Svetlana Gamayunova - Птицедева
– Так ты любишь его, Анисья?
– Любовь – это для меня слова, Лотта, а получилось, я связана с ним душой и духом, теперь, наверно, и телом буду связана, а это смущает. Он ребеночка хочет, но ты же знаешь, как мавки рождаются: когда в лесу что-то очень-очень хорошее случается, на полянке появляется маленькая девочка с зелёными волосами в прозрачном платье и начинает плести венок. Венок плести её никто не учит, мы просто знаем, как это делать, и про другое все знаем от века.
– Так ты роди ему человеческое дитя, не мавку.
Анисья посмотрела на меня своими огромными зелеными глазами и удивленно захлопала ресницами.
– Так просто, родить? А можно?
– Да, а что. Родишь ребеночка, у которого и душа, и дух будут к лесу привязаны, лес тебе за это только спасибо скажет. А я чувствую, что такое возможно, сама такая была. Привязана я к лесу, а события меня из родной стихии вырывают и на разные сложные и не совсем понятные дела толкают. Не знаю, как справлюсь. Так сложно все: и переселение, и эта свадьба. Как мне отвечать за новую жизнь для целого мира? Какая из меня жена принца?
– Про мир не мне судить, а про жену для принца – да не хуже будет, чем из меня подруга человеческому мужчине. Много странного происходит. У тебя получится с ним жить, и двойня у тебя необычная родится.
– Откуда знаешь? Не привыкла я, что все лучше меня про детей все знают.
– Да знаю, и все.
Сильва почему-то молча нас слушала, но тут проговорила:
– Я буду помогать тебе, Анисья, ребеночка нянчить, это так интересно, буду его плавать учить. Он у тебя перед самой осенью родится, я чувствую.
Анисья ахнула и замолчала.
– А я этого почему не знаю? – спросила она.
– Мы про себя мало чего знаем, а если думаем, что знаем, то потом оказывается, что ошиблись. Про себя трудно что-то знать. Вроде проще простого, а труднее трудного про себя знать. Я тебе буду помогать нянчить сынка, – проговорила Сильва.
– Да и Микулишна, если что, поможет. Женщина она умелая, все знает и умеет,– предложила я
Подружки мои в один голос тут сказали:
– Так уедет скоро Микулишна от нас, очень скоро, этой зимой и уедет.
– Как уедет, она же тут почти всю жизнь прожила, откуда знаете?
– Знаем и все, она еще этого не знает, а мы знаем. Как знали, что ты уедешь, но приходить будешь, а она совсем уедет, может, один разочек только и приедет сюда. Нет ее уже с нами, мы чувствуем,– говорили девушки.– Далеко уедет, очень далеко. Только не говори ей этого, она сама должна решить. Но нет ее среди нас уже, да и была она тут одной ногой.
– Как это одной ногой, когда столько лет лес не покидала?
– Покидать не покидала, а душой привязана полностью не была. Не жила она тут, а пряталась.
– А от кого пряталась то? Кто ее обидеть хотел? Никогда про это ничего не рассказывала.
– Так от себя и пряталась. Боль лесом лечила, да душу и дух свой ему не отдала до конца. Не слилась с ним. Тяжело ей было, отдала бы – так легче бы было, но простому человеку тогда далеко от своего леса не отойти, привязывает. Но Лес ее все равно любил и любить будет, своей признал. Как трудно это объяснить словами, Лотточка. Сама знаешь, и тянет тебя сюда домой, но тебе легче, не простой ты человек – птицедева. А все равно разрываешься: и к Карену тебя тянет, и без леса трудно. А люди, если душу лесу отдали, он и ветвями, и корнями к себе так привязывает – не бросишь его просто так, не покинешь, больная пустота будет внутри, с которой жить-то почти невозможно. А ты, Лотта, тоже приходи почаще в Лес – к себе приходи. Нельзя отца оставлять, впрочем, ты и мать– Дорогу не оставишь, знаю.
Я решила еще узнать про Мавкино житье-бытье:
– Анисья, а как же ты без зелени да без венков жить зимой будешь?
– Да Филимон все окно в доме цветами в горшочках обставил. Красивые.
– Я тебе еще цветов привезу заморских. Цвести долго будут, и тебе полегче будет, зелень в доме для тебя обязательна. Пойдем, с Микулишной поговорим. Чай с травками попьем. Я тут вам гостинцев привезла. Вкусные привезла. А ты, Сильва, как всегда зимовать будешь?
– А куда я денусь? Одна вот только я. Одна-одинешенька. Осенью следующей теткой стану, а весна придет – весной так любви хочется. Так ведь и не нашла ты моего принца?
Мне стало очень стыдно. Специально не искала, а по дороге не попадался. И где его искать, в каких краях? Поспрашиваю, может, кто-нибудь что конкретное расскажет.
Микулишна была мне несказанно рада. Она немного повеселела, рада, что зиму не сама коротать будет. Мавка с Филимоном рядом, живая душа зимой – это хорошо. Я ее на свадьбу пригласила, все-таки она меня, как мать, уму-разуму учила. Сказала, что и платье для нее припасла. Но она– ни в какую.
– Ты посмотри на руки мои, на седины мои, на лицо сморщенное. Не хочу людей пугать. Найдется во дворце, кому девицу молодую под венец провести, была бы девица, а все остальное не важно. Не хочу об этом даже разговаривать.
Расстроилась я сильно. Не чужая мне Микулишна, но упертая, ни в какую не соглашается.
Потом мы сидели, вспоминали про нашу жизнь, обсуждали нехитрые новости, то про козу, то про грибы, про Русалочьи развлечения вспомнили. Что поутихла она и все больше грустная на пеньке своем сидит и про принца мечтает.
Филимон больше молчал, но глаз с Анисьи не сводил, присушила его девка. Одно слово -присушила. А он мне понравился. Основательный такой. Слов на ветер не бросает. Вон пристроечку какую для жизни сделал, дров заготовил, а главное, не побоялся из деревни уйти, на пересуды людские наплевал и лес его принял, своим здесь стал. Да и Мавка к нему привязалась, не дичится. Чудеса!
За столом ненароком обмолвилась, когда про свои странствия и ситуации необыкновенные рассказывала, что встретила на Первой Земле человека по имени Переслав, которого Велесова Охота в другой мир с нашего отправила лет двадцать назад. Вздрогнула Микулишна, побледнела и спросила:
– А он жив, правда, жив?
– Жив и тут сейчас, во дворце с Кареном и Михелом делами занимается. С тобой познакомиться хотел очень. Все какую-то Нежану отыскать мечтал, с которой в юности расстался. Хороший человек, настоящий.
Микулишна вдруг побледнела так, что еще немного– и в обморок упадет, и тихо прошептала:
– Не может быть. Это он, – и замолчала.
Поняла, что оттягивать встречу этих людей больше не имею права и под благовидным предлогом, что мне, мол, надо с тетушками перед свадьбой повидаться, отправилась прямо во дворец к Карену. Схватила Славу за руку, забрала с мальчишника и только сказала:
– Думаю, нашла я твою Нежану. Твоя, да не твоя. Женщина, которую сейчас увидишь, жизнь прожила такую, что не любой мужик справится. Одна в лесу столько лет. Постарайся увидеть в ней ту, с которой судьба развела, сейчас она точно не такая, какой помнишь. Не пугайся, не девушка-красавица будет перед тобой. Но если обидишь ее, не знаю, что сделаю. Она мне за родную мать была, спасла, приютила и уму разуму научила.
Не дала ему опомниться и перенесла его прямо в дом Микулишны без лишних объяснений,сами пусть разбираются, и отправилась прямиком к тетушкам, там еще не ночь, может, поговорить успеем.
Переслав
Лотта налетела как вихрь, схватила, буркнула что-то, пригрозила почему-то и перенесла меня в избушку лесную. Вижу, за столом сидят две девчонки, лесные по виду, как понял, мавка и русалка, парнишка, что мавку за руку держит, бережно так держит, и женщина сидит немолодая совсем.
Лотта перенесла меня, а сама тут же развернулась и растворилась в пространстве. Стою посередине небольшой избушки и ничего не понимаю. Зачем я здесь, почему? Она что-то про Нежану сказала.
Женщина немолодая, в платке, побледнела сильно и говорит так тихо:
– Ну, вот и свиделись, свет Переславушка. Присаживайся за стол. Видать, судьба еще раз со мной шутку сыграть решила. Садись, пусть дорога недолга была, а стовбычить посеред хаты нечего. Чай у нас тут с травами, да пироги с грибами. Откушай. За пирогами и разговор легче разговаривается.
Лесные девушки странно на меня посмотрели и заторопились покинуть избушку. Одни мы с женщиной той остались. Неужели это Нежана, что же с ней жизнь сделала?
Так хотел найти ее, а сейчас и слова не могу подобрать. Все не так как-то представлялось. Знал, что она не та девушка-красавица с наивными и ясными глазами, но чтобы так… Больно душу всю навыворот. Нужна ли была эта встреча?
А Нежана и говорит, мысль как почувствовала:
– Видать, нужна была эта встреча, чтобы сердца наши до конца отлепились и свободу обрели. Чтобы старое и надежды ненужные окончательно в прошлом оставить. А ты не так уж сильно изменился, Переславушка, возмужал, а глаза ясные, не замутненные. Садись уже, гость сегодня нежданный.
Мы долго молча чаи гоняли, я пирогов штук десять съел, а рот открывал только чтобы следующий кусок в него положить. Тяжко было. Сидим чужие, и сказать друг другу не знаем, что. Нежана ждала-ждала, когда я начну разговор, да сама и начала.
