Паладин развивает территорию. Том V - Greever
Экономика всего континента за последние пять лет сделала колоссальный скачок, однако всё упиралось в способы доставки.
Гелдор, внимательно слушая своего «брата», с удивлением заметил, что тот говорил это с улыбкой на лице, словно человек, мечтающий о чём-то действительно грандиозном.
Вскоре опомнившийся дворф заговорил.
— Кхм… Никак не могу понять, что ты за дворянин такой? Сколько себя помню, вечно думаешь о том, как сделать всё для людей, а сам выглядишь, как оборванец.
Виктор поднялся с пола и, отряхнув штаны, направился в сторону небольшого отсека на корме, где располагались каюты.
— Что плохого в том, чтобы все жили хорошо? — сказав это, он вошёл в небольшой коридор, где справа и слева располагались каюты, оставив дворфа с бочкой вина думать над своим вопросом.
За время пребывания среди дикарей, лорд ещё больше захотел изменить этот мир.
Он старался стать похожим на кочевников, чтобы лучше понять их и изучить. Его встречи с семьёй сокращались с каждым месяцем, потому что жёны и дети занимались своими делами, а ему порой приходилось сутками проводить в сражениях и боевых вылазках, пересекая сотни километров в день.
За последние четыре года он вообще ни разу не входил в пространство питомцев, так как казалось, что психика не выдерживает от переходов из общества варваров к цивилизованным людям, которые любят и ждут его.
Решив покончить со своим заданием как можно скорее, лорд смог наконец сосредоточиться на цели и захватить восемьдесят процентов прерий, а затем усадить на трон хана, который возглавил варваров.
Также было изменено множество законов дикарей, включающих отмену рабства и запрет кочевой жизни.
Теперь они имели своё хозяйство и заводили семьи, которые вели оседлый образ жизни, пока мужчины устраивали набеги на империю Тиллисат.
Невозможно было изменить всё разом, поэтому воинам было позволено с разрешения хана участвовать в набегах, а их семьи в таком случае оставались заложниками на своих землях, что гарантировало лояльность.
Когда со всем было покончено, Виктор тайно от своей семьи попросил отправить к нему дирижабль, чтобы вернуться домой, потому что он уже готов был убить любого, кто скажет ему отправиться в путешествие на коне или в карете.
Однако тайно не значило, что никто об этом не узнает.
* * *
Столица герцогства Леомвиль, город Тиамант, был шумным, как никогда.
Суматоха началась сразу после того, как среди народа пошли слухи о возвращении герцога.
Жители, пять лет не видевшие и не слышавшие своего лорда, словно безумные готовились к встрече.
Повсюду на улицах развешивались флаги и разноцветные ткани, украшавшие дома. Рыцари вместе с полицией отлавливали любых нарушителей спокойствия, чтобы ничто не омрачило этот день.
Купцы последние две недели привозили товары со всего континента, чтобы преподнести в дар семье Леомвиль.
Не остались в стороне аристократы, прибывавшие отовсюду для встречи с Виктором, чтобы также выразить своё почтение и заручиться его поддержкой.
Хотя никто не знал, где точно пропадал Виктор, но с его возвращением затихшая знать активизировалась в одно мгновение, всем своим существом ощущая грядущие перемены.
Не остались в стороне и члены организации «Кредо убийцы», которые до этого момента уже отчаялись найти хоть какие-то следы герцога.
Им не удавалось проникнуть во дворец, так как там дежурили четыре легендарных рыцаря и шесть верховных магов, число которых увеличивалось день ото дня.
Не говоря уже про Балтес, который охранялся Звёздным магом и двумя десятками верховных магов и легендарных рыцарей, в чьём присутствии даже церковь должна была бы вести себя осмотрительно.
Однако, получив новости о возвращении своей цели, они тут же отправились в Тиамант.
Город был похож на встревоженный пчелиный улей, а летающие над ним десяток кораблей торговцев разных моделей, выпущенных за последние годы, делали это сравнение ещё более верным.
Тем временем были люди, которые готовились к возвращению герцога с особой тщательностью и прямо сейчас направлялись к северной части города, где располагалась посадочная площадка кораблей.
Две тысячи рыцарей верхом сопровождали двенадцать белоснежных экипажей с развевающимися флагами Леомвиль на них.
Гвардейцы в белоснежных мундирах, с двуручными мечами на поясе и винтовками за спинами въехали в город через южные ворота и по широкому проспекту, освобождённому от телег, карет и грузовиков, проходили маршем между столпившимися на тротуаре справа и слева от проезжей части жителями, которые приветствовали правящую семью.
Сильвия, находясь в идущем впереди экипаже с открытыми окнами, одетая в белоснежное платье, закрывавшее всё от пят до подбородка, сидела с горделивым лицом, иногда слегка поворачивая голову в разные стороны и кивая подданным, которые словно безумные кричали в ответ на её жесты.
Дети с улицы показывали на неё пальцем, дёргая за руку своих родителей, видя эту женщину несравненной красоты, которая с возрастом стала ещё величественнее и грациознее.
Никто не замечал, как она, нервничая, сжимала белоснежные ладони на коленях и поглядывала на своих детей, сидящих перед ней.
Двое её сыновей, одетые в белые мундиры, и две дочери, одетые в бирюзовое и зелёное платье, смотрели на мать, которую они никогда не видели в таком состоянии.
Всегда решительная и непоколебимая, прямо сейчас Сильвия, казалось, едет на суд, в котором будет решаться её судьба, отчего нервозность передавалась и им.
Видя, что смущает их, женщина мягко улыбнулась, чем вызвала бурю эмоций подданных, заметивших это, и одновременно успокоила детей.
— Вашего отца долго не было, но это всё ради вас и всей нашей семьи. Вы не должны опозорить его! — строго заявила она, на что дети ответили хором: Да, мама
Две золотоволосые девочки Анна и Адель подражали своей матери, стараясь держаться горделиво, в то время как Бьёрн пытался сосредоточиться, думая о предстоящей встрече.
Единственным, кто с самого начала ни о чём не беспокоился, оставался Александр, который рос точной копией своего отца, как внешне, так и характером.
Пусть Виктора и боялись все, но мальчик его толком не знал и даже в свои шесть лет не считал того достойным, чтобы перед ним так выслуживались, пока не докажет, что заслужил такое отношение.
Это была непоколебимая вера, присущая больше мужчинам, нежели детям, и этим он напоминал Рагнара.
Сильвия, казалось, засияла от счастья, глядя на своих детей, и сама не заметила, как все тревоги испарились.
Ей было важно показать, что пока супруг отсутствовал, семья осталась единой, а дети вели себя достойно своего отца.
Тем временем конвой, растянувшийся на полгорода, с шумом от стука копыт проезжал одну улицу
