Маргарита Блинова - Демон. Одиночка

Маргарита Блинова

Демон. Одиночка

© Блинова М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство „Э“», 2016

Катализатор

— Посмотри на меня. Живо! — хрипло приказал мужчина.

Я послушно повернулась, встретилась взглядом с незнакомцем и, словно завороженная необычным оттенком сине-зеленых глаз, замерла.

Мой спаситель находился всего в каком-то полуметре, бесстрашно протягивая правую руку открытой ладонью вверх. Прямой нос с едва различимой горбинкой и насупленные темные брови делали его лицо суровым и сосредоточенным, но вполне себе симпатичным.

Немного смутившись из-за того, что так пристально разглядываю незнакомца, я пару раз смущенно моргнула, но отвести взгляд побоялась.

— Молодец, — похвалил мужчина, высунувшись из открытого окна проектировщик знает какого этажа. Ветер трепал его темные короткие волосы, кидал пряди на высокий лоб, но он словно не замечал ни высоты, ни грозящей опасности, концентрируясь только на испуганной неудачнице, то бишь на мне.

— Слушай внимательно и смотри только на меня, — перекрикивая ветер, сказал обладатель гипнотического взгляда. — Сейчас ты сделаешь два шага в сторону, протянешь руку, и я осторожно втащу тебя внутрь. Все поняла?

Закусив дрожащую от страха нижнюю губу, я медленно кивнула и, не удержавшись, бросила мимолетный взгляд вниз.

— Нет! Смотри на меня.

Но было поздно.

Широко открытые от ужаса глаза успели зацепиться за плотный ряд крохотных машин, стоящих на узкой парковке внизу, за переполненный мусорный контейнер и едва различимую с такой высоты бело-серую будку пропускного пункта, а затем первобытный страх сковал мою волю и ледяной рукой сжал внутренности.

Продолжая удерживать металлический поручень побелевшими от напряжения пальцами, я прижалась лбом к пыльному от вечного смога оконному стеклу и тихонько заскулила от накрывшей меня безнадежности.

Говорят, что за секунду до смерти в мыслях у человека пролетает вся жизнь, но в моем случае перед глазами мелькнула только последняя неделя.

А все началось в прошлую пятницу…

В четыре закончилась экстренная верстка, в шесть номер успешно ушел в тираж, а через пятнадцать минут мы уже собрались на планерку. За овальным столом чинно восседали пятеро усталых корреспондентов, задерганный фотограф и вернувшаяся после спа-процедур начальница.

— Приступим! — холодно бросила главный редактор по имени Анастасия Александровна, а по существу — законченная стерва. — Ваши предложения относительно новых статей для номера.

Мы переглянулись, по опыту зная, что первый, кто откроет рот и предложит Стерве заголовок, будет неизменно втоптан в грязь и литературно уничтожен Анастасией Александровной.

По жребию, брошенному в «чайной» еще во время перерыва, жертвой планерки должен был стать Виталька Грек, но молодой мужчина — который в двадцать два года умудрился обзавестись аж тремя дочками — почему-то нервно щипал себя за куцую рыжую бороденку и гипнотизировал взглядом пустой лист блокнота.

— Г-хм, — то ли кашлянул, то ли зашипел от боли Грек, когда я осторожно толкнула его под столом ногой.

— Замечательно, Виталий, с вас, пожалуй, и начнем…

Дальше все пошло по накатанной. После словесной расправы над Греком Стерва уже куда более спокойно и демократично принялась выслушивать остальные предложения. Немного замечтавшись о том, как проведу грядущие выходные, я совершенно упустила из внимания остаток планерки и очнулась, когда Анастасия Александровна постучала по столу кончиком золотого паркера.

— Яблокова, — растягивая рот в хищной улыбке, сказала Стерва, — твою тему берет Грек. Он парень, а статья, подписанная мужским именем, привлечет внимание у молодежи призывного возраста…

Заметив возмущенный взгляд подчиненной, высокая, излишне худая блондинка откинулась на спинку кожаного кресла и картинно приподняла искусно нарисованные брови.

— Какие проблемы, Яблокова? — холодно поинтересовалась Стерва.

«Да, кое у кого-то ботокс начал отходить», — мысленно позлорадствовала я, наблюдая, как всегда неподвижные брови главреда сдвинулись с места и поползли на лоб.

— Никаких проблем, Анастасия Александровна, — максимально сдержанно ответила я, хотя все внутри кипело и булькало от высшей степени рабочей несправедливости. — Просто… думаю над новой темой для статьи, — покривила душой.

— Это излишне, — властно пресекла Стерва попытку думать без ее ведома.

Анастасия Александровна никогда не казалась мне красивой. Острые скулы и тяжелый мужской подбородок сильно портили ее и так не слишком симпатичное лицо, но когда Стерва улыбалась своими тонкими губами, обведенными красной помадой, становилось еще хуже.

— Для тебя, Яблокова, у меня особое задание.

«Особое задание» — вот он первый тревожный звоночек! Первый кусочек головоломки, приведший меня на край гибели. Ведь все, о чем «просит» главред, находится в области невозможного…

Мощный порыв ветра качнул металлическую подвесную конструкцию и заставил мое сердце екнуть от страха.

— А-а-а-а! — завыла я похлеще любого кентервильского привидения, продолжая прижиматься лбом к грязному стеклу здания.

— Девушка, — продолжал настойчиво звать незнакомый мужчина. — Девушка, сделайте глубокий вдох и просто посмотрите на меня.

Но я не могла пошевелиться. Внезапно поднявшийся ветер принялся раскачивать из стороны в сторону и так неустойчивую конструкцию, колесики бились в оконное стекло, и было совсем жутко. Сердце проваливалось в пустоту через каждые десять секунд, тело вздрагивало от липкой волны страха при каждом ударе, а сведенные судорогой пальцы еще крепче цеплялись за перила.

Подумать только, а ведь в первую пару секунд задание от Стервы показалось мне простым. Помню даже свою довольную улыбку, когда услышала тему.

Ей-богу, я была счастлива так, будто вернулась в детство и вновь поверила в Деда Мороза. Ведь все, что от меня требовалось, — это лишь договориться об интервью с главой немецкой компании по производству медицинского оборудования «Калитит».

Мысленно уже поздравляя себя с повышением-продвижением-почетом, которые светили мне, Эвелине Яблоковой, в ближайшем будущем, я добралась до компа, открыла поисковик и… приуныла.

Сорокапятилетний Мариус Буркхард оказался на редкость непубличным человеком. Ни одного интервью ни от него самого, ни от его любовниц, ни от прислуги, ни от бывших работников компании, ни тем более от родственников, безвылазно проживающих в Германии.

Официальная попытка договориться об интервью «по-хорошему» потерпела оглушительное фиаско. Хорошо поставленным голосом вежливая секретарь четко и профессионально отфутболила корреспондентку не самого известного журнала куда подальше. Я даже невольно зауважала незримую собеседницу.

Не сумев добиться интервью официальным путем, я пустилась в активное преследование Буркхарда.

Надо отметить, немец оказался действительно невероятно занятым человеком. Я едва успевала следить за его расписанием и перехватывать во всех возможных местах. В отчаянье подловила одну из любовниц немца, решив сделать из нее «проверенный источник», на который сошлюсь в статье, но легкомысленная на первый взгляд девица сплетничала обо всем, кроме Мариуса Буркхарда.

На третий день слежки до меня наконец дошло, что преследования ни к чему не приведут и уже давно пора сменить тактику на более выигрышную.

Пришлось идти на крайние меры. План был прост: прыгнуть под колеса паркующегося автомобиля, а затем вынудить несговорчивого бизнесмена дать пострадавшей журналистке интервью в качестве откупа за ее молчание.

Подстроенная автомобильная авария прошла как по нотам. Мариус Буркхард участливо предложил отвезти задетую его машиной девушку в больницу, но на провокацию и шантаж не повелся.

Вместо интервью водитель отвез меня в больницу, где после обработки трех царапин зеленкой врач лично отзвонился Буркхарду и сообщил о состоянии моего здоровья. Далее неудачливую шантажистку отвезли домой, а вечером с курьером были доставлены огромных размеров корзинка с фруктами и шикарный букет.

Букет я передарила Стерве в надежде смягчить ее каменное сердце и вымолить еще пару денечков отсрочки, но глыбу льда в груди женщины оказалось не так-то просто растопить.

— Работай, Яблокова! Крайний срок — пятница!

Под конец недели в душе поселилось настойчивое желание прибить этого несговорчивого гада.

— Это невозможно! — зло выругалась я в четверг вечером.

Но уже через пятнадцать минут, встретив Стерву в коридоре, поняла — невозможное вполне себе возможно, если на тебя очень сильно давит главный редактор.