И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин
— Муууу?..
— Ты как всегда прав, мой красноречивый друг, не всего квеста, разумеется, а лишь первого агона. Хотя, вот хоть убей не пойму, какое продолжение за этим может последовать…
— Муууу?..
— Че за дурацкие вопросы?.. Разумеется, снижайся и взбодри тварюшек внизу душевным фейерверком из-под хвоста. Ну а я потом, как водится, спрыгну и добью самых живучих, чтоб бедняжки не мучились.
— Муууу!..
— Сам ты живодер. А я, наоборот…
Не дослушав, Зараза камнем рухнул вниз, столь радикальным способом стремительно опускаясь до полсотни метров прицельного бомбометания.
Пришлось, прикусив язык, вцепиться руками в цепь-поводья и задвинуть поглубже ноги в стремена, слившись таким давно до автоматизма отработанным маневром с падающим питомцем в единое целое. И за несколько секунд жуткого свободного падения в бездну безлунной ночи, перед моими глазами калейдоскопом пронеслись кадры воспоминаний об угарной гонке последних десяти дней…
Да, в этот раз нам пришлось отложить традиционный еженедельный визит в родовой дом. Пожертвовать уикэндом вынудило появление «конкурирующий фирмы», тудыть ее в качель. Потому как планомерно выводимые нашим с питом тандемом из-под скверны Изнанки алтари в один расчудесный момент достигли окрестностей стольного града, где вдруг выяснилось, что от осаждающих городскую стену орд выходцев с Изнанки осталось уже только воспоминание. Князь же с отборными воинами, покинув выстоявший осаду город, уже вовсю развлекался в окрестных лесах, изничтожая остатки вражеского воинства, и сокрушая походя попадающихся под горячую руку стражей местных алтарей.
Дабы не лишиться законной добычи, пару раз нам с Заразой пришлось даже нагло вмешаться в ход княжеского сражения и буквально вырвать из рук победителя Белана законный трофей — распечатать оскверненный алтарь прямо перед княжеским носом, предварительно шуганув его самого и княжьих ближников ковровой бомбардировкой по горстке уцелевших монстров.
Ну и дальше, чувствуя за спиной победоносный марш княжеской дружины, окончательно зачищающей от изнаночных недобитков просторы вокруг избавленных от печати скверны алтарей, мы с Заразой спешили разобраться за день с как можно большим количеством стражей, и урвать, соответственно, до появления князя с ближниками, свою законную награду за освобожденные алтари. О перерыве на суточный отдых, в условиях сложившегося цейтнота, не могло быть и речи. Потому семидневка как-то само собой переросла в десятидневку.
Но, к счастью, марафон безумной квестовой гонки подходил, похоже, к закономерному финалу. И отсутствие нормальных стражей у последних алтарей было ярчайшим тому подтверждением…
— Муууу!.. — неизменно-восторженным ревом Зараза сопроводил выданную из пукана серию «душистых» гостинцев тварям изнанки.
Ночной мрак внизу озарился каскадом багровых взрывов, принесших мгновенную легкую смерть большинству стабунившихся вокруг алтаря тварей. Бедолаги-живчики, роговая или хитиновая броня которых оказалась прочнее разрывной силы навозных бомб пита, заметались по округе горящими факелами. И мне потом пришлось потратить еще пару минут, после спуска на землю, на погоню за каждым, дабы упокоить закопченного подранка милосердным ударом топора.
— Эй, ты как? — окликнул я опустившегося следом за мной на курящиеся едким дымом воронки Заразу и, с удрученным видом, швыряющегося теперь в них копытами.
— Муууу… — проворчал грома-бык.
— Ну, бро, сам виноват, что всю жратву в угли превратил, — развел я руками.
Но Зараза шутки не оценил.
— Муууу!..
— Ой, хорош уже права качать на ночь-то глядя.
— Муууу?..
— Да понятно, что из-за темноты куда придется лупил, — отмахнулся я.
— Муууу!..
— Ты поумничай мне еще тут!.. Кто ж спорит. Разумеется, по ночам тварей выцеливать не дело. Но я ж тебе объяснял, что на карте всего с десяток запечатанных скверной алтарей осталось. И нам вполне по силам за ночь…
— Муууу!..
— Что значит: никуда сегодня больше не полетишь?
— Муууу!..
— Вот только шантажировать меня не надо! Боеприпасы у него кончились — ишь ты, поди ж ты!
— Муууу?..
— Да не гони, у тебя дерьма прорва! Ты ж за день уток двадцать на лету схомячил, и еще трех ыыбжей нормально так обглодал на земле, пока я контейнеры менять ходил.
— Муууу!..
— Блин, Зараза, ну че за тухлые капризы под занавес карнавала?.. А если за ночь князь с держимордами своими подтянется?
— Муууу!..
— А вот сейчас обидно было… Будто я тебя не берегу и не забочусь?
— Муууу?..
— Че может не так у нас пойти, когда у алтарей, сам видел, нормальной охраны уже не осталось?
— Муууу!..
— Да, Зараза, блин!
— Муууу!..
— Хрен с тобой, перестраховщик долбанный. Отложим освобождение последних алтарей на утро. Доволен?
— Муууу!..
— Но, если за ночь князь…
— Муууу?..
— Э-э, ты где таких слов нахватался? Так-то я ответственный просто, и ни разу не душнила.
— Муууу!..
— А ну-ка иди сюда морда рогатая… — грома-бык попытался скакнуть в сторону, но, сработав на опережение, я оказался на мгновенье проворней. Дотянувшись до покрытого роговыми пластинами бока, пальцы обеих рук сами собой сложились в шестую стойку Живого камня… И, сунув в следующую секунду под мышку увесистую статуэтку в виде крылатого грома-быка, я засеменил в сторону гранитного алтаря…
Глава 36
Глава 36
— Вот, блин, как чуял, не будет этой ночью нам покоя в хранилище, — проворчал я, когда, едва оказавшись в клетке из изумрудного пламени, был тут же подхвачен вихрем портала и в принудительном порядке переправлен в загон пита.
— Муууу!.. — жизнерадостно откликнулся появившийся напротив Зараза.
— Конечно, тебя прессовать тут никто не будет. Стой себе, да мычи через губу на бедолагу-хозяина.
— Муууу?..
— Да пошел ты!.. Никто тут, как девочка, не плачется. Всосал⁈
— Муууу!..
— То-то, блин!
— Наговорились? Можем начинать? — последовала череда риторических вопросов от бесшумно возникшей сбоку пылающей зеленым огнем фигуры.
— Приступим, тогда… Смотри, Денис, седьмая стойка техники Живого камня выглядит следующим образом, — через секунду Псих невероятным образом изогнул свои гуттаперчевые огненные пальца на обеих руках в замысловатой стойке. — Запомнил?.. Теперь сделай сам.
Я послушно попытался. Но в требуемых направлениях у меня сразу одновременно согнулась лишь самая послушная четверка пальцев: большие и мизинцы на обеих руках…
После еще десятка демонстраций от наставника и доброй сотни моих неуклюжих попыток это повторить, удалось приспособить к заковыристой стойке еще четыре пальца на обеих руках. Но оставшиеся два решительно противились навязываемому стойкой беспределу.
— Да это вообще невозможно сделать! Мои пальцы, просто, не могут так гнуться! — я в очередной раз попытался
