Вера Чиркова - Заложница. Сделка
Таэль усилием воли прогнала неприятные воспоминания, незачем рвать себе душу, раз решила навсегда вычеркнуть из своей жизни всё связанное с родным домом. И в который раз похвалила себя за это решение, ощутив, как ее снова бережно поднимают сильные руки герцога. Оказывается, резко повернуть все в своей жизни в другую сторону не так уж страшно… особенно если у тебя в руках ценное ремесло. Не нужно только позволять Харну сделать из нее обычную лаэйру. Самым худшим для себя исходом Таэльмина считала вероятность оказаться при герцоге всего лишь постельной грелкой, или, хуже того, простым секретарем.
— Ничего особо загадочного тут нет… — Ительс достал из мешка меховой коврик и сел на него, бросив прямо на камни, а свою похожую на стульчик переноску подвинул Харну, — устаивайтесь поудобнее. Придется ждать, пока прибудут хозяева.
— А кому теперь принадлежит этот приют? — мгновенно поймала намек Таэль и деликатно высвободилась из объятий неохотно разомкнувшего кольцо рук герцога. Первое правило теней она всегда почитала неукоснительно.
Харн проводил жену хмурым взглядом, если бы он не помнил о ее недомогании, и не понимал, насколько удобнее девушке будет сидеть на огрском приспособлении одной, то никогда бы не сдался так скоро.
— Тем же, кому и раньше, — суховато бросил Тарз и растянулся рядом с лекарем, всем своим видом показывая, как сильно ошибется тот, кто решит выяснять секреты этого места втайне от него, — вампирам.
— И какая же сила прогнала их отсюда? — насмешливо подняла брови тень, явно поставившая себе задачку непременно вывести огра из себя.
— Сами ушли… — бросив в нахалку пренебрежительный взгляд, соизволил ответить ей Тарз через некоторое время, которое понадобилось ему, чтобы покрутить камни в каком-то амулете.
Таэльмина лишь кротко улыбнулась, девушка уже совершенно отчетливо осознала, насколько свободно обращаются все живущие тут, и старшие расы и их создания с магией, упоминать о которой жители в прибрежных герцогствах предпочитают, уважительно понизив голос. Потому нарочно обратила на это внимание Харна, начиная понемногу постигать, в чем был смысл наказания, наложенного на потомков гоблинов.
— Куда? — мигом вступил в разговор герцог, стараясь перевести неприязнь старшего огра на себя, и тотчас поправился, — вернее, почему? Стены выглядят совершенно целыми.
— А какими они должны выглядеть? — не понял его довода огр.
— Разрушенными, — усмехнулся Ительс, и пояснил, — люди бросают свои города, только если их что-то разрушит. Наводнение, шторм, враги…
— Про это ты не рассказывал, — заинтересовался Изор, — зачем враги разрушают города, если хотят их захватить?
— По дурости и подлости… — процедил Харн, вспоминая войска Рингольда, осадившие одновременно сразу три его крепости, — сил на то, чтобы в случае победы удержать захваченные города у них нет, вот и стараются напакостить как можно больше.
— Не зря вас гоблинами назвали, — презрительно выплюнул Тарз и отметил, как потемнели лица у всех троих людей.
Но ни один из них не стал спорить или злиться, и если от Ительса огр другого поведения и не ждал, то герцогская семья снова задела его самолюбие умением не отвечать на откровенные оскорбления.
— А ушли они, когда зимы в предгорьях Граничных гор стали слишком суровыми, — примирительно сообщил Изор, — и стадам бизонов стало нечего есть. И не бросили приют, а просто оставили… до лучших времен. А потом с побережья начали приходить беглецы… и решили тут поселиться.
— А вампиры нашли их и обрадовались… — сообразительно закивала герцогиня, — обед сам пришел.
— Какой еще обед? — Грудой вздыбился над ней огр, — откуда ты взяла такую глупость?
— Все так говорят, — оскорбленно поджала губки Таэльмина, став на миг неимоверно похожей на одну из спесивых графинь, наполняющих в праздники герцогский дворец, и вполне оценивший эту шутку Хатгерн ехидно ухмыльнулся, — а разве ваши хозяева не сосут из вас кровь? Хотя… у тебя уже старая… а вот остальные стада огров разве вампиры не для этого разводят?
— Ты! — бурая куча меха словно взорвалась, как бурдюк с прокисшим вином, взвилась вверх и всей своей тяжестью рухнула на то место, где сидела Таэльмина, с хрустом круша сухие жердочки переноски.
Глава двадцать третья
Харн оказался на ногах в тот же миг, выхватил сразу два кинжала и ринулся на Тарза, но тот и сам уже опомнился, резко вскинулся и отпрянул прочь, с ужасом разглядывая жалкие обломки, оставшиеся после его падения.
Лекарь и Изор отстали от герцога всего на секунду, но успели разделиться. Молодой огр со всех сил вцепился в деда, а Ительс пытался собственным телом загородить их от новичка, одновременно судорожно копаясь в своей сумке целителя.
Однако Хатгерн уже осознал свою ошибку, и, резко оттолкнув лекаря, сторожко оглядывался в поисках жены, больше всего желая двух вещей. Крепко прижать лаэйру к себе и отныне везде водить за ручку, или посадить ее на пару дней под домашний арест и прочесть длинную и наинуднейшую лекцию о том, как глупо дергать медведя за хвост.
— Прости… — тень стояла рядом, крепко прижимаясь к локтю мужа, — я была неправа. Но мне казалось, будто он намного лучше владеет собой.
— В следующий раз я тебя выпорю, — тихо и свирепо пообещал жене герцог, но все-таки не выдержал, обхватил её за плечи и притянул к себе.
— Какие у нас гости… — донесся откуда-то сверху равнодушный, странно глуховатый голос, но его тотчас перебил сочный, бархатистый баритон, изумлённо охнувший:
— Мин?
Изумление, еле заметная радость, тревога… и еще невесть сколько различных эмоций послышались герцогине в этом, до боли знакомом голосе, но слишком часто он когда-то повторял девушке святое правило теней: нельзя позволять никаким из собственных эмоций поймать себя врасплох. Сотни, десятки сотен раз за время обучения Таэль окликали на разные лады, пытаясь отвлечь от основного задания, и если она отзывалась — юной тени засчитывалась грубая ошибка.
И теперь, едва услышав голос, который мог принадлежать лишь ее первому наставнику и ощутив почти неодолимое желание немедленно вскинуть голову, взглянуть в знакомые глаза и рвануться им навстречу, Таэльмина поддалась своей слабости лишь на краткое мгновенье. Но тотчас опомнилась, сумела перебороть этот порыв, и, застыв туго натянутой стрункой, пыталась просчитать, каким образом Ганти мог оказаться здесь и чем его появление может грозить ее новому подопечному.
Но если никто из наблюдавших за девушкой со стороны не заметил ее мимолетного движенья, то крепко держащий жену за талию Хатгерн почувствовал его очень явственно, да и поджавшиеся губы лаэйры тоже успел рассмотреть. Трудно было не сообразить, какие именно отношения могли когда-то связывать этих двоих и герцог тотчас ощутил, как все в душе вскипает жарким протестом. Его и без того крепкое объятие вмиг стало цепкой хваткой хищника, не имеющего никакого желания отпускать свою добычу, а ладонь, оставившая было рукоять кинжала, вновь стиснула ее с совершенно определенным намереньем.
— Откройте нам проход, — первым попытался разрядить все нарастающее напряжение Ительс, хотя и мог бы поклясться, что он вовсе не единственный, кто его почувствовал, — герцогиня дэй Крисдано неважно себя чувствует.
— Пусть огры поднимут вас сюда, — так же бесстрастно скомандовал глухой голос, — тут снята защита.
— Идем, — подступил к тени Изор, — я снова буду твоей лошадкой.
— Спасибо, — голос герцогини был кроток и учтив до тошноты, — но мне сейчас нужно немного отдышаться… перенеси сначала моего мужа.
Хатгерн протестующе засопел, хотя ему и польстило, с какой уверенностью лаэйра произнесла эти слова, впервые за прошедшие после ритуала дни признав его супругом, однако не понравилась сама необходимость расстаться… даже на некоторое время. Но младший огр выжидающе смотрел на них, и в его взгляде герцогу чудились и насмешка и легкая укоризна и нетерпение… поневоле пришлось подчиниться.
Как вскоре выяснил новичок, незнакомцев на стене было трое, но третий, похожий на оставшихся у моста стражников нагард, стоял чуть поодаль, всем своим видом выражая равнодушие охранника… или секретаря. Хатгерн лишь мазнул по нему небрежным взглядом и сосредоточил внимание на ближайшей паре туземцев. И почти сразу понял, мужчина, бывший почти на треть ниже ростом своего сопровождающего — человеком быть никак не мог, а стало быть — никогда не встречался с его лаэйрой. Но немедленно отвести от него взгляд не сумел, уж слишком заманчивой оказалась невероятная прежде возможность вживую рассмотреть одного из представителей легендарных старших рас. Как выяснилось совсем недавно, никогда не бывших равными незадачливым гоблинам.
