Аль! Пу-пух… - Руслан Алексеевич Михайлов
Правосудие порой жестоко. И смерть порою милосердней.
Но если дрогнешь, если проявишь сострадание хоть к одному из заключенных здесь монстров… то совершишь страшнейшую ошибку, могущую повлечь за собой ужаснейшие беды.
О том, насколько серьезна опасность, говорит многое. Если взяться перечислять меры охраны, то список займет десятки страниц. И на виду лишь некоторая часть защиты.
Многочисленная стража состоит почти сплошь из суровых северных полуорков, умелых стражей Рогхальроума, могущих одним ударом превратить голема в мелкую каменную пыль.
Мрачные маги, обученные надлежащим образом.
Сторожевые псы высотой в холке по плечо взрослому человеку.
Горные барсы, бродящие за стенами по скалам острова и яростно рычащие от голода — кормят их крайне редко, сбрасывая мясо со стен тюрьмы.
И еще много-много хитростей помимо крепких стен, железных дверей, решеток и неподкупных стражей.
Если же верить тихому боязливому шепоту, доносящемуся из темных закоулков любой грязной таверны, есть на острове Аль Дра Дас нечто пострашнее, чем острые клыки сторожевых псов, когти барсов или мечи стражи. Вокруг всего острова, стоит пройтись по берегу — особенно во время отлива, легко можно заметить вмурованные в камень частые металлические решетки, столь старые, что непонятно, что за потемневший металл пошел на их отливку. Их регулярно очищают от песка, водорослей и ракушек полуорки-стражи, следя за тем, чтобы решетки с исправной жадностью постоянно заглатывали и заглатывали холодную морскую воду. Решеток десяток — и тюремный остров год за годом глотает воду океана, будто его мучит неутолимая жажда. Куда уходит вода? Глубоко к основанию острова, туда, где расположенные под тюремными зданиями скалы горячи и раскалены до вишневого цвета от постоянного накаливания бурлящей вулканической лавой, кипящей в земной толще под Аль Дра Дасом. Посреди острова между построек есть место, откуда день и ночь с ревом вырывается столб немыслимо горячего пара от испарившейся воды.
Именно про эту страшную опасность тихо шепчут боязливые предостерегающие голоса — если случится бунт, если стража не справится, и заключенные вот-вот совершат побег, то волей начальника тюрьмы вмиг захлопнутся заглушки на водозаборных решетках или же будет перекрыта пароотводящая труба. И вот тогда… спустя какое-то время весь остров взлетит на воздух либо превратится в жерло огнедышащего вулкана, извергающего потоки лавы и облака ядовитого дыма…
Истина ли это? Неужто на самом деле существует подобный механизм? Доподлинно неизвестно. Но стоит ли рисковать?
Впрочем, думаю, не стоит упоминать о риске даже вскользь — ведь на тюремном острове заключены отнюдь не те, кто убоится рискнуть и поставить на кон свою жизнь. Кто эти отчаянные смельчаки, не знающие страха смерти?
О, можно не задумываясь перечислить некогда весьма знаменитые имена, в свое время наводившие страх на весь мир, обладатели коих сейчас влачат жалкое существование в суровой неволе…
Так, к примеру, где-то в так называемой «Парильне», сейчас заключен навеки никто иной, как мрачно известный на весь мир Регфар Жестокий, капитан пиратского фло…
Постойте! Но что это?
Прямо к острову ходко идет корабль под всеми парусами!
Эй-хей, на Аль Дра Дасе! Судно на горизонте! Кто прибыл в это богами забытое место?
Тут особо гадать не придется — столь близко к острову может подойти один-единственный корабль — мелководная шхуна Акулий Корм. Совсем небольшой кораблик, переоборудованный из прибрежной торговой шхуны в быстроходное тюремное судно.
Верхняя палуба почти пуста. Лишь на высоком кормовом мостике заметно несколько фигур. Три полуорка с накинутыми на плечи непромокаемыми служебными плащами мрачно озирают палубу и океан. Полуорк постарше, массивный, широкоплечий, в обтягивающей торс старой тельняшке стоит за штурвалом, с пренебрежением поглядывая на волны и посасывая матросскую трубку с коротким мундштуком.
И последний, мало похожий на стража или на моряка человек стоит на носу судна, держась рукой за мокрые тали. Голова непокрыта, влажные светлые волосы облепили лоб, почти закрыв ярко-синие глаза, с пытливым любопытством вглядывающиеся в виднеющийся впереди мрачный остров. Подняв руку, крепыш задумчиво провел пальцем по длинному изогнутому рубцу, перечеркнувшему левую щеку, затем ладонь снова упала на изысканно украшенную рукоять меча, видневшуюся из-под невзрачного серого плаща. Обутые в шипастые металлические сапоги ноги крепко стоят на мокрой палубе, летящие с моря брызги бессильно разбиваются о толстую нагрудную пластину доспехов. Мощный воин кажется грозной статуей, бесстрастно смотрящей перед собой.
Вновь незнакомец в дорогих доспехах и невзрачном плаще пошевелился, лишь когда шхуна Акулий Корм бросила якорь в четверти мили от береговой кромки острова. Буквально в паре десятков локтей от борта судна виднелись торчащие со дна острые пики донных скал, угрожающе наклоненных прочь от острова, словно иглы ощетинившегося в ярости ледяного дикобраза. Заскрипели блоки, у борта закачалась вместительная гребная шлюпка. Два места тут же заняли мрачные полуорки, севшие на весла. С треском откинулся палубный люк, из трюма вывели закованного в цепи тощего старичка с непомерно густыми седыми бровями, почти закрывшими глаза. Цепей столько, что старик едва переставляет ноги, тяжесть металла придавливает его к палубе, а два конвоира по бокам не столько охраняют, сколько поддерживают беспомощного узника. Тонкая шея старика перехвачена квадратной колодкой с вырезанными рунами и красными линиями краски. Споткнувшийся узник зло щурится, разевает рот, что-то говорит, сплевывает, но с его губ не срывается ни единого звука. К ногам заключенного прикована короткая цепь с большим железным шаром, с грохотом тащащимся следом и весящим никак не меньше трех-четырех пудов. Если с таким грузом упасть в воду… всплыть уже не удастся.
В несколько опытных движений тощий старик перенесен в шлюпку, усажен на ее дно, рядом садится еще один злобный полуорк, заученным движением прижав к горлу узника лезвие кинжала. А на кормовую скамью опускается светловолосый воин со шрамом на левой щеке. Свист ветра, шелест волн, хлопанье опускаемых парусов, натужный скрип дерева и злобные крики голодных чаек. А вот и глухое раскатистое рычание, принесенное ветром с острова — на высокую прибрежную скалу медленно вышел грациозный хищник — огромный ирбис серо-дымчатого окраса с частыми черными пятнами.
