Требуха – китайский дракон - Михаил Северный
— Пьёшь? — спросил он мягко и понятливо головой покачал. — Знаю. Я сам из бывших. Сколько раз бывало — просыпаюсь и не понимаю где. Один раз очухался под церковью за 300 км от дома, представляешь? И ни копейки в кармане. Помогли бабки, которые служат — собрали денег на билет, поп даже разговаривать не стал — я партийный был, не верующий, они это чуют.
А другой раз помню с бабой какой-то проснулся в ванной. Она храпит, губы ярко накрашенные, по воде между нами блевотина плавает, а на краю ванной радиоприемник стоит, в сеть включенный и Пугачева играет. Столкнул бы рукой во сне случайно и не говорили бы сейчас.
Чу-чух. Чух-чух.
— Тебе ведь давно пить не нравится, верно? Это — зависимость, тяжелая болезнь. Мы это знаем. И вылечиться очень трудно, я — знаю. Борьба с зависимостью — это очень тяжелая работа, без помощи не справишься.
Чу-чух. Чух-чух.
Он посмотрел на меня искоса, не напрягая, не настаивая, и продолжил бормотать о своём.
— Вижу тебе плохо, страдаешь. Через пару остановок я выхожу. К матери еду в село. Если хочешь — пошли со мной. Отоспишься, выстираешь одежду, поешь и решишь, что дальше делать со своей жизнью.
Чух-чух.
— Не смотри на меня так.
Я ухмыльнулся.
— Ты не маньяк?
— Нет, — удивился он, — Я — Юра. Можно без отчества. Ну что?
— Курить есть?
— Нет, — удивился он, — ты чего?
А я уже встал и шагал к двери, подальше от окна. Оставляя остатки грязи за собой на полу.
— Ты куда? — звал Юра Без Отчества.
— Нет папирос — нет разговоров, — отрезал я и ускорил шаг. Интересно, увидит попутчик как крутится пепел в окне рядом с ним? Увидит морщинистое лицо которое заглядывает в вагон на полном ходу поезда? А зубастую тварь, которая сидит у призрака на плече?
Я выскочил в тамбур и закрыл за собой двери. Выдохнул, успокоился и обернулся. Человек в плаще уже был здесь. Он стоял в метре от меня, на фоне пробегающих однообразных зелено-желтых полей. На плече красовалась жирная тварь. Она смотрела в окно, повернувшись ко мне задом, а Призрак вертел в руке портсигар. Ловко открыл его большим пальцем и я увидел плотно забитые табаком белые гильзы. Они лежали как снаряды, один к одному и ждали своего огня. Я невольно сглотнул и сплюнул на пол излишки слюны.
— Есть папиросы, — сказал мужик и достал одну, поднес к носу и понюхал, — Поговорим?
Глава 9
Разговор в тамбуре
Я смотрел на него, а он на меня. Хищник таращился на пролетающий пейзаж за окном и ему было всё равно. Будет приказ — обглодает, не будет — ждёт. Идеальный убийца.
— Повторю вопрос. Курить будешь?
Понял на чём взять гад, курить охота. Когда-то в мусарке мне так предложили выпить, и налил следак коньячку из своих запасов. Я потянулся за стаканом, а сзади опер стул из-под ног выбил и я «напился» так, что потом неделю к спирту не тянуло. Так что доверять халявным сигаретам не привык.
— Не бойся, человек. Я тебе сигареты, ты мне информацию. Всё честно.
Я хотел ответить, но ком в горле не дал говорить. Прокашлялся. Дракон обернулся.
— Я, что, похож на доносчика?
— Нет, — удивился охотник, — странные выводы. Будешь курить или нет?
Сигарету взять можно, а говорить буду осторожно, ничего ему не должен.
— Давай.
Он протянул мне одну и следом зажигалку.
— Травись. Что замер? Я пошутил. У нас так говорят курильщикам «травись на здоровье».
Даже если бы я знал, что в папиросу забит порох вместо табака всё равно не смог бы удержаться, половину бы скурил.
— Благодарю, — сказал после первой затяжки. — Что за сигареты? Приятный табачок.
— Не знаю, — беспечно махнул рукой мужики посмотрев на пачку, спрятал её в карман. — Купил в одном из миров. Я ведь уже тридцать семь лет не курю.
— А, — сказал я, а сам подумал: «Шизик. Ему больше пятидесяти не дашь».
— Пахнет приятно. Сам бы закурил. Ты ведь знаешь, что бывших курильщиков, как и бывших пьяниц не бывает.
— Это ты на что намекаешь?
— На то, что если начну, то брошу опять через десяток лет.
«Если он бросал тридцать семь лет назад, то ему тогда было примерно тринадцать. А курить значит начал в три года. Сказочник. Это где он родился? На свалке? Так даже у бомжей дети не курят в таком возрасте.»
— Вижу сомнение на лице. Не понимаешь с кем говоришь ещё.
«С мафией, с кем же ещё», — подумал я, но ничего не сказал, промолчал.
— Зубчик, чужой!
Тот дед — Юра, с которым я говорил в вагоне, поднялся с места и медленно шёл в нашу сторону криво улыбаясь. В одной руке он нес портфель, а в другой пальто. Дракон посмотрел на хозяина и расправив крылья спланировал вниз. Мужик скрестил руки на груди спокойно ждал.
— Э-э, — промямлил я, — не надо.
Дракон уже крепко стоял всеми лапами на грязном полу тамбура, затем широко открыл рот и громко рыгнул, выдавливая из горла синий цвет, как фонарик выпускает свой огонек. Тонкий как сварка лучик пролетел между челюстей и ударил в землю, выжигая полоску. Синяя полоска проходила сквозь сталь, разрезая её легко и с искрами. Не прекращая искрить и не поднимая головы дракончик побежал вокруг нас, вырезая круг, я невольно шагнул ближе к врагу.
— Не бойся, — мягко сказал мужик. — Зубчик ставит барьер.
И дракон действительно вырезал круг в железе так, чтобы мы оказались внутри. Железо искрило, плавилось, расходилось в стороны и из образовавшейся щели вверх поднималось сияние, образуя купол. В итоге мы оказались на островке, окруженные сияющим миражом и животное вернулось на свое место, на плече. Я боялся поднять взгляд на Юру, посмотреть в его глаза, что он думает и почему не заходит, а может уже бежит в противоположную от нас сторону?
— Теперь можно спокойно говорить, — сказал мужчина. — Мы в своей реальности, мужчина в своей. Он не помешает, не бойся.
— Кто вы такие? Что это за технологии?
Я всё-таки решился и посмотрел на Юру. Тот остановился не дойдя до двери. Просто завис в неудобной позе, с остановившимися зрачками, не дыша и не реагируя. Как на старой фотографии или стоп кадре в кино. Очень круто.
— Даже и не знаю, что тебе сказать. На самом деле я не знаю, что ты знаешь, и поэтому не знаю, говорить ли всё, что знаю
