Маргарита Блинова - Демон. Одиночка
— Какого хрена? Одиночка, я спрашиваю, какого лысого пехотинца ты полезла к Дамиру одна? — орет на меня куратор.
Быстро доложусь об успехе операции и можно полчасика поспать? Яблокова, когда ты уже вырастешь и перестанешь быть такой наивной?
Ковырнув носком кроссовки трещину в досках пола, поднимаю голову и с вызовом смотрю на босса.
— Такого хрена, Вениамин Георгиевич, что Кряк в больнице, а кроме меня, вас и охраны, в управлении трезвых людей 1 января не нашлось! — срываюсь я. — Вот вы бы полезли со мной в вентиляционную шахту?
Невысокий мужчина с пузиком и большими мясистыми ушами злобно смотрит из-под кустистых бровей.
Вот бли-и-ин!
Яблокова, ты уже полгода в управлении, а все никак не отучишься хамить руководству. Теперь же этот зануда лекцию о соблюдении субординации закатит, а потом еще пятнадцать минут будет вспоминать, как во времена его молодости к старшим оперативникам относились с почетом и уважением.
— Вот во времена моей молодости…
Я закатываю глаза, и куратор смолкает.
— Эвелина, ты невоспитанная хамка! — миновав часовое ворчание, подводит итог Вениамин Георгиевич.
Согласно киваю. Хамка, это да, это вот прям в точку. Но у меня целых три оправдания — я гормонально нестабильная женщина, меня отверг напарник и… кажется, у меня похмелье!
— Вениамин Георгиевич, а давайте, вы меня отругаете послезавтра с утра?
Куратор недовольно кривится, протягивает руку, чтобы забрать коробочку с данными, и молча указывает пальцем на дверь. Типа, давай, вали уже и на глаза не попадайся.
Ух ты! Никак новогоднее чудо!
Облегченно выдохнув, я быстро покидаю негостеприимный кабинет руководителя, спускаюсь вниз к раздевалкам, вытаскиваю телефон из кармана джинсов и набираю номер Димаса.
— Утро к нам приходит, утро к нам приходит! — радостно голосит брат в трубку. Хмурюсь, искренне не догоняя, как, поднявшись с постели второго января в семь часов утра, можно испытывать столько бодрости и оптимизма. Его же такими темпами до вечера не хватит.
— Вы скоро? — спрашиваю я у брата в надежде услышать про пробки, которые задержат ребят на полчаса, в течение которых я буду отсыпаться без задних ног и изредка бегать пить холодненькую водичку из кулера, стоящего в коридоре.
В динамике мобильника слышится приглушенный смех и музыка.
— Мы забираем Бандита, — кричит Димас и уточняет: — Ты на квартире?
И вот что странно, непонятно как, но брату удается заразить меня своим веселым настроем и оптимизмом. Накатившее было похмелье отступает на второй план, и я поспешно встаю со скамейки.
Придерживая телефон плечом, тяну из шкафчика объемную сумку со снарягой, которую выиграла на одном из конкурсов.
— Не-а, забери меня по адресу… — называю ближайший выход метро и отключаюсь.
Моей семье не надо знать, где и кем я теперь работаю. Про мой срыв и первую неудачную попытку обернуться демоном, чтобы порвать Анастасию Александровну на мелкие кусочки, никто из близких не знал. Для всех, после выпуска моей блестящей статьи с эксклюзивным интервью с Мариусом Буркхардом, Стерва дала мне повышение, и теперь я пишу для иностранного журнала «People and Facts».
Врать любимым братьям и папуле, конечно, неприятно, но и сказать правду я тоже не могу. Нет, управление не запрещало мне распространяться о своих особенностях, но…
Просто, как они себе это представляют?
Собираю я семейный совет за столом на кухне и такая:
— Димас, Бандит, папуля, только не ржать, но я демон.
Да это же бред крупномасштабных размеров!
Стянув порванный на спине свитер с новогодними оленями и черные джинсы, в которых была на задании, быстро надеваю термобелье, основная функция которого не греть, а впитывать влагу и пот. Одним движением открываю пачку с носками.
Братья подарили мне на праздники новые ботинки, поэтому вероятность натереть ноги очень большая, а кровоточащие мозоли — это не то, что украшает девушку.
Поверх нательного белья натягиваю ярко-голубые штаны, черную толстовку с капюшоном, накидываю сверху черную куртку, но пока не спешу застегивать.
Переложив вещи из сумки в рюкзак, иду на выход.
Черные кроссы немного не вписываются в общую картинку райдера, готового к покорению склонов. Но новые боты и борд — в машине у братьев, так что потерпим до склона.
Постояв у метро пару минут в ожидании Бандита и Димаса, я покупаю себе большой стакан латте и вдруг понимаю, что жизнь не такая уж и жестянка…
— Погнали! — весело кричит Бандит, пониже натягивая шапочку лимонного цвета.
Повинуясь электронной системе старта, специальные воротца синхронно открываются, и мы впятером одновременно стартуем.
По-настоящему счастливой меня делают три «С» — свобода, скорость, сноуборд. Когда я катаю, то в целом мире существуют только скольжение, доска и это невероятное чувство кайфа.
По ощущениям это можно сравнить разве что с полетом, возможно, поэтому здесь на склонах так много лаэрдов.
Поворот, касание рукой снега и опять стремительный спуск вниз. Первый же трамплин позволяет мне значительно увеличить скорость и вырваться вперед.
По пятам мчатся Димас и Бандит — мои любимые и самые лучшие братья на свете — ну да, я говорю предвзято. Немного отстают от нашей тройки Авиатор и Бутси, два друга детства, прошедшие вместе с нами огонь, воду и совместное проживание в трешке.
Катать мы начали впятером и, как ни странно, идея принадлежала не слишком любящему спорт Авиатору, который на тот момент был еще просто Женьком.
Немного инертный приятель впервые на нашей памяти загорелся хоть чем-то, и мы решили поддержать друга в его начинании. Взяв в прокате кривые убитые доски, выбрали небольшой склон, скатились один раз, затем другой, потом посмотрели, как это делают парни поопытнее, и начали пытаться копировать.
Отбив себе все, что возможно, по дороге домой мы пришли к коллективному выводу, что в сноубординге что-то такое есть.
Больше всего это «что-то такое» проняло сопливого шестнадцатилетнего Димаса, самого младшего из нашей компании. И если мы все были просто любителями продвинутого уровня, то Димка занимался всерьез и в свои девятнадцать претендовал на вход в основной состав молодежной сборной.
Вот только жаль, что его заветная мечта попасть в Сочи осталась мечтой…
Так получилось, что утром второго января склоны, на которых обычно тренируется сборная России, оказались свободны. Узнав об этом чуде-чудесном, Димка тут же переговорил кое с кем из своих ребят и уговорил их пустить нас покататься.
Надо отдать должное — такой трассы для бордеркросса я еще не видела — валики, повороты, уклоны, трамплины… М-м-м… Здесь все было тщательно продумано, чтобы райдер смог развить невероятную скорость.
Прыжок, приземление, пружинящее движение коленей, выравнивание веса, и я вновь набираю скорость. Прохожу поворот, но неудачно выбираю траекторию, и более опытный в этих делах Димас легко обходит меня, вырывая лидерство.
Черт!
Трамплин, вираж, Димас почему-то гасит скорость и… я снова первая!
В целом, я никогда не обогнала бы Димаса, если бы не проснувшаяся полгода назад сущность демона. Ну да неважно!
Я первая! Я еще никогда не побеждала парней! А сегодня я первая, и это чувство собственного успеха невероятно кружит голову.
Спокойно лечу к финишу, уже заранее понимая, что никто из ребят меня не догонит, и тут неожиданно в мое триумфальное скольжение к финишной разметке на снегу вклинивается какой-то левый райдер.
Псих! Что он творит?
Выскочивший, словно черт из табакерки, парень в ярко-рыжем костюме скользит наперерез, намереваясь подрезать меня почти у самого финиша. Я, естественно, дергаюсь, стараясь избежать столкновения, и… теряю равновесие.
Падать всегда больно и неприятно, но еще больнее, когда тебя в прямом смысле этого слова подставляют.
Повинуясь законам инерции, я шлепаюсь об укатанный снег, делаю зрелищный кульбит через голову, приземляюсь на попу и в таком положении скатываюсь по склону спиной вниз.
Не-е, с одной стороны, финишную черту я пересекла первой, но такая победа не делает чести.
— Придурок! — ору я пролетающему мимо райдеру.
Остановившись, рывком сажусь, отщелкиваю крепления борда и вскакиваю на ноги.
После безумной скорости скольжения обычный шаг кажется бесконечно медленным, поэтому, когда я все-таки дохожу до самоубийцы, что рискнул сунуться в наш заезд, настроение приближается к отметке «убивать и крошить зубы».
— Ты на фига полез! — еще издали начинаю орать я, когда между мной и райдером остается метра три.
К финишу подъезжают злые ребята, быстро подхватывают доски и спешат ко мне на подмогу.
— Последние мозги отморозил? — рычу я от негодования, подходя к незнакомому типу вплотную. — А если бы я себе шею свернула?
