Светлана Беллас - Плата за любовь
Мы, же бежали сквозь базарную толпу, толкаясь, смеясь, нам было весело, уже от того, что уроки закончены, мы свободны и рядом. Алёшка мне признался, что так, как я общаюсь с матерью, он бы не смог применить на своей практике. У него батя за этим следит, чуть что, сразу «морда, морда, я кулак», и тут, же шел на сближение. Мне тогда стало жаль парнишку. Он такой красивый, добрый, внимательный. Из класса выделялся, правда, у девочек не был в фаворе, был тихоня.
Глядя на него поймала себя на том, что тому неудобно, в буквальном смысле слова, покраснев, как-то сразу затушевался, сник, ему где-то, как-то наверно было стыдно за отца.
Однако, выдержав мой взгляд, тяжело вздыхая, искренне, вслух сказал горькую правду, — Ты не обращай на меня внимания. Они сейчас с маман, как кошка с собакой. Территорию метят. Кризис среднего возраста.
Я с пониманием тоже призналась, — И мои, то, же самое, никак не притрутся друг к другу.
Подняв на него взгляд, мы встретились глазами. Боль нас сближала. Алешка, выдержав взгляд, краснея, тихо произнес, — Давай погуляем в парке, вечерком?! Там сегодня танцы. Дома по вечерам Армагеддон: одно и то, же, как в мексиканском сериале.
Глядя в упор, с мольбой в голосе, спросил, — Ты как? Я, скрывая радость, утвердительно кивая головой, сказала, — Само собой! А предки, пусть без нас посуду бьют. Искоса поглядывая в сторону толпы, заметила, как из-за неё, глядя нам в след, зло смотрела моя мать, показывая мне кулак, что-то шлепая губами. Это со стороны было забавно, не удержавшись, рассмеялась, взяв под руку Алешку, с важностью прошлась меж рядов. Мать, тогда, точно проглотила немерено воздуха, посылая в мой адрес угрозы, мол, что придя домой разберется со мной. Алешка перехватил наши взгляды.
Пройдя пару шагов вперед, немного сконфуженно, доверительно призналась, — Ладно, я домой, а то мать, потом начнет читать нотацию. Два часа, как минимум. Это у нее разминка! Репетиция, чтобы не потерять профессиональные навыки. Со вздохом, взяв свой ранец, шепнула, — Все, не провожай! Алешка, поворотом на ноге, что-то вспомнив, хлопая меня дружески по плечу, второпях сказал, — Мне тоже надо домой, заболтался с тобой. Сама понимаешь, — Армагеддон!
На что, я, опять стала смеяться раскатистым смехом. Он, разводя руками в стороны, неуклюже пожимал плечами. Вздохнув, по-детски улыбнулся, мило гримасничая, выпалил, — С меня мороженное! По-взрослому, словно перед ним маленький ребенок, подмигнул.
Повергая меня сияющей, открытой улыбкой, показывая свои красивые белые зубы, искренне, с торжеством в голосе, произнес, — Как не как, а я тебя, девчонка, на танцы, все, же пригласил. Я, стоя перед ним, сияя, как красно солнышко, счастливая, выпалила, — Так там после 16 вход. Нас не пустят!
С блеском в глазах безотрывно вглядывалась в лицо Алешки. Он, смутившись, махнув рукой, убежал. Я, как завороженная смотрела ему в след. Толпа перед ним расступилась, как перед летящим вольным ветром. Я развернулась и пошла в другую сторону, через несколько секунд и меня поглотила толпа.
Придя домой занялась подготовкой к экзаменам, в ожидания вечера, когда придут родители, и начнется разборка, а в моей семье она проходила, как обычно на кухне. Это самое любимое место в нашей квартире. Кухня не большая, броско чистая и уютная, так как я должна каждый день следить за порядком в доме. Мебель недавно купленная, еще пахла новизной. Поэтому стерильность поддерживалась, мать слыла аккуратисткой. На окне симпатичные шторки, последний крик моды, на подоконнике находились множество цветов, у двери на кухню, стоял массивный холодильник, гордость матери с отцом.
Отец, стоя у окна перед матерью, суетился, усаживая ту за стол, жестом предлагая ей кофе с нарезанными бутербродами с сыром и с колбасой, что красуясь свежестью, лежали на маминой любимой тарелке посередине стола. Усадив мать, налил кофе в две фарфоровые кофейные чашечки, что стояли перед ней, особенно заботливо пододвигает к ней поближе тарелку с бутербродами, глядя на неё, вопросительно кивая, подразумевая: Ну, как, мать? Та, ерзая на стуле, раздраженно отодвигая рукой тарелку, забыв, что эта единственная роскошь, отставшая на память от бабушки, весь сервиз полетел на мусор, после очередных домашних разборок. Доводя себя внутренне до истерики, пожирая отца возмущенными глазами, срываясь в крик, проорала, — Ну, что, ты мне, все киваешь? Обет молчания дал? Она, кивая на чашки с кофе. С ярко выраженным фальцетом в голосе, раздраженно, приказала, — Подогрей! Зло, словно, в ее системе «Я» включена программа «нападения», нанесла ему удар ниже пояса, сделав в его адрес, как ей казалось заслуженный выпад. — Я значит, как лошадь работаю, весь день на рынке, а дома кофе нормальное выпить не дают. Продолжая, цедя сквозь зубы, выдавила, — В «Кафе — Ромашка», что напротив и то горячим подают. Совсем, уже мух не ловишь. Отец, стараясь, хоть как-то ей угодить, спешно подогревая кофе в микроволновке, вынимая, обжигаясь, хватаясь свободной рукой кончиками пальцев за мочку уха, неловко и смешно подпрыгивая на одной ноге, рявкнул, — Задолбала, уже!.. Мать глядя на него в упор, поедая глазами, вспыльчиво крикнула, — Гений на кухне, это катастрофа! Ни в люди не послать, ни дома не оставить. Только и можешь, что проигрывать на сцене чужие судьбы, вмешиваясь со своим «Я», Божок! Ее это так взбесило, что она была готова в тот момент дойти до крайности, наговорить ему, тут, же открытым текстом всякую чушь, о которой впоследствии, как всегда едва вспоминала.
Но, все, же стараясь сдержаться, соизмеряя его взглядом сверху вниз, холодно произнесла, — Все настроение испортил. Встав из-за стола, вымучено выдавила из себя, — Сам пей! Устала я, достали вы. Дочка стоит папы!.. Придешь домой и здесь, то, же, как и во всем — СЕРИАЛ «ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ», всё кувырком. Сникнув, направилась на выход, не сказав не слова, молча вышла. Отец, хлопая глазами, поставив чашку с кофе на стол, чтобы как-то поднять себе самооценку, вышедший из рамок интеллигентности, проорал, — Задолбала! Стараясь себя подзадорить, завести на очередной ответный удар, с сарказмом бросил ей в лед, — И зачем только я на тебе женился?! Он ошарашен тем, что произошло с ним, только что, несколько минут назад. По нему было видно, что внутренне накручен от нахлынувшей обиды до такой степени, что готов был и не так сорваться на нее. В след матери, выкрикнул, — Знал бы, не разводился с первой, от Бога!.. Нет, понесло, «кота» на брачные узы!..
Взъерошив рукой непослушные волосы, продолжал бубнить, — Разбаловал, я тебя! «Цаца!» Зло, с пеной у рта, с желанием быть ею услышанным, еще раз в след матери выкрикнул, — Сержант в юбке!.. Хотя нет!.. Ефрейтор!
Он, собравши в кулак всю свою ненависть, стукнул ладонью по столу, констатируя, — Надоело! Зло глядя на дверь, сев за стол, стал пить кофе, беря дрожащей рукой бутерброд, жуя, давясь. Доведенный до отчаяния, он, раздраженно кинул надкусанный бутерброд обратно на тарелку, что-то вспомнив, прокрутив в голове, хлопая рукой по карманам брюк, стал что-то нащупывать, достав моб., уже уверенный в себе, набрал номер, в полголоса произнес, — Как ты?! Лекарства пила? Я к тебе! Доверительно добавляя, — С «Цацей» поцапались. Жди! Скоро буду! Отключив телефон, с опаской озираясь на дверь, вдруг, резко отпрянул пугаясь. Это была я, вошла незаметно, так как хотелось со всем этим покончить, стоя за дверью, была вся на иголках, поэтому не сдержалась, надо было как-то выйти из всей этой кутерьмы, надоело. Да и в этот момент, не знала, у кого отпроситься на улицу, ведь там ждал Алёшка.
Подойдя к отцу, тихо сказала, — Пап, не парься! Ты, же знаешь маму! Побурчит и перестанет. Базарная женщина! Там на рынке все такие. Я иду на танцы с подружками, дай, мне, пару копеек на мороженное! Отец отдуваясь, недовольно глядя на меня, выпалил, — Мать твоя умница, семью кормит!.. И она, знай, одаренная актриса! Взволнованно отмахиваясь, вынимая деньги из кармана, пробурчал, — На-а, иди, прогуляйся! Получив деньги, я выбежала из кухни. Отец вышел вслед за мной.
Уже у двери в прихожей, чмокнув расстроенного отца, шепнула, — Не переживай, пап, все будет окей! Меня девочки, как всегда, проводят до подъезда. Ну, а с мамой, помиритесь. Вам не привыкать.
В это время из зала вышла мать, недоумевая, спросила, — И куда это, мы?
Закрывая за мной дверь, отец буркнул, — Она на танцы пошла. Мать, вытягивая шею в проем двери, глядя вниз, поставленным командным голосом, прокричала, — В 11, чтобы, как штык, была! Но меня и след простыл, я была на два пролета ниже.
Та, закрывая дверь, озлобленно отстранила в сторону отца, рявкнула, — Всё твое воспитание, папик! С ехидством, — Небось, к своему Алёшке рванула на всех парах. Тоже мне друг?! Уничтожая презрительным взглядом, торжествуя, добавила, — Навроде тебя! Она, удовлетворенно выдохнув полной грудью, тяжелым шагом направилась в сторону зала.
