Русь. Строительство империи 5 - Виктор Гросов
И снова сработал инстинкт, подстегнутый вспышкой адреналина. Забыв про боль, про слабость, я увидел единственный и последний шанс.
Через острую боль в правой ноге, я подкатился ближе. Сфендослав был слишком занят мечом, он не видел моего маневра. Я видел его разбитое плечо, темное пятно крови, расплывающееся на остатках доспеха.
Резкий, насколько позволяла боль, удар левой, здоровой ногой пришелся точно в боковую часть колена. Я не бил, я скорее ткнул пяткой, но этого хватило. Сфендослав взвыл. Его тело дернулось, хватка на мече ослабла.
И тут же, не давая ему опомниться, я нанес второй удар. Той же левой ногой, но теперь целясь не в плоть, а в сталь — по рукояти меча, по его пальцам, все еще пытающимся удержать оружие. Удар получился смазанным, я едва не потерял равновесие сам, но он достиг цели.
Лязг!
Двуручный меч, выбитый из ослабевших пальцев, отлетел в сторону, прочертив по земле несколько метров, и замер у кучи обгоревших бревен. Я вскочил на ноги. Как же это было тяжело. Перед глазами плыли черные круги.
Наступила тишина. Мы стояли друг напротив друга. Оба раненые, безоружные, тяжело дышащие. Вокруг — хаос разрушения, трупы, дым. Он смотрел на меня горящими с ненавистью.
Бой не окончен. Он только перешел в новую, еще более страшную фазу.
Сфендослав медленно выпрямился, насколько позволяли раны. Сплюнул кровь прямо мне под ноги. Его губы скривились в злобной усмешке.
— Ничтожество! — прорычал он хрипло. — Да я тебя голыми руками раздавлю, выскочка! Сломаю тебе кости одну за другой!
Он стоял передо мной. Ярость горела в его глазах ярче, чем пламя позади него. А я? Правое запястье горело огнем, каждый удар сердца отдавался в нем пульсирующей болью. Нога ныла, хромота мешала двигаться свободно. И без оружия. Два топора валялись бесполезными кусками железа в стороне. Ситуация была хуже не придумаешь. За спиной — мои люди. Впереди — враг, который не остановится, пока один из нас не упадет замертво.
Он не стал ждать. С низким рыком, Сфендослав ринулся вперед. Он не бежал — скорее, тяжело пер напролом, пытаясь смять меня своей массой. Его правая, здоровая рука взметнулась для удара — кулак размером с мою голову несся в лицо.
Мощный хук, рассчитанный на то, чтобы сразу погасить свет.
Я ушел в сторону, насколько позволила раненая нога. Кулак просвистел мимо, едва не задев плечо. Я чувствовал исходящую от него волну ярости, даже несмотря на его раны. Он развернулся медленнее, чем обычно — поврежденная нога и плечо давали о себе знать. И я воспользовался этой заминкой.
Короткий, хлесткий удар левой, здоровой ногой пришелся ему точно по раненому бедру, чуть ниже того места, где я достал его топором. Лоу-кик, как сказали бы в моем времени. Сфендослав взвыл снова. Он явно не ожидал такой подлости. Он ждал честной рубки, пусть и кулачной, а получил удар по больному месту. Но выбора у меня не было. Играть по его правилам — значит проиграть.
Он снова бросился вперед, игнорируя боль. Теперь он действовал осторожнее, не раскрываясь так сильно. Серия коротких, тяжелых ударов накатилась на меня. Я отступал, блокируя левой рукой, уклоняясь корпусом. Каждый блок отдавался болью в поврежденном плече. Нужно было вымотать его, заставить ошибиться. Я кружил вокруг него, постоянно атакуя его больную ногу короткими, быстрыми ударами. С каждым попаданием он все больше терял равновесие, а при этом его атаки становились все яростнее.
Он понял мою тактику. Понял, что на дистанции ему меня не достать — я был быстрее, маневреннее, несмотря на хромоту. И он решил сменить тактику. Резкий рывок — и он сократил дистанцию, входя в клинч. Его мощные руки обхватили меня, пытаясь прижать, лишить пространства для маневра. Я почувствовал его тяжелое, хриплое дыхание у самого уха, запах пота и крови ударил в нос. Его вес давил, выбивая воздух из легких.
Началась вязкая, грязная борьба на ближней дистанции. Удары локтями, короткие тычки в корпус, попытки подсечь друг друга. Он пытался работать коленями, целясь в бедро и живот. Я отвечал тем же, пытаясь дотянуться до его лица левой рукой, блокируя его захваты. Мы топтались на месте, сплетясь в клубок из мышц, пота и крови. Его сила была огромной. Настоящий богатырь. Боль в запястье стала невыносимой, нога подгибалась.
Он почувствовал мою слабость. Его захват стал еще крепче. Одна рука сдавила мое горло, перекрывая доступ воздуха. Пальцы впились в шею, перед глазами поплыли темные круги. Другой рукой он пытался заломить мою левую, единственную боеспособную руку.
А это очень плохо. Он сейчас либо задушит меня, либо сломает шею.
И снова инстинкт. Отчаяние придало сил. Я перестал думать о боли, правилах, о чести. Была только одна цель — выжить.
Освободить горло. Вдохнуть.
Моя левая рука, которую он еще не успел полностью заблокировать, метнулась вверх. Пальцы — большой и указательный — ткнулись вперед. Прямо в его глаза. Я не целился, просто ударил туда, где почувствовал его лицо.
Раздался нечеловеческий вой. Захват на моем горле мгновенно ослаб. Сфендослав отшатнулся, зажимая лицо руками. Из-под его пальцев потекла кровь. Я видел белый блеск его глаз сквозь щели между пальцами — он был ослеплен болью.
Я отскочил назад, жадно хватая ртом воздух. Легкие горели. Горло саднило. Перед глазами все еще плясали темные пятна. Я смотрел на Сфендослава, который стоял, согнувшись, раскачиваясь из стороны в сторону и воя от боли. Он был дезориентирован, беспомощен на несколько мгновений.
Мы оба были на пределе. Пот ручьями стекал по телу. Одежда промокла и прилипла. Каждый вдох давался с трудом. Я посмотрел на свои руки — левая была в его крови, правая безвольно висела, запястье распухло и приобрело синюшный оттенок. Ноги дрожали от усталости и боли. Я понимал, что долго так не продержусь. Еще одна такая схватка — и я просто упаду без сил. Нужно было заканчивать пока он не пришел в себя и пока у меня еще оставались хоть какие-то силы.
Он выл. Не кричал, а именно выл — протяжно, страшно, задрав окровавленное лицо к дымному небу. Руки его так и остались у глаз,
