Больничные байки - Ольга Рубан
В позвоночнике метастазы.
Когда-то ее бросало в дрожь от одного этого слова. От него веяло безнадёгой и неминуемой, близкой смертью. А сейчас метастазы стали чем-то обыденным, рядовым, как насморк или прыщи. Надо всего лишь дотерпеть до очередной химии, и сразу полегчает.
Поздно вечером приходила сестра, поставила кетопрофен, но он снова не помог. Более того, вызвал что-то вроде галлюцинаций и сонного паралича, и Ксюша завязала мысленный узелок — рассказать о побочке Анне Николаевне.
В ее состоянии она вполне могла попросить принести ей завтрак в палату, но нет, остаться в постели и нянчить свои болячки — все равно, что сдаться. Кроме того, ей было невмоготу оставаться наедине с Катей, которая угасала на глазах, а Лизка уже давно умоталась к своим дружкам.
Поэтому, несмотря на общую слабость и боли, Ксюша сунула в уши Арианну Гранде, надела веселенький халатик с капюшоном-ушками и уселась за столик краситься. Но взгляд ее то и дело отрывался от собственного отражения, как магнитом притягиваемый Катиной кроватью.
У нее никогда не было побочек от кетопрофена. Разве что в прошлом году, когда в догонку к нему ей дали хлоропирамин, и она, чувствуя себя алкоголиком в стадии белой горячки, разговаривала с несуществующими людьми и порывалась куда-то пойти. Но это было не страшно, даже забавно…
В отличие от минувшей ночи.
Вспомнилось, как прокрутившись почти до утра на неудобном матрасе и, наконец, найдя положение, при котором спина не так полыхала, Ксюша закрыла глаза и, по старой больничной привычке начала считать баранов. Но вдруг замерла и прислушалась, уловив в палате неожиданный звук — щелчок дверного замка.
О приближении медперсонала она всегда знала загодя — по приглушенным попискивающим мягкой обувью шагам. А сейчас тишина, и вдруг щелчок!
Ксюша даже не подумала про сквозняк. Какие могут быть сквозняки в детской онкологии?! Да и никакой сквозняк не способен повернуть круглую ручку на прихлопнутой двери, чтобы ее отворить…
В палату пролилось немного света из коридора, а следом привиделось какое-то мельтешение, словно забежала большая собака…
Несколько секунд ничего не происходило, и Ксения уже хотела подняться и закрыть дверь, как вдруг за Катиной кроватью что-то заворочалось, утробно заворчало.
Девочка затаила дыхание, пытаясь сообразить, что происходит, но Катина кровать стояла в дальнем углу, куда не дотягивался свет ни с улицы, ни из коридора. Разглядеть ничего толком не получалось, но она все же улавливала, что там — в изножье — что-то копошится, бугрятся какие-то неясные, темные и грузные формы…
Внезапно простыня над Катиными ногами резко взметнулась парусом и опустилась обратно, оголив ноги девочки. Катя тут же захрипела, слабо завозилась, пытаясь подтянуть ноги, а рукой — дотянуться до тревожной кнопки. Движения ее были замедленными и вялыми, что неудивительно, если учесть, сколько в ней наркоты. Впрочем, Ксюша лишь мельком задержалась мыслью на девочке, целиком сосредоточившись на темном закутке между стеной и ножной спинкой Катиной кровати. Что-то там… было…
Тишину внезапно нарушило громкое и невероятно противное чмоканье, а следом звук, словно кто-то испортил воздух. Ксюша в суматошной попытке найти происходящему объяснение даже на миг вообразила, что это сама Катя… от натуги. Но звук длился и длился. Единственное, что приходило на ум — детские забавы, когда губы плотно прижимаются к тыльной стороне ладони и с силой выдувают воздух. Мясистый такой звук, с треском.
Он то нарастал, то стихал, то сменялся булькающими, визгливыми вдохами и причмокиваниями.
Ксюша приросла к кровати и, кажется, даже перестала дышать.
Бежать? Мимо этого? Это значило только отвлечь его на себя…
Кнопка!
Она потянулась было к собственной тревожной кнопке и тут же с ужасом осознала, что не может шевельнуть и пальцем, словно тело внезапно перестало отзываться на приказы мозга. Все, что ей было доступно — дышать и двигать глазами…
«Сейчас оно покончит с ней и примется за меня!»
Паника захлестнула от макушки до пят. Она заполошно оглядывала комнату в поисках пути спасения и вдруг случайно коснулась взглядом Лизки, про которую до сих пор даже и не вспомнила.
Та сладко сопела, замотавшись в одеяло и подложив кулак под щеку. Как она может спать, когда рядом творится такая жуть?!
И тут же на нее снизошло озарение!
Лиза спит, потому что, на самом деле, ничего не происходит! А если и происходит, то вовсе не страшное, не громкое, не противоестественное. Скорее всего, у Кати слетела трубка с кислородной маски, отсюда и звук, который ее, Ксюшин, одурманенный мозг усиливает и искажает! Побочка от идиотского кетапрофена! Галлюцинации, сонный паралич, паническая атака! Все, что требуется — это немедленно закрыть глаза, выровнять дыхание, расслабиться и попытаться уснуть.
Она сомкнула веки и снова начала мысленно считать баранов. Сначала получалось плохо, от каждого нового взвизга и причмокивания глаза сами собой распахивались, но постепенно оцепенение начало спадать, и ему на смену пришел вожделенный сон.
…
Завершив макияж, Ксюша собралась в столовую, но у двери помедлила и, повинуясь импульсу, боязливо приблизилась к Кате.
Та выглядела совсем плохо. Глаза были закрыты и провалились вглубь черепа, нижняя часть лица еще больше отекла, в ноздрях, судорожно втягивающих кислород, наросли кровавые козявки, губы побелели и запеклись в уголках.
Маска же была в полном порядке и приглушенно шумела. Значит, трубка не слетала… Или кто-то приходил и поправил…?
Ксюша поколебалась, чуть приподняла краешек простыни, открывая ноги и застыла, глядя на раздувшуюся до невероятных размеров, змеящуюся почерневшими венами слоновью ступню, покрытую какими-то соплями.
Сердце пропустило пару ударов, она взвизгнула и, прихрамывая, бросилась прочь, зовя на помощь.
Прибежавшая Анна Николаевна кинула взгляд на Катину ногу и тут же мягко, но решительно вытолкала Ксюшу в коридор, где она и стояла, вцепившись сведенными судорогой пальцами в ворот халатика, пока санитары не увезли девочку.
В реанимацию.
…
В одном углу уставшие мамочки кормили своих малышей и тихо переговаривались между собой. Ребята постарше заняли другой угол и уже допивали чай. Детдомовские сгрудились в третьем.
Ксюша со своим подносом пристроилась к столику, за которым сидели Лиза и мальчишки.
— Новенькая? — спросил один из них.
Ксюша покачала головой и, оторвав краешек салфетки, стерла ему молочные «усы». Тот возмущенно отдернул голову, но видно было, что возмущение напускное, и ему приятно внимание почти взрослой девочки.
Познакомились. Мальчиков звали Паша, Митя и Петя, правда сами они называли себя иначе — Павлин, Митхун и
