И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин
— Муууу!..
— Да пошел ты, пессимист хренов… Э-э, Зараза, хорош чудить! Ты ж семерых буренок за ночь сожрал, а до этого ыыбжа здоровенного накануне схомячил! Нахрена сдались тебе эти мелкие утки? Одни перья да кости!
— Муууу!.. — азартно взревел грома-бык, ныряя вниз и пристраиваясь в хвост подвернувшемуся некстати косяку.
— Охотник он, блин! Когда ж, наконец, пернатые эти все на юг свалят⁈ Задолбали, блин, кряквы озабоченные, от дела отвлекать своими перелетами…
Интерлюдия 9
Интерлюдия 9
С полдюжины гончих мрака, как зайца, гоняли по лесной опушке Бориса, и упивающимся азартом погони тварям изнанки, разумеется, невдомек было, что игрок седьмой ступени с ними просто забавлялся, проверяя на практике возможности улучшившегося из-за апгрейда уровня тела, ну и тестируя параллельно разученные первые две стойки выбранный за седьмой уровень техники Резинового шага.
— Все сын. Довольно баловаться. Заканчивай уже с ними, — раздался вдруг из облетевшего кустарника, вокруг которого нарезал круги и петли Борис, строгий голос затаившегося под скрытом отца. — А то князь с отрядом уже в лесу скрылся, замучимся потом их догонять.
Следующим боковым скачком Борис увернулся от нацеленного в спину атакующего рывка ближайшего преследователя, и материализовавшийся в руке парня меч, рубанув по горлу проносящегося мимо зверя стадии вожак, едва не обезглавил гончую. Смертельно раненая тварь изнанки рухнула мордой в грязь и, фонтанируя черной кровью, забилась в агонии.
Бегущая за «вожаком» пятерка тварей стадии бывалый после секундного замешательства, вызванного неожиданной гибелью лидера, дружно бросилась на Бориса. Однако, молодой воин, и не подумав на сей раз убегать, вдруг совершил очередной несуразно длинный шаг-отскок в сторону и, заработав клинком в руке со скоростью иглы швейной машинки, за тягучее мгновенье, что твари проносились мимо, совершил ровно пять идеально выверенных смертельных укола. И захрипевшие гончие с пробитыми трахеями, захлебываясь собственной ядовитой кровью, кувырком посыпались под ветки кустарника.
— Неплохо сын, я доволен твоими успехами, — отцовская ладонь легла на плечо с неожиданной стороны. И Борис досадливо прикусил губу, понимая, что, несмотря на теперешнее формальное равенство их уровней развития, до отцовских вершин овладения ратным ремеслом ему еще расти и расти.
— Че пригорюнился-то? — хмыкнул Артем Любомудрович в сторону запыхтевшего сбоку сына уже на бегу. — Придет, Бориска, твое время, не робь. И меня превзойдешь. И, даст Единый, кого повыше за спиной оставишь… Приготовься, сын! — обрывая слова утешения, вдруг скомандовал Савельев старший.
— Я вижу, отец. Тройка острозубов затаилась слева в двух десятках шагов за поваленным деревом…
— Деревом?
— Ох ты! Это ж выворотень нашими посеченный…
— Не стоит дразнить острозубов, как гончих, сын.
— Понял. Все сделаю быстро…
После того памятного, продлившегося почти весь световой день, сражения с тварями изнанки, когда последний неудержимый, казалось бы, вал элитных зверей стадий король и динозавр подчистую извел вмурованный князем в городскую стену защитный артефакт класса соты, та жалкая пародия на орду тварей изнанки, собранная по сусекам погонщиками за ночь, и с утра отправленная на очередной штурм людской твердыни, являла собой бледную тень даже первой, самой слабой, вчерашней волны. И, разумеется, она оказалась легко остановлена пусть сократившимся основательно количественно, но зато, благодаря щедрости князя, изрядно прибавившим за ночь качественно, гарнизоном защитников городской стены.
Кстати, о запредельной стоимости использованного князем защитного артефакта не ведал не только Борис, но и его умудренный сединами отец. Лишенный доступа к имперскому аукциону Артем Любомудрович мог лишь догадываться о примерной стоимости артефакта класса соты. Для нужд дружины у заезжих купцов княжий ближник Савельев покупал простые артефакты класса слитень, стоимостью от нескольких серебрушек до пары золотых монет, изрядно усиливающих крепость щитов и остроту мечей ратников. Для себя и наследника Артем Любомудрович расщедривался на артефакты покруче — класса плетенка, их ценовой диапазон стартовал от десятка золотых и мог доходить до сотни монет. Один такой, к слову, отец подарил Борису, за апгрейд парнем седьмого уровня развития — плетеный браслет на правую руку, дающий воину в безграничное пользование пространственные ножны. Помещенный в них меч исчезает из поля зрения других людей, но по желанию хозяина в любой момент может снова материализоваться в его руке, почти как системный предмет. Артефакты более сложного третьего класса мощности — класса струны — не самый богатый ближник князя позволить себе, увы, уже не мог. Хотя выставленными на продажу на витринах купцов их видел часто и знал, что ценовой диапазон в этом классе артефактов стартует от трех сотен золотых и может доходить аж до полутора тысяч монет. Лишь однажды с богатым купеческим караваном в их захудалое пограничное княжество прибыла коллекция разом из трех артефактов аж четвертого класса мощности — класса скрут. И благодаря чудачеству заезжего купца отец Бориса смог хотя б через защитную пелену поглазеть на эти выставленные на витрине сокровища, ценовой диапазон которых составил: пять тысяч триста золотых монет за самый дешевый артефакт класса скрут и одиннадцать семьсот так же, разумеется, в золоте за самый дорогой их трех. Еще в классификации артефактов имелись следующие, запредельные для жителя окраинного княжества, позиции: артефакт пятого класса мощности — класса соты, артефакт шестого класса мощности — класса паутинка и, наконец, последний самый редкий артефакт седьмого класса мощности — класса туман. Увы, три последних вида высококлассных артефактов Артем Любомудрович никогда в жизни не видел даже на витринах заезжих купцов, потому он мог лишь гадать с пятизначного или шестизначного ценника стартует ценовой диапазон на использованную князем для защиты городских стен от последнего штурма драгоценность класса соты…
Еще через день собранная погонщиками за сутки орда тварей изнанки оказалась посильней предыдущей (сопоставимой теперь уже со вторым валом тварей в эпической битве), но и ее штурм защитники городской стены смогли успешно отразить практически без потерь.
На третий день орда штурмующих людскую твердыню выходцев с Изнанки собралась пожиже. На четвертый — жалкий сброд, посланный погонщиками на убой, возглавила всего лишь семерка «королей»…
Когда на седьмой, после великой сечи, день в урочный час ожидаемая орда тварей не высыпали из леса, и привычного утреннего штурма городской стены не последовало, князь впервые с начала осады стольного града решился на ответную контратаку, дабы неожиданным набегом разорить хотя
