Ками Гарсия - Прекрасная тьма
— Ты в порядке?
— Да, в порядке. Для простого смертного, — ответил я, сделал глубокий вдох и выпрямился.
Она улыбнулась мне своей настоящей улыбкой и взяла за руку. Я заметил, что на ее ладони нарисованы странные узоры. Черные завитки и спирали обвивались вокруг ее запястья и доходили почти до локтя. Рисунок напоминал татуировки хной у гадалки в шатре на другом конце ярмарки, где стоял удушающий запах благовоний.
— Что это? — спросил я, взяв ее за запястье, но она отдернула руку.
Я вспомнил татуировки Ридли и искренне понадеялся, что Лена просто разрисовала руки маркером.
«Так и есть».
— Пойдем купим тебе попить, — предложила Лена вслух и, взяв меня за руку, вышла из-за билетной кассы.
Я пошел за ней. Как я могу злиться на нее, когда появилась возможность наконец разрушить разделяющую нас в последнее время стену. По крайней мере, когда мы целовались, мне показалось, что все получится. Этот поцелуй был совсем не похож на то, как мы целовались на озере — от того поцелуя у меня захватило дух в прямом и переносном смысле. Возможно, я никогда не узнаю, что это было.
А вот этот поцелуй был мне знаком, и я знал, что у меня есть шанс.
Но не прошло и двух секунд, как я упустил его.
Потому что из толпы вдруг появилась Лив с сахарной ватой в руке. Она помахала мне свободной рукой, и готовая рухнуть стена выросла заново, и возможно — навсегда.
— Итан, ну где ты ходишь! Я твою сахарную вату держу! Мы же не успеем сходить на чертово колесо!
Лена тотчас выпустила мою руку. Представляю, как это выглядело со стороны: высокая длинноногая блондинка, лучезарно улыбаясь, держит в руках две порции сахарной ваты. Я был обречен еще до того, как Лив произнесла слово «мы».
«Это Лив, ассистентка Мэриан. Мы вместе работаем в библиотеке».
«А еще в „Дэ-и Кин“. И на ярмарке».
На небе вспыхнула очередная зарница.
«Это не то, что ты думаешь, Эль!»
Лив отдала мне сахарную вату и с улыбкой протянула Лене руку.
«Блондинка?!» Лена вопросительно посмотрела на меня. «Издеваешься?»
— Ты, наверное, Лена? А я — Лив.
«Ах, какой акцент! Теперь все ясно!»
— Привет, Лив, — произнесла Лена с издевкой и многозначительно посмотрела на меня, проигнорировав протянутую руку.
Лив сделала вид, что не обратила на это внимания, и, убрав руку, продолжала:
— Наконец-то! А я все прошу Итана нас познакомить, раз уж мы с ним повязаны на это лето.
«Похоже на то».
Лена даже не смотрела в мою сторону, а Лив не сводила с нее глаз.
— Лив, мне кажется, что сейчас не самый подходящий…
Я осекся. Я ничего не мог сделать. Они были похожи на два поезда, которые медленно, но верно движутся навстречу друг другу по одной колее.
— Не глупи, — перебила меня Лена и осторожно взглянула на Лив, как будто пытаясь прочитать ее мысли, словно в ее роду встречались ясновидящие. — Приятно познакомиться.
«Он к твоим услугам! Бери и пользуйся».
До Лив начало доходить, что происходит что-то не то, но она все-таки сделала еще одну попытку завязать разговор:
— Мы с Итаном все время о тебе говорим. Он рассказывал, что ты играешь на скрипке.
Лена напряглась.
«Мы с Итаном».
Лив ничего такого не имела в виду, но одной этой фразы уже было достаточно. Я знал, о чем сейчас думает Лена: Итан и смертная девушка, которая может стать для него всем, в чем отказано ей.
— Мне пора. — Лена развернулась и ушла, я не успел схватить ее за руку.
«Лена…»
«Ридли права! Это просто вопрос времени, пока в городе не появится еще какая-нибудь новенькая!»
Интересно, что еще Ридли успела наговорить ей?
«О чем ты говоришь, Эль? Мы просто друзья…»
«Мы с тобой тоже когда-то были просто друзьями!»
Лена ушла, растолкав стоявших рядом людей, все в недоумении расступались перед ней, она словно оставляла за собой бесконечный шлейф хаоса. Мне было плохо видно, но где-то неподалеку оступился клоун, и шарик в его руках лопнул, ребенок уронил трубочку и заплакал, рядом с какой-то женщиной загорелась машина с попкорном, и та закричала. Даже в жарком мареве южного лета, даже в толпе чары Лены действовали на всех вокруг, они были сильнее, чем лунное притяжение, вызывающее приливы, сильнее, чем притяжение планет к солнцу. Я был всего лишь спутником, вращающимся на ее орбите, несмотря на то, что она все больше отдалялась от меня.
Я сделал шаг в сторону. Лив положила руку мне на плечо и, прищурившись, посмотрела на меня, словно анализируя ситуацию, оценивая все возможные варианты.
— Прости, Итан. Я, наверное, помешала вам…
Она хотела, чтобы я объяснил ей, что произошло, но не собиралась задавать прямых вопросов. Я промолчал, решив, что это сойдет за ответ.
Но главное, что второго шага я не сделал. Я позволил Лене уйти.
К нам подошел Линк, с трудом держа в руках три колы и свою сахарную вату.
— Чувак, ты бы видел, какой хвост стоит за лимонадом! — заорал он, протягивая Лив колу. — Я что-то пропустил? Это была Лена?
— Она ушла, — быстро ответила Лив, как будто все было так просто. Если бы.
— Ясно. Ну ладно. Забейте на чертово колесо, пойдемте к главному шатру! Скоро объявят победителей конкурса на лучший пирог, а Эмма с тебя семь шкур спустит, если ты не увидишь ее в лучах славы!
— Яблочный пирог? — засияла Лив.
— Точно! А есть его надо обязательно в «левисах», повязав вокруг шеи салфетку. Запивать колой за рулем «Шевроле», напевая песню «Американский пирог».[7]
Я шел позади Линка и Лив, слушая их болтовню и задорный смех. Им не снятся кошмары. За ними никто не охотится. У них нет никаких проблем. Линк прав, мы не имеем права пропустить минуты славы, по праву принадлежащие Эмме. А вот мне сегодня точно призовых ленточек не достанется… Можно даже не бить резиновым молотом по старому, разваливающемуся ярмарочному силомеру, и так все ясно. Линк, может, и «зеленый юнец», а я вряд ли дотяну даже до «слабака». Я мог сколько угодно стучать молотом по силомеру, результат от этого не изменится — что бы я ни делал, мое место где-то между полным нулем и законченным неудачником. А молот, похоже, в руках у Лены. Вот теперь я наконец-то понял, почему Линк все время пишет песни о несчастной любви, в которых парня бросает одна девчонка за другой.
6.15
ТОННЕЛЬ ЛЮБВИ
— Если станет еще жарче, люди начнут дохнуть, как мухи. А мухи начнут дохнуть, как мухи. — Линк вытер пот со лба потной рукой, и на стоявших рядом полетели частицы Линка в жидкой форме.
— Спасибо, конечно, — отозвалась Лив, одной рукой вытирая лицо, а другой пытаясь обмахнуться прилипшей к телу футболкой, вид у нее был жалкий.
Шатер с баннером «Южной корочки» был забит до отказа, на сколоченной накануне деревянной сцене выстроились финалисты. Я встал на цыпочки, пытаясь разглядеть что-то через головы стоящих перед нами внушительного размера женщин, но безрезультатно — все равно что стоять в очереди в школьной столовой за свежими пирожками.
— Мне сцену почти не видно, — пожаловалась Лив. — А что там должно быть? Мы уже все пропустили?
— Погоди. — Линк попытался протиснуться между двумя женщинами наименее внушительных размеров. — Нет, ближе нам не подобраться, сдаюсь.
— Вон Эмма, — показал я на сцену. — Она занимает первое место почти каждый год.
— Эмма Тродо, — отозвалась Лив.
— Точно! А ты откуда знаешь?
— По-моему, доктор Эшкрофт про нее рассказывала.
Карлтон Итон суетился вокруг переносного микрофона. Наконец из динамиков раздался его гулкий голос. Победителей всегда объявлял он — не считая чтения чужих писем, больше всего на свете наш почтальон любил покрасоваться в свете прожекторов.
— Позвольте немного побеспокоить вас, почтенная публика, у нас тут возникла небольшая техническая заминка… подождите-ка… кто-нибудь, позвоните Реду! Откуда мне знать, как работает этот проклятый микрофон. Черт подери, да здесь жарко, как в гостях у Гадеса!
Карлтон Итон утер пот со лба носовым платком. Он из года в год забывал, что микрофон уже работает.
Справа от него с гордо поднятой головой стояла Эмма в своем самом нарядном платье в мелкую фиалку и держала пирог-призер — сладкий картофельный пирог. Рядом с ней стояли Сноу и миссис Эшер со своими творениями. Они уже переоделись в костюмы для персикового маскарада «Дочки-матери», который начинался сразу же после объявления победителей по категории «Пироги». Обе выглядели одинаково пугающе в нарядах розового и аквамаринового цветов, дамы были похожи на стареющих барышень из восьмидесятых. Слава богу, хотя бы миссис Линкольн не собиралась участвовать в маскараде, поэтому она стояла рядом с миссис Эшер в одном из платьев, в которых по воскресеньям ходила в церковь. Мне до сих пор было тяжело смотреть на маму Линка — в памяти сразу всплывало безумие, творившееся в день рождения Лены. Не так уж часто увидишь, как мама твоей девушки выходит из тела матери твоего лучшего друга. Я вспомнил, как Сэрафина выскользнула из ее тела, словно змея, сбрасывающая кожу, и поежился.
