Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
Как по его собственным меркам — это было жалко. В такой ситуации много чего можно было бы сказать куда более толкового. Но хватило и этого.
Вопрос оказался, что называется, не в бровь, а в глаз. Причём ответ был прекрасно известен всем и каждому: персонажу такого уровня нечего делать ни в Ноксе, ни в его окрестностях. Как максимум это мог быть чей-то твинк, что поднимало ещё больше вопросов к Щёлочи и её истории.
В этот момент сначала на площади, а затем, протолкавшись сквозь толпу, на помосте появился Руплет. Собравшиеся отреагировали на это умеренно позитивно, видимо, предполагая, что вот он — момент торжества справедливости, истины и всего такого хорошего. Тогда как Щёлочь, судя по кислой мине, иллюзий насчёт дальнейшего не питала и попросту, не взирая не риски, попыталась скрыться. Её остановил Рен Нетцер, как никогда прежде хмурый:
— Не торопитесь. Послушаем городского управляющего. Он у нас головастый.
— Я требую немедленно освободить этого игрока и снять с него все обвинения! — заявил Руплет, решительно указывая на Щёлочь. — Указом…
— Но мы её и не удерживаем и в целом почти не обвиняем, — резонно заметил Таппен. — Кстати, а в чём мы должны её обвинять?
— Все заявления о поджогах — фикция…
— Был один поджог, — вмешался Оулле. — Сегодня мы предотвратили второй.
Ему вторил Таппен:
— Откуда такая уверенность, что некий наёмник и эта жрица — как-то связаны между собой с поджогами? Руплет, вам что-то известно?
И тут городской управляющий совершил фатальную ошибку. Он мог бы поиграть словами, как-то оправдаться, в конце концов сказать, что оговорился. Щелочь-Киноварь на его месте выкрутился бы с лёгкостью рыбы, ускользающей из руки рыбака. Но Руплет просто ещё раз, причём категоричнее прежнего потребовал:
— Немедленно освободите эту девушку! Рен Нетцер, выполняйте мой указ! Я городской управляющий, приказываю! — Он повторил ещё громче: — НЕМЕДЛЕННО!
Даже если бы Руплет вместо сказанного напрямую обвинил Щёлочь, высказав всё как есть насчёт Киновари и поджогов, общее настроение толпы не стало бы настолько единодушным и однозначным, как после этих слов. Прежнее в целом благожелательное отношение к жрице стремительно улетучивалось. Будто этого мало, совершенно не осознавая, какие именно изменения и с какой скоростью происходили в настроениях толпы, Руплет заявил:
— Этот игрок находится под моей личной защитой! Народный трибун Ника также гарантирует его полную неприкосновенность!
— Не многовато чести для жрицы двадцать восьмого уровня? — подлил масла в огонь Таппен и притворно огляделся. — Где, кстати, народный трибун? Народ-то я вижу, а трибуна не видно уже которую неделю! — Раздался хохот. — Почему мне приходится его подменять на рабочем месте?
Гудение толпы, невзирая на смех, сделалось совсем уж недобрым, особенно в тот момент, когда на помост вышел Рен Нетцер. Впрочем, дворф не собирался кого-то арестовывать или выступать. Он положил на пол небольшой амулет. Тот засветился, и из этого света сформировалась фигура темнокожей женщины в строгом офисном костюме. Чиала явно постаралась выглядеть наилучшим образом ради такого момента. Оглядев растерянных донельзя собравшихся, администратор гильдии Приключенцев Амбваланга, представившись на всякий случай, объявила:
— Персонаж Щёлочь, также известная как Киноварь, Гвадалкацарит, Ртуть16 и Пирит, обвиняется в особо тяжких преступлениях против гильдии Приключенцев. Суммарная награда за головы обозначенных лиц составляет тринадцать миллионов сто тысяч золотых монет. — Она ещё раз многозначительно огляделась и остановилась на Таппене. — Нужно ли мне зачитывать конкретные преступления?
Этого не потребовалось. К тому моменту как администратор закончила говорить, жрицы уже не было ни на помосте, ни в игре.
* * *
И хотя история вроде как подошла к концу, толпа не спешила расходиться и утихомириваться. Словно акулы, почуявшие кровь, они твёрдо намеревались восстановить справедливость в отношении хоть кого-то. В данный момент — Руплета, к которому накопилось очень много вопросов. Кратно больше, чем к игрокам из Гадюкино или залётному наёмнику. Причём куда более предметных и конкретных, а не касающихся абстрактных понятий.
Однако городской управляющий не стал на них отвечать. То ли осознав степень своей антихаризматичности, то ли просто от безысходности, он банально покинул игру. Чем в очередной раз доказал свою невероятную прозорливость на поприще выбора наихудшего и имеющихся вариантов действий.
Вакуум власти постарался заполнить Таппен, но толпа к тому моменту уже успела расколоться на несколько лагерей, каждый из которых имел своё мнение насчёт виновных во всех бедах города. Поэтому всё, что удалось бывшему городскому управляющему, — это возглавить тех игроков, кто предпочитал задавать вопросы действующему руководству Нокса.
Фалайз не нашёлся, что тут сказать, а Тукан просто не собирался в это влезать. Ночь и так выдалась длинной. Освободив Куого и Вармонгара, в чём им никто не мешал, они собирались покинуть площадь, а следом и Нокс, когда поняли, что кого-то не хватало. Оулле до сих пор оставался на помосте. Ни к кому конкретно не обращаясь, рахетиец спросил:
— Вы знаете, как подобные споры решались на заре Древнего Рима?
Таппен, стоявший к нему ближе, озадаченно почесал затылок, демонстрируя отсутствие познаний в античной истории. Толпа же в свойственном ей стиле принялась «советовать»:
— Казнь! Казнь!
— Нет. Люди уходили в другое место и начинали там заново. Это лучше бесконечных дрязг и войн. — Выждав чуть-чуть, Оулле закончил свою, мягко говоря, непродолжительную речь: — Мы примем всех желающих, давая построить тот Нокс, о которым вы всегда мечтали.
И он, сопровождаемый огромным количеством взглядов, покинул помост, а следом и площадь.
— Фиона будет в полном восторге, — ехидно оценил Тукан. — Она тебе памятник обязана поставить. В натуральную величину и из золота. Сначала ты сам пришёл, затем привёл бригаду отборных бойцов, а теперь переманил целый город. Страшно представить, что будет дальше!
— Я просто сказал что думаю, — не поддержал его восторга рахетиец.
— В прошлый раз ты так начал гражданскую войну, гы, — заметил Вармонгар и на всякий случай гоготнул, демонстрируя, что это такая шутка.
— Странный получается мутант, — заметил Куого. — У нас там Рахетия. У этих будет Нокс. У вас — Гадюкино.
— Рахеноксино, — мгновенно соединил слова Тукан. — Что-то в этом есть… звучит!
— Разве не важнее, что это наш дом? — вполне серьёзно спросил Фалайз. — Ну, или
