Елена Малиновская - Один за всех, и стая за одного
— То есть ты согласен с его словами? — гневно вскинулся Фелан, настолько бледный, что напоминал сейчас самого настоящего призрака. — И веришь, что он поступил благородно, а не пытался в очередной раз насолить мне?
— Я не могу оценить его искренность, поскольку он Клинг и умеет защищать свои мысли. — Норберг пожал плечами. — Но я не чувствую в его словах фальши. Вреда Марике он в самом деле не желал. Ты и сам прекрасно понимаешь, что она имеет полное право вернуться домой…
— У нашего отца наверняка имеются приспешники, которые не присягнут тебе на верность, — торопливо оборвал его Фелан.
— И ты считаешь, что им будет какое-то дело до Марики? — Норберг выразительно фыркнул. — Не говори чушь! Те помощники отца, которые не захотят видеть меня вожаком, скорее всего, бросятся в бега. Кто-то, возможно, останется и затаится. Но совершенно точно никому из них не будет никакого дела до девицы, которая пробыла в нашем замке пару ночей.
— И тем не менее есть вероятность… — упрямо начал Фелан, не желая так просто отступать от своего мнения.
— О боги! — простонал Норберг, перебив его. Закатил глаза и помотал головой, после чего насмешливо взглянул на брата, спросив: — Ты всерьез хочешь оставить Марику в замке до момента полного перехода власти в мои руки?
— Хотя бы до общего сбора оборотней, где тебя признают вожаком, — после недолгой паузы сказал Фелан.
— Напротив, чем дольше она остается у нас, тем хуже для нее, — не согласился Норберг. — Все знают твой любвеобильный нрав. Если когда-нибудь какой-нибудь безумец вздумает переубивать всех девиц, которые побывали в твоей постели, то Лейтон, пожалуй, обезлюдеет. Никто не удивится, что Марика пробыла в замке день-другой. Решат, что она стала очередной жертвой твоих чар, но, насладившись ее прелестями сполна, ты отправил ее восвояси, как, собственно, и поступаешь обычно. Однако если оставить ее здесь на месяц-другой, то возникнут вопросы — с чего вдруг к ней такое особое отношение. И вот тогда-то отпускать ее будет опасно. Прежде всего — для нее самой.
Из прочувствованной реплики нового вожака стаи я уловила лишь одно: Фелан хочет оставить меня в замке еще на месяц или два. Немыслимо! Если он так сделает, то это будет настоящей катастрофой!
— Но вы же обещали, — чуть слышно выдохнула я, осознав, что рискую разрыдаться прямо здесь и сейчас, на глазах этих двух оборотней и Вессы, которая хлопотала около Вентора, но с явным любопытством прислушивалась к ведущемуся разговору. — Вы, господин Норберг, обещали мне, что совсем скоро я вернусь в семью! Я не беременна, опасности для моей жизни нет. Неужели ваше слово ничего не стоит?!
Ох, пожалуй, последняя фраза, которая вырвалась у меня от эмоций, была лишней. Норберг принял ее если не как оскорбление, то весьма болезненно. Его лицо вытянулось и окаменело, губы сложились в две тонкие бескровные линии, на шее вздулись вены.
— Марика, следи за выражениями, — прошелестел его голос, и я невольно поджала ноги.
Казалось, будто в гостиной пробудилась огромная древняя змея. Воздух вокруг меня наполнился ядом. Единственное неверное движение — и я бы умерла, не успев даже понять, за что меня так сурово наказали.
Но я не чувствовала за собой никакой вины. Да, я действительно считала, что Норберг ради прихоти брата отступил от своего слова. Пусть он хоть убьет меня за такое мнение. Но если он новый вожак стаи, то тем самым лишь подтвердит свою слабость. Обещания — это такая вещь, которую выполнять надо.
Неожиданно я осознала, какая полная, всеобъемлющая тишина воцарилась в небольшой комнатке. Все взгляды присутствующих были сейчас обращены на меня. Даже Весса перестала вытирать кровь с лица Вентора и замерла, устало опустившись прямо на пол. Да что там, я заметила, как влажно поблескивают глаза последнего из-под неплотно прикрытых ресниц. По-моему, Вентор очнулся, просто не торопился продемонстрировать это окружающим.
По всей видимости, мои мысли оказались чем-то из ряда вон выходящим для оборотней. Я видела, как Норберг с усилием оторвал от меня взгляд и с непонятным немым укором уставился на Фелана. Фелан в свою очередь смотрел на меня так, будто впервые разглядел как следует.
— Ты действительно этого хочешь? — тихо спросил он.
Интересно, который раз он задает этот вопрос? И каждый раз так злится, когда слышит неизменный ответ.
— Да, я действительно хочу вернуться домой, к семье и любимому человеку, — твердо отчеканила я, уже предчувствуя, что после этого Фелан в очередной раз взорвется в отчаянном крике.
Но он лишь вздрогнул, будто я наотмашь ударила его. Затем с усилием проговорил, роняя каждое слово в звенящий от напряжения воздух между нами:
— А что, если я скажу…
И замолчал, не в состоянии завершить фразу.
Пауза все тянулась и тянулась. Горло защекотало изнутри от желания закричать, сделать хоть что-то, лишь бы оборвать эту неестественную тишину.
Вдруг я поняла, что за время разговора почти рассвело. Сумрак в комнате посерел настолько, что огонь свечей потускнел. Где-то вдалеке послышался петушиный крик, знаменующий начало нового дня. И только в домике знахарки время словно остановилось. Все замерло в ожидании чего-то.
— Да любит он тебя, девочка! — первой не выдержала Весса. — Любит. Только признаться ни тебе, ни себе в этом не смеет. Поэтому ведет себя как полный…
На этом месте Норберг негромко предупреждающе кашлянул, и Весса запнулась, потеряв мысль.
— Ведет себя как не совсем умный человек, — спустя пару секунд продолжила она. — Он не хочет отпускать тебя. А признаться в чувствах гордость не позволяет. Вот и выдумывает одну глупейшую причину за другой, по которой ты должна остаться в замке, а значит, и подле него.
Любит? Я скептически хмыкнула. Оригинальное у него представление о столь светлом чувстве. Я полагала, любимых не тащат раз за разом в постель, не особо интересуясь их мнением. И уж тем более любимую женщину не будут привязывать к себе ребенком.
— Вот как раз последнее случается куда чаще, чем ты думаешь, — не выдержав, подал голос Норберг.
Я посмотрела на Фелана. Тот по-прежнему цветом кожи напоминал какое-нибудь умертвие или ходячего мертвяка. Но на щеках разгорелись два ярко-красных чахоточных пятна.
Тот наверняка почувствовал мой взгляд, но предпочел хмуро разглядывать что-то над моей головой.
Н-да, именно так я и представляла себе влюбленного мужчину. Прямо образец романтики. Хотя… Фелан ведь не совсем человек. Возможно, так и должны вести себя влюбленные оборотни. Хамить, грубить, угрожать. И в любом случае в наших отношениях это ничего не меняет.
— Да, но я его не люблю, — спокойно произнесла я.
В тот же миг Фелан круто развернулся на каблуках сапог и вышел, словно только и дожидался моих слов.
Норберг медленно проводил его взглядом. Затем посмотрел на меня, выжидающе приподняв одну бровь.
Я недовольно насупилась. Ну и чего уставился, спрашивается? Да, я не люблю его брата и имею на это полное право!
Но все-таки, все-таки…
Почему-то у меня на душе было сейчас так гадко, будто я совершила непоправимую ошибку. Казалось бы, я должна радоваться, что наконец-то сумела донести до упрямого оборотня то, что его присутствие в моей жизни лишнее и тяготит меня. Но почему мне так хочется плакать?
— Эх, девочка, девочка, — пробормотала себе под нос Весса и укоризненно закачала головой.
Я могла бы напомнить всем присутствующим, что Фелан — отнюдь не герой и поступал в отношении меня тоже не геройски. Я никогда не прощу ему того происшествия в карете! Если бы не оно, то, возможно…
— Неумение прощать — это, пожалуй, одно из самых тяжелых качеств характера, — прервал мои гневные размышления Норберг.
Я несколько раз хватанула открытым ртом воздух, не в силах поверить собственным ушам. Он ставит мне в упрек то, что я не желаю простить Фелана? Ну, знаете ли, это уже чересчур! Еще не хватало, чтобы его выставили невинной жертвой, а меня — злой и надменной особой. Тогда как именно меня надлежит пожалеть в этой ситуации!
— Марика, только честно, неужели ты испытываешь к моему брату исключительно ненависть? — проникновенно спросил Норберг.
Мой праведный гнев после его вопроса пошел на убыль, но до конца не исчез.
Испытываю ли я к Фелану только ненависть? Сложный вопрос. Пожалуй, все-таки нет. Были моменты, когда мне было даже приятно его общество.
И я почувствовала, что краснею, вспомнив, что отныне мои мысли не секрет для оборотней. Слишком интимные вещи промелькнули сейчас мимо моего мысленного взгляда.
Что скрывать очевидное: Фелан умел доставлять удовольствие, в постели думая прежде всего о своей партнерше, а не о себе. Эх, это бы качество ему и в обычную жизнь! Но нет, во всем остальном он ведет себя как жесткий и очень наглый тип, рядом с которым я ощущаю себя даже не человеком, а так, вещью какой-то.
