Ольга Романовская - Лед и пламень
– Я не имею права судить, это привилегия вашего величества. – За мной не водилось дипломатического таланта, но сумела вывернуться.
Король одарил холодной улыбкой. Кажется, меня сейчас казнят. Я вжала голову в плечи и громко сглотнула. Пальцы Геральта сжали плечо, будто говоря: «Все будет хорошо!»
– Вы действительно отвечали правдиво. – Король подошел к каминной полке и взял с нее черненый кубок. Плеснул туда вина из стоявшей рядом бутылки и залпом выпил. – Я говорил с Соланжем, он доложил о содержимом вашей головки. К несчастью для меня и счастью для вас, Филипп Соурен действительно вам нравится. Обвинения сняты. Теперь вы. – Монарх развернулся к Геральту. – Докажите, что не предали корону.
Любимый не стал ничего говорить, опустился на одно колено и, низко склонив голову, протянул меч. Откуда он взялся, я не поняла: во дворец не пускали ни с посохами, ни с оружием.
– Казните, если считаете предателем, – помрачнев, сквозь зубы процедил Геральт. – Соланжу Альдейну моя голова не достанется.
Король взвесил меч на ладони, примерил, как тот лежит в руке, и вернул навсею.
– Встаньте, Геральт, – устало произнес он. – Если бы я считал вас предателем, вас давно бы заковали в кандалы и подняли на дыбу. Но существуют факты, – кулак короля ударил по каминной полке, – и они говорят, что вы помогали одержимому. Только из дружеских чувств? Однако даже мать, герцогиня Терская, отреклась от сына.
– Она женщина. – Геральт бросил извиняющийся взгляд на королеву. Та безразлично пожала плечами: не обиделась. – У нее может быть много сыновей и мужей, и ни к кому она не привяжется всем сердцем. У меня же один друг, и я верю ему, как самому себе. Иначе выходит, и я предатель, одержимый, негодяй, раз за столько лет не разглядел чужой прогнившей души.
– Кое в чем вы не правы насчет женщин. – Ее величество встала, я поднялась вслед за ней. Голос королевы журчал ручейком, а вот глаза… Воистину, задумаешься, не делила ли в свое время ее величество сознание с другим существом. – Мы способны на привязанность. Речь не о любви. – Ее губы на миг тронула снисходительная улыбка. – Это другое, и я никогда, повторяю, никогда не стану доверять человеку только по причине влечения. Чувство слепо, а вот дружба… Я разрешила вам, Геральт, стоять подле меня, подставила затылок, шею, зная, какой силой вы обладаете. На комнате нет чар, гасящих магию, вы вполне могли убить.
– Проверка? – догадался Геральт.
Ни один мускул не дрогнул, любимый ничем не выдал эмоций. Оскорбили или обрадовали его слова королевы или не произвели никакого впечатления, осталось загадкой.
– Именно. – Король встал рядом с супругой. Пальцы до сих пор сжимали кубок. И взгляд остался колючим, враждебным. Казалось, еще немного, и воздух заиндевеет. – Но это не снимает с вас ответственности. Потрудитесь объясниться.
– Безусловно, – склонил голову любимый и покосился на меня. – Полагаю, Дария, вернее, леди Эрасса вам не нужна. Ничего нового она не расскажет.
– Мужчине – да, женщине – нет, – по-кошачьи загадочно улыбнулась королева. – Поэтому мы попросим вас, Геральт, и моего многоуважаемого супруга удалиться, а сами поболтаем. Помолвка – такое волнительное событие!
В голове крутилось: «Ловушка!» – но противиться монаршей воле я не могла. Пришлось смириться и тоскливым взглядом проводить спины мужчин. Надеюсь, я еще увижу Геральта. Он ведь не предатель.
– Чего-нибудь выпьете? – Стоило захлопнуться двери, ее величество встрепенулась, сбросив маску холодной зимы. – Я хотела бы кофе, а вы?
– На усмотрение вашего величества.
Королева хлопнула в ладоши. Из воздуха материализовался дух с подносом. На нем дымились две чашечки кофе.
– И бисквиты, – капризным тоном напомнила ее величество. – Сколько можно повторять!
Дух сгрузил поднос на столик и безропотно удалился за лакомствами.
Королева, жеманно оттопырив мизинец, взяла чашку костяного фарфора и сделала глоток. По губам скользнула мечтательная улыбка.
– Что он пообещал? – неожиданно спросила ее величество и нетерпеливо махнула рукой: мол, не стой, садись. – На животе ползал, ножки целовал?
– Кто, ваше величество? – изобразила я неведение, но ложь выдал предательский румянец.
– Филипп, конечно! – рассмеялась королева и заговорщически подмигнула. – Ну же, Дария, не притворяйтесь, вы согласились по доброте душевной, а не по любви. Хотя, – тут ее величество задумалась и поскребла чашку пальцем, – выбор неплох. Смазливый умелый мальчик. Только в мужья без проверки не берите, пусть потрудится. Потом можете приглядеть второго, законом не запрещено. Если муж не способен удовлетворить жену, пусть смирится с соперником в постели, хотя, – венценосная собеседница провела кончиком языка по губам, – эти двое соперничать не станут.
Я нахмурилась, пытаясь понять, на что она намекает. На отсутствие ревности между друзьями? Нет, тут нечто большее. Геральт называл Филиппа своим третьим… Третьим где?
– Как, Дария, пуститесь во все тяжкие? – продолжала развлекаться королева. Язык вновь очертил контур губ. Движения казались порочными и в точности повторяли мужские ласки. – О, это прекрасное ощущение! Столь желанна и любима, что двое соревнуются друг с другом, чтобы первым сорвать стон. Столь жарко, столь тесно! Нет мочи сдерживаться, и по очереди взлетаешь с каждым. Заодно не надо мучиться выбором, и мужчины всегда покладисты.
Ее величество томно прикрыла глаза и изогнулась. Рот приоткрылся в сладостной истоме. Высокая грудь туго натянула ткань платья, словно рвалась наружу. Язык увлажнил зубы, видные сквозь приоткрытые уста. Королева медленно чувственно облизнула палец и провела им по губам, после чего выпрямилась.
– Вот так, Дария, только намного лучше. Дважды тысячами осколков осыпаешься на холодный шелк.
Я покраснела, осознав, на что намекала королева. Но… Как, сразу?.. Вседержители, даже в мыслях не держу! Зачем мне извращения навсеев? Лицо исказила гримаса отвращения. Туда и так могут только темные.
– Успокойся. – Ее величество со снисходительной улыбкой потрепала меня по плечу. – Такие фантазии для больших девочек. Темпераментных девочек, – уточнила она. – Не для тебя. Хотя, – королева вновь напомнила суккуба, – может, если посмотришь, изменишь мнение.
– Как – посмотрю? – опешила я.
Она предлагает подсматривать за утехами в чужой спальне?! Захотелось встать и немедленно уйти.
– Очень просто. Попросишь в библиотеке кристалл и насладишься зрелищем. Заодно поучишься. Запомни, женское тело – оружие, научись владеть им в совершенстве, и ни один мужчина не пойдет против твоей воли. А теперь, – королева резко сменила игривый тон на официальный, – Филипп Соурен. Каковы условия сделки?
– Три года рабства, – сдалась я.
Что толку отнекиваться, если ее величество все равно разгадала безыскусную ложь? Оставалось надеяться, что за добрый поступок не последует сурового наказания. Не дано мне притворяться, как не дано и пройти мимо беды ближнего.
– Занятно! – Королева отставила чашку на поднос и отправила в рот кусочек бисквита. – Соланж умолчал о самом главном, сообщил, что Филипп – отныне ваш жених, и больше ничего.
Зрачки собеседницы расширились, и без того огромные, придававшие ей сходство с существом Сумеречного мира, глаза напоминали два блюдца. Взгляд тысячами льдинок впился в кожу. В страхе я зажмурилась и заслонила сердце ладонью – казалось, меня действительно пронзили иглами. Сразу вспомнился прежний род занятий королевы – Слышащая. Но ведь они бывшими не бывают, с даром рождаются и умирают. Вдруг королева способна читать души? Тогда мне конец! Она наверняка узнает о поцелуе, и слова Соланжа станут пророческими. Да, между мной и некромантом ничего нет, но он позволил себе больше, чем следовало. Мой визит выглядит как свидание, а ее величество неравнодушна к Соланжу.
– Что же ты скрываешь, светлая?
Королева встала и обошла меня по кругу. Шелестели юбки, вьюгой обжигая щеки. Не удержавшись, я провела по коже и вскрикнула – иней! Язык прилип к небу. В голове билась мысль: «Пропала, конец!» Попыталась сбежать, но не смогла встать, приросла к месту. Оставалось сглатывать вязкую слюну и ждать решения скорбной участи.
– Мой отец – талантливый некромант, мать тоже не просто красивая девочка. – Во властном голосе королевы звучала легкая усмешка, а в холодных глазах застыло чувство превосходства. Самым заветным моим желанием стало выбраться из комнаты и оказаться подальше от дворца. – Я тоже не просто жена короля. Или полагаешь, будто Оллос потерял голову от смазливой мордашки? Он мужчина, конечно, но вовсе не глуп. Так что у тебя с Соланжем?
Я икнула и едва не опрокинула поднос с чашками. Хорошо, свою не успела взять в руки, а то бы разбила. Тело вроде обрело чувствительность, члены оттаяли, только куда денешься от госпожи?
