J.M. - Ад Лабрисфорта
Узнал Уэсли и то, что Визера зовут Садистом не по той причине, что он любит размахивать прикладом своего автомата, как, скажем, Костолом. Примитивный мордобой никогда особо его не интересовал. Визер любил придумывать что-нибудь поинтереснее. Например, заранее сообщал смертникам о дате казни, и наблюдал за их поведением. Потом оказывалось, что в этот день казнить их вовсе не собираются, и расстрел откладывается на неопределенное время. Еще Визеру нравилось надолго запирать кого-нибудь в карцер, или каким-нибудь хитрым способом натравливать друг на друга громил, тем самым нарушая хрупкий мир.
Среди обитателей Лабрисфорта ходила история о том, как однажды Визер устроил на острове "охоту". Точнее, устроил ее не он один, участие в охоте приняли и другие боссы. Но идея пришла в голову именно Садисту. Одному из заключенных по имени Миллер надзиратели "дали шанс". Вывели не через боковую дверь, которая выходила в прогулочный двор, а через центральную, выпустили за ограду из колючей проволоки. И сказали, что дальше он может делать все, что посчитает нужным. Спасаться, бежать с острова любым способом, какой ему придет в голову.
Через час Визер и все, кто захотел пойти с ним (или не все - если желающих нашлось слишком много, ведь кто-то должен был остаться охранять тюрьму) вышли на охоту. Некоторые считали, что толку от затеи не будет, потому что у Миллера, скорее всего, поехала крыша от внезапно свалившейся свободы, и он прыгнул в море с какого-нибудь обрыва в надежде доплыть до берега. И уже час как кормит рыб. Но Визер желал провести время с интересом, он сам предложил кандидатуру Миллера на роль "дичи" - и не просчитался. Этот парень был не из тех, кто легко теряет голову.
На скале, где спрятаться было практически негде, он умудрился скрываться от преследователей почти целый день. Но в конечном счете остров оказался для него такой же ловушкой, как и тюрьма - именно потому, что был островом. Охранников вертолетного ангара предупредили об охоте. Приближаться к месту стоянки резервного вертолета для Миллера было бы верным самоубийством - не хуже попытки спастись вплавь.
- Думаю, Миллер с самого начала не рассчитывал ни на что кроме как продать свою жизнь подороже, - предположил Ральф Фортадо, когда они с Уэсли разговаривали об этой истории.
- И что, оправдались его расчеты?
- Зависит от того, что значило "подороже" в его представлении. Если он хотел перебить нескольких "охотников" - то не оправдались. Прикончил-то он всего одного босса. Правда, когда у преследователей автоматы, а у тебя только собственные руки да камни - это тоже не мало. Но бессмысленно...
- Знаешь, Флэш, - добавил, помолчав, Фортадо, - думаю, окажись я на месте этого Миллера, вообще никуда бы не побежал. Не доставил бы им такого счастья. Просто сел бы напротив ограды, и стал ждать, когда они выйдут. А ты?..
- Не знаю, - честно признался Уэсли.
Бывало, арестанты развлечения ради начинали придумывать про надзирателей всякие небылицы. Гадали, например, откуда у Садиста взялись его садистские наклонности. Любимой версией была классическая история про трудное детство.
- Видно, его папаша пил по-черному, и лупил сынулю почем зря, - заявлял кто-нибудь из заключенных.
- Или это был не папаша, а отчим, - поддакивал другой. - И он его не только лупил, но еще и трахал. А что - бывает...
- Не гоните, - возражал кто-нибудь третий. - Чего там с ним было в детстве - это тут ни при чем. Просто его бросила баба. Все его бабы бросают его после первого же раза. Потому что он с ними не может ни хрена.
- Точно!..
Дальше обычно следовал взрыв хохота и очередные предположения.
Про других лабрисфортских боссов тоже сочиняли. Только насчет Стэнли Голда Уэсли не слышал ничего и никогда. И Ральф о нем ничего не знал.
Иногда Флэш думал, что болтовня обитателей Лабрисфорта далеко не беспочвенна. Если человек идет работать охранником в тюрьму, тем более - в такую тюрьму, у этого должны быть какие-то причины. Более значительные и более личные, чем необходимость зарабатывать себе на жизнь. Ведь какую-то альтернативу найти всегда можно... если, конечно, ты этого хочешь.
В том-то все и дело. Флэш был уверен, что большинство лабрисфортских охранников - да, наверное, и других работников тоже - личности в своем роде столь же "незаурядные" как и те, кого они охраняют.
Визер с его "охотой" и прочими нестандартными "идеями", Рокки с его кулаками, один из старших надзирателей по имени Роулкрафт - это всего лишь несколько примеров из множества. У Роулкрафта была привычка время от времени заглядывать в камеру слева от "жилища" Уэсли - ту, в которой сидел Мисси. И без всяких предосторожностей вроде направленного в спину автомата уводить Подружку на первый этаж.
Еще в один из этих десяти дней Уэсли имел счастье познакомиться с важной лабрисфортской традицией - "зубодробиловкой".
Однажды, выпустив заключенных на прогулку, надзиратели не остались, как обычно, внутри здания тюрьмы сторожить единственный выход, а последовали за ними во двор.
Выстроив своих "подопечных" в шеренгу, они встали за их спинами, держа автоматы наготове. А через минуту во двор явился царь и бог Лабрисфорта - собственной персоной Фрэнк Бонс.
- Ну что, хреновы недоумки, - заорал он, - соскучились по папочке?
Со стороны это могло бы выглядеть комично - каждый второй из "хреновых недоумков" мог бы одной левой пришибить жирного коротышку Бонса. Но заключенные прекрасно знали, что находятся под двойным прицелом - надзирателей и снайперов. Знали они также и то, что последует за короткой речью начальника, и смешно им не было. Да и у стороннего наблюдателя - если бы он мог здесь присутствовать - желание смеяться отпало бы, если бы он присмотрелся к Бонсу внимательнее, и разглядел злобный огонь, горящий в его заплывших глазках.
Долгих речей начальник разводить не стал, сразу перешел к делу. Он двигался вдоль шеренги, задерживаясь возле каждого арестанта совсем ненадолго, но за это время успевал хорошо поработать. Целью его ботинок становился чей-нибудь пах или колено, кулаков - солнечное сплетение или печень. И, в отличие от надзирателей, которые к одним заключенным относились более благосклонно, чем к другим, Бонс ни для кого не делал исключений.
Когда настала очередь Уэсли, начальник Лабрисфорта никак не выделил его среди остальных. Но вряд ли он забыл, как долго в прошлый раз не мог добиться нужного результата. Поэтому теперь сразу нанес два резких и сильных удара по лицу - как и тогда. Уэсли и на этот раз стерпел боль так, как будто вовсе ее не почувствовал. Выходить из себя, добиваясь его "капитуляции", при посторонних Бонс не стал. Может быть, опасался, что наступит эта капитуляция слишком нескоро. Поэтому перешел от Уэсли к следующему и продолжил свое занятие.
Про Фрэнка Бонса между собой заключенные рассказывали, что дома он живет "под каблуком" у своей жены. Она отбирает у него все деньги и, бывает, даже поколачивает. Поэтому он и строит из себя "тюремного властелина" - надо же хоть где-то наверстывать упущенное.
***
Все это время было для Флэша временем постоянной борьбы. Не только с холодом, голодом и болью. Он вступил в схватку с силой, настоящего имени которой не знал - но про себя он называл ее именем этого места, именем Лабрисфорта. И тюрьма была лишь одним из ее воплощений.
Еще трижды он оказывался на дне пропасти, в которую впервые упал, услышав выстрелы на заднем дворе тюрьмы. Инстинктивно Уэсли каждый раз сопротивлялся "падению" - слишком сильны были страх и отвращение, сопровождающие его. Но был уверен - через все это нужно пройти, потому что там, в другой, нереальной реальности, можно найти ответ на главный вопрос.
Полоса препятствий
Тридцатого августа, на восемнадцатый день пребывания в тюрьме, Уэсли угодил в карцер. И еще он разрушил Храм - но это уже было не в тюрьме.
Началось все со ссоры с Филдингтоном, которая случилась на прогулке.
С утра Реджинальд Питер как раз вколол себе очередную дозу. На ногах он держался, но не соображал совершенно. Мотаясь по двору, время от времени останавливался возле кого-нибудь, и начинал нести свою обычную околесицу.
К Уэсли Филдингтон подошел в полной уверенности, что на прошлой прогулке видел у него в руках косяк и, раз такое дело, значит, у него есть и теперь. Может, Питер выдумал это, может, с кем-то перепутал Уэсли - тот был не единственным темнокожим среди заключенных.
Поначалу Флэш терпеливо старался втолковать Филдингтону, что не имеет денег даже на обыкновенную сигарету, ни то что на косяк. Но Филдингтона эти доводы не убедили. Отвязаться от него по-хорошему не получилось. Когда Питер окончательно достал Уэсли своим трепом, Флэш послал его по известному адресу и отошел в сторону. Он знал, что с обдолбанными так вести себя не слишком разумно, но у него просто не хватило терпения.
