Дэни Аткинс - Виновата любовь?
– Ну что же, юная леди, у меня хорошие новости. Мы сделали все анализы и исследования, какие только можно, и я счастлив сообщить, что ничего серьезного или необратимого ваше маленькое приключение вам не принесло. – Он повернулся к рентгеновскому снимку черепа, очевидно, моего, на подсвеченном экране. – Никаких повреждений ни в мозгу, ни в костных тканях.
– Слава Богу! – облегченно выдохнул папа.
– Но это все неправда! – закричала я и сама устыдилась истеричности своего голоса.
– Нет, Рейчел, я уверяю вас, все результаты надежны. Некоторые исследования мы даже повторили для верности. Никакой ошибки быть не может.
– Да не результаты, – едва сдерживаясь, бросила я. Нельзя, чтобы меня опять напичкали транквилизатором, пока я не объяснила. – Раз вы говорите, что они верны, наверное, так и есть. С чего вам врать? Все остальное здесь неправда!
– Ну-ну, Рейчел…
Голос у отца был испуганный. Да я и сама себя пугала, но нужно же было до них достучаться. Я прерывисто вдохнула и постаралась говорить спокойнее.
– Пожалуйста, послушайте. Я не понимаю, что здесь происходит, но все это не по-настоящему, по крайней мере для меня. В реальности, в моей настоящей жизни, папа очень-очень болен, и я, кажется, тоже.
– Так, значит, вы считаете, что и у вас рак? – мягким, успокаивающим голосом спросил доктор.
Его тон, однако, только разозлил меня еще больше. Ужасно неприятный тип.
– Нет, не рак. У меня что-то с головой. – Этого почему-то никто опровергать не стал. – После того случая…
– После нападения? – подсказал папа.
– Нет, после случая с машиной в ресторане. Когда пострадали я и Джимми.
Доктор вопросительно взглянул на отца, который потряс головой, будто пытаясь разогнать сгущавшийся туман.
– Вы знаете, о чем говорит ваша дочь?
– Вообще-то да, – неуверенно ответил тот, и я чуть не расплакалась от облегчения. – Действительно, когда Рейчел с друзьями сидели однажды в ресторане, прямо в окно рядом с ними врезалась машина. Это было – когда же? – лет пять назад. Как раз перед ее отъездом в университет.
– И кто-то серьезно пострадал? Рейчел в том числе?
– Кажется, водитель получил тяжелые повреждения, но остальные успели отбежать от окна. Рейчел досталось больше других – она упала и пару минут была без сознания. Ну и Джимми здорово рассек лоб.
– Но никто не погиб? – настаивал доктор.
– Никто, – подтвердил отец.
– Однако Рейчел получила травму головы, так?
– Да. У нее нашли небольшое сотрясение.
– И пять лет спустя в результате нападения снова удар по голове…
Доктор сложил вместе кончики пальцев и некоторое время размышлял над услышанным.
– Тогда, думаю, все проясняется.
Неужели?
Улыбнувшись, доктор наклонился к нам. Мы с отцом непроизвольно подались вперед.
– Рейчел, по-моему, теперь я понимаю, в чем дело. Очевидно, у вас довольно серьезный случай амнезии.
Если он считал, что его диагноз будет встречен аплодисментами, он глубоко ошибался. Амнезия? Не думаю. Точнее, уверена, что нет. Разве это не когда все забываешь? Если так, то при чем тут я? Я-то, наоборот, помню то, чего вроде как не случилось!.. Однако на мои возражения у доктора был готов ответ.
– Существует множество разных видов амнезии. Все гораздо сложнее, не так, как в кино: ударился головой – забыл, кто ты такой.
– Вот оно что… – проговорил папа.
Я резко повернулась к нему. Он что, поверил в эту чушь? Его такое объяснение устраивает?
– И долго может продлиться амнезия, доктор?
– Нет у меня никакой амнезии!
– По-разному – от пары дней до нескольких недель. В некоторых случаях полное выздоровление может занять месяцы.
– У меня нет амнезии.
– Случай Рейчел – когда ей кажется, будто она помнит то, чего на самом деле не было, – достаточно… необычен, скажем так, поэтому трудно что-либо утверждать заранее. Думаю, нужно пригласить для консультации специалиста в данной области.
Ответ на следующий вопрос, заданный отцом, я сама хотела и боялась услышать.
– Может ли амнезия остаться у нее навсегда?
Повисла долгая пауза. Я затаила дыхание.
– Такая возможность есть, – осторожно проговорил наконец доктор, – но пока слишком рано делать какие-то выводы. Специалист сможет объяснить вам все лучше меня.
Поднявшись на ноги, он пожал папе руку. Очевидно, прием был закончен. Напоследок я оглянулась на седовласого доктора, аккуратно подравнивавшего стопку бумаг. Наши глаза встретились.
– У меня нет амнезии, – повторила я упрямо.
* * *
Доктор рекомендовал на следующее утро выписать меня из больницы. Мол, консультация специалиста состоится далеко не сразу, а в родных стенах я быстрее пойду на поправку. Я сильно в этом сомневалась, тем более что в последний раз, когда я видела свой старый дом в Грейт-Бишопсфорде, там определенно жили другие люди. Тем не менее я с радостью покинула больницу – хотя бы для того, чтобы доказать, что я говорю правду, а вовсе не страдаю каким-то интересным с медицинской точки зрения расстройством памяти. Сделать это с больничной койки представлялось затруднительным.
– Как знать, – с надеждой произнес папа, – может, дома все сразу встанет на место.
У меня не хватило духу разрушить его оптимистический настрой.
– Возможно, – осторожно согласилась я. – Хотя, наверное, и в твоей реальности я живу уже отдельно, так ведь? Не стоит ожидать, что я сразу все вспомню в знакомой обстановке.
Отец страдальчески поморщился, будто я намеренно сделала ему больно.
– Рейчел, нет никакой «моей» или «твоей» реальности. Это все из-за травмы. Вот увидишь, как попадем домой.
Я постаралась улыбнуться. Кажется, получилось убедительно.
– Конечно, пап. Наверняка ты прав.
* * *
Мэтт, очевидно, был в курсе, чем кончилась встреча с доктором Таллоком. Появившись в палате с невероятных размеров букетом, за которым его едва было видно, жених наклонился поцеловать меня и раздражающе заворковал:
– Рейчел, любимая, бедненькая моя. Амнезия! Неудивительно, что ты так странно себя вела. Но хоть что-то ты помнишь? Помнишь, кто я?
Меня так и подмывало разыграть его, но в последнюю секунду я передумала. Это было бы слишком жестоко.
– Да, Мэтт, разумеется, я знаю, кто ты. Мы знаем друг друга еще со школы. Я просто… ну, в общем, «забыла», что случилось за последнее время.
Он не глядя сунул цветы сестре, зашедшей измерить мне давление.
– Поставьте в воду, пожалуйста.
Сестре явно не понравилось, что ей командуют, но она все же приняла охапку в руки. Я одними губами прошептала извинение через плечо Мэтта. Этого я о нем не забыла – он привык, что все вокруг пляшут под его дудку, и мог показаться высокомерным и заносчивым, если не знать его близко.
– Что ты имеешь в виду – «за последнее время»? За последние дни?
Я покачала головой.
– Неделю?
Я повторила то же движение.
– Дольше?
Тут жестами было уже не обойтись.
– Да, для меня «пропали» последние пять лет.
Он тяжело опустился на стул.
– Вот черт!
Я ничего не ответила, давая ему осознать масштаб случившегося.
– То есть ты ничего не помнишь о нас с тобой? Уже после школы? Даже то, что мы обручились?
Я прикусила губу. Мне была понятна его реакция, но сама я не могла ее разделить. Я-то как-никак порвала с ним пять лет назад, к тому же я знала и любила восемнадцатилетнего мальчика, а не мужчину, что сидел сейчас передо мной в замешательстве. Однако хоть я и почти не знала этого нового Мэтта, я представляла, какая работа идет сейчас в его голове. Наверное, он и в бизнесе потому достиг таких успехов: если есть проблема, для нее нужно найти решение, только и всего.
– В общем, я думаю, это хорошая идея, чтобы ты какое-то время пожила с отцом. Сейчас о тебе нужно заботиться.
– Мэтт, я не больна.
– Нет-нет, я понимаю, Рейчел, конечно. Просто мне бы не хотелось, чтобы ты оставалась одна в Лондоне. Я завтра уезжаю в Гамбург на важную встречу, ты ведь помнишь.
