Ева Никольская - Чужая невеста
За последние дни мы очень сдружились с моим четвероногим защитником. Я регулярно ходила в керсарню: навещала своего зверя и слушала лекции Сориса о том, как правильно ухаживать за ездовыми котами, как их чистить, расчесывать, кормить и прочее-прочее-прочее. Йен же взял на себя обязанность научить меня уверенно сидеть в седле. Поэтому к вопросам по уходу добавились еще и тренировочные заезды, перед которыми мне подробно рассказывали и показывали, как следует правильно крепить ремни, ну… и себя к ним.
– Рыж, имей совесть, – наигранно строго проговорил «медведь», на что зверь демонстративно зевнул и подставил мне под руку шею.
– Хитрее-е-ец, – протянула я, продолжая его почесывать. – Большой рыжий хитрец…
– Который нагло пользуется твоей добротой, Лера, – проворчал норд.
– А по-моему, ты просто завидуешь, что она гладит НЕ ТОГО рыжего, – насмешливо заметил подлетевший к нему Лааш. Йен же только хмыкнул, не став вступать в спор с этой огненной «занозой».
Как пояснил мне на нашей первой прогулке Йен, на открытом пространстве элементали могли поддерживать свое призрачное тело и сохранять власть над стихией, находясь на чуть большем расстоянии от метки норда, к которой были привязаны, нежели в помещениях. А в Итировых подземельях дух и вовсе не терял видимую форму, как в купальнях Стортхэма. Однако мы предпочитали кататься по лесу, а не по горным пещерам. Поэтому стоило Лаашу отлететь от напарника метров на пятнадцать, как полупрозрачное «солнышко» превращалось в «невидимку», единственной способностью которого была возможность общаться с нами и безошибочно чуять присутствие себе подобных.
Элементаль для меня являлся своеобразным аналогом секьюрити, который информировал об отсутствии видимых и невидимых свидетелей. Сейчас он, как и положено профессиональному охраннику, вернулся с очередного облета лесного участка, выбранного нами для тренировок с ножами. Действительно расслабиться, не боясь быть услышанным, мы с Йеном могли только в его «берлоге» или на наших прогулках. В остальное же время мне приходилось следить за словами, а ему называть меня Ильвой.
– Ну, что? Отдохнула? – спросил «медведь», вставая с коряги, рядом с которой дремала Бригита. Черная керса, добравшись до места привала, предпочитала лечь спать, в отличие от моего Рыжика.
– Да разве ж это отдых? – возмутилась я, кивнув на щетку, которую таскала с собой на каждую нашу вылазку, ибо знала, что Рыж любит, когда его вычесывают.
– Судя по довольному выражению твоего лица, маленькая, это был именно отдых, – подколол меня мужчина. – Хватит уже обниматься с керсом, иди ко мне, продолжим наш урок… ученица. – И улыбнулся мне так, что сердце екнуло, а внизу живота приятно потянуло.
М-да, похоже, и это занятие закончится у нас так же, как и все остальные. В том смысле, что хорошо закончится, да… очень!
На самом деле рыжеволосый норд больше не был моим официальным наставником. С затеей под названием «Ильва – нар-ученица» мы распрощались в тот же день, когда перевели наши отношения на новый уровень… близости. Все произошло до банального просто: зашли к Грэму, у которого в Стортхэме был личный рабочий кабинет, объявили о смене моего статуса и, получив его одобрительный кивок после подписания заранее подготовленного договора на брак, отправились радовать Эйдара новостью о том, что ждать до зимы, чтобы стать нар-учеником Йен-ри, парню не придется. Умный мальчик лишних вопросов задавать не стал. А, заметив висящий на моей шее кулон, который таманы традиционно дарят своим амантам, хмыкнув, сказал:
– Давно бы так, – после чего вернулся к занятию с четырьмя мальчишками, приехавшими в общину в этом году. Обычно ими занимался «медведь», но иногда его подменяли Таш с Эйдаром. Теперь же только Эйд.
– Лер, поторопись, – поигрывая парой метательных ножей, приготовленных для моей тренировки, сказал Йен. – Тебе сегодня мебель должны привезти. Не хочешь же ты проворонить этот радостный момент? – Он склонил к плечу голову, чуть насмешливо глядя на меня, а мое сердце снова екнуло. Я любила в этом мужчине все: его характер, его необычную внешность, его привычки и этот вот жест, ставший таким родным.
Такой счастливой, как в последнюю неделю, я не была еще никогда. То, что происходило между нами, можно было смело назвать медовым месяцем, хотя встречались мы с таманом обычно только под вечер. Но, несмотря на усталость от дневных забот, эти вечера были незабываемыми, как и ночи. И не важно, занимались ли мы любовью, ужинали, разговаривали или просто спали в обнимку. Нам было хорошо вместе. Настолько хорошо, что я невольно ждала от жизни какой-нибудь гадости, потому что обычно эйфория не длится так долго.
Но пока ничего особенного не происходило: Керр-сай и его подпевалы ко мне больше не лезли, Брэд-риль на горизонте не появлялся, тетя Грэта с Тинарой в гости не заезжали, и от дана не приходило никаких новых писем. А подлинность послания, что принес тогда темноволосый норд, так никто и не смог подтвердить. Хотя сам Керр категорически отрицал свое участие в возможной подделке, продолжая настаивать на том, что почтальон все же был.
– Лера-а-а, – протянул Йен.
– Иду. – Я в последний раз погладила Рыжа и, шепнув в кошачье ухо: «Вернусь», начала подниматься с древесного корня, на котором сидела. Кот попыток задержать меня не делал. Он вообще был на редкость умным и понимающим животным, которое прекрасно знало, когда можно требовать ласки, пользуясь своей кошачьей харизмой, а когда не стоит. Даже не знаю, за какие заслуги мне досталось это рыжее чудо. Это и то, которое неотрывно наблюдало за каждым моим движением, и от одного его взгляда мне становилось жарко. Горячей будет тренировка, ох, горячей. Но… тем интересней.
– Готова? – спросил мужчина, и я, пристегнув полупрозрачный клапан к капюшону плаща, кивнула. В тени раскидистого дерева можно было пренебрегать защитой от лучей Римхольта, но, выходя на освещенные участки леса, рисковать я боялась, ведь в отличие от нордов моя кожа была слишком чувствительной для дневного света. – Держи. – Он протянул мне один из метательных ножей, тот самый, который я взвешивала на ладони и вертела в руках до того, как пошла чесать керса. Первая часть урока как раз и состояла в привыкании к металлическому клинку – совершенному в своей простоте. С чуть смещенным к длинному лезвию центром тяжести и небольшим отверстием для веревки на рукояти. Холодный и немного тяжелый для меня, больше знакомой с кухонным инвентарем, нож с тонкой вязью едва заметного узора приятно ложился в руку, тоже ко мне привыкая. – Чувствуешь его? – спросил Йен, следя за тем, как я машинально поглаживаю большим пальцем декорированную рукоять.
– Не знаю, – призналась ему. – Вообще-то раньше у меня с колюще-режущими предметами были самые нежные отношения, – улыбнулась я. – Но метать ресторанные ножи в цель я, честно, не пробовала. Хотя иногда и хотелось, угу.
– Ну, раз хотелось… – Норд встал за спиной, чуть разворачивая меня к дереву, расположенному шагах в пяти от нас. – Пусть твоей мишенью будет этот ствол.
– Пусть, – согласилась я, крепче сжимая рукоять тренировочного клинка.
– Расслабься, – сказал рыжий учитель, кладя одну руку мне на плечо, второй же коснулся моего напряженного предплечья и, опустившись чуть ниже, начал поглаживать запястье. Приятно. И действительно расслабляет, вот только… чересчур!
– Йен, прекрати, – тяжело вздохнув, попросила его. – Иначе урок закончится раньше времени и не тем, чем следовало бы. – И смущенно улыбнулась, уклоняясь от его ласки.
– Да у вас эти уроки все время так заканчиваются, – зевнув, сообщил Лааш. – У меня такое чувство, что вы сюда не на тренировку, а на свидание ездите.
– Не завидуй, – отмахнулся от него напарник.
– Да ни в жизнь! – возмущенно полыхнув, воскликнуло «солнышко». – Чему завидовать-то? Хоть бы плед с собой брали, да корзину с вином и плюшками, а то целуетесь, где придется. Надо не так… – И далее последовал подробный инструктаж, как именно надо.
– Так мы тоже попробуем, – обрывая лекцию по «камасутре», сказал Йен. – А сейчас, будь добр, проверь лес еще раз, а то мало ли что. – И, спровадив недовольно пыхтящего знатока, улыбнулся мне: – Продолжим?
Кончики моих острых ушей горели, а левое, как обычно, дергалось, звякая сережками. Какое-то оно у меня особо чувствительное оказалось. Или это клеймо вивьеры сделало его таким? Кстати, о клейме: Илис и его наплечный элементаль Скил были столь любезны, что согласились избавить меня от порочной метки, как ранее избавили от следов, оставленных зубами Фимара.
К счастью, Рыж предпочел связать нас ментальной «нитью», а не укусом. И метка шлюхи была единственным беспокоящим меня шрамом, который хотелось стереть с кожи. Следы же побоев на спине, как подтвердил Йен и зеркало, давно зажили. Оно и понятно, ведь Брэд всегда заботился о красивой упаковке своей живой куклы.
