, как импровизированная спинка.
— Какие листья странные тут, — кивнул на куст Алексей и застыл на секунду, шокированный увиденным.
Нина, с облегченным вздохом снявшая сапоги, легко забросила маленькие свои ступни на ветку, но при этом и без того укороченные полотнища её юбки с разрезами завались едва ли не на грудь девушки.
— Ну, а ты, как будто не знал, что под такие платья никто не надевает нижнего белья, — спокойно и деловито оправляя юбку, сказала она. — Да и ничего удивительного у меня там нет…
Переведя дыхание, Ворон кивнул, мол, и в самом деле, чему тут удивляться. Гораздо удивительнее было то, что девушка спокойно легла обнаженной спиной на бетон, даже не охнув. Кто-то или что-то, будто нарочито перед их появлением, тщательно смел с поверхности балки всю пыль и крошки, превратив её в жесткое, но ровное и гладкое лежбище.
— Жаль, никто не догадался из "Черного дома" еды с собой прихватить, — посетовала все тем же, удивительно спокойным тоном репортерша. — Я бы сейчас от пары бутербродов с колбасой не отказалась… и от горячего чая, а то здесь как-то не жарко…
— Да никто не ожидал, что город пустой, — ответил ей Алексей, чтобы сгладить возникшую было неловкость от увиденного. — Да и потом, кто ж его знает, во что превратились бы эти бутерброды здесь…
— Что не подумали — это верно, — согласился со своего места Голицын. — А вот про превращение бутербродов — это вряд ли. С нами же ничего не случилось за время пути. Кажется, ни у кого седой бороды не появилось, или тремора старческого. Могли бы и бутерброды выжить вполне… А может, и здесь они есть, только еще не дошли мы до этого места…
— Колбасы в городе не бывает, — раздался от декоративной арки незнакомый голос. — Разве что, сырокопченую вековой давности вам где подсунут…
16У входа во дворик стоял невысокий мужчина в длиннополом, черном пальто нараспашку, опираясь, как на трость, на небольшой, не лишенный оружейного изящества карабин. Простое лицо его отливалось серым, будто впитавшимся в кожу цветом, длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам, были той удивительной масти, что именуют "соль с перцем", при этом соли-седины в волосах было заметно больше. Под пальто у мужчины просматривалась перепоясанная ремнем с небольшой открытой кобурой кожаная куртка и такие же штаны, заправленные в крепкие, но разношенные сапоги.
— За пистолетик-то не хватайся, — сделал незнакомец замечание Ворону, потянувшемуся было к оружию. — Я вас с дружком твоим снять мог, как только на проспекте приметил…
— Выходит, поговорить пришел? — спросил Голицын, пытаясь перехватить инициативу, да и немного отвлечь незнакомца от Алексея.
— Выходит, что нет, — ответил мужчина, шагнув чуть поближе к кострищу так, чтобы видеть всех сразу. — Говорить — это вы будете, а я — спрашивать, потому как — через мой район идете. Или не знали?
