Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
Сам же Геннадьевич не издал ни звука, как будто, а возможно, и вправду не почувствовал удара. Лихо попыталось схватить наёмника второй лапой, но тот ловко извернулся и уже сам попытался провести захват. Ничего не вышло: сложно «заломать» конечность, гнущуюся минимум в десяти местах сразу. Кисть так и вовсе по ощущениям крутилась во всех направлениях без каких-либо ограничений.
Последовал второй удар, уже другим, серебряным кинжалом. На этот раз шипения плавящегося металла не последовало. Зато лихо угрожающе заклокотало и забулькало, чем-то напоминая крайне агрессивную кастрюлю, чьё содержимое вот-вот начнёт выкипать.
Киноварь, ориентируясь на этот звук, нанёс ещё пару ударов, но Геннадьевич быстро отпрянул, уклонившись. Впрочем, для этого ему пришлось отпустить руку наёмника, дав тому полную свободу действий. Правда, вариантов действий было не то чтобы очень много.
Он не взял своё основное оружие. Двуручный меч плохо подходил для диверсий и скрытных проникновений. Руны оказались повреждены — воспользоваться ими всё ещё можно было, но с риском ускориться не целиком, с соответствующими последствиями вроде: «одна нога там, другая здесь, всё остальное равномерно распределено по площади в пять квадратных километров». Но зато кинжалов у наёмника было с собой аж три штуки, на все случаи жизни: железный, серебряный и зачарованный.
Ещё одна проблема состояла в том, что наёмник ничегошеньки не видел, в отличие от лиха, которое к тому же ещё и передвигалось абсолютно бесшумно. Атаковало оно не сбоку, не сзади и даже не сверху, как того можно было бы ожидать, а снизу, постаравшись ухватить наёмника за ноги и повалить.
У Геннадьевича в целом почти получилось. Не повезло лишь в том, что Киноварь был очень гибок и ловок, а потому сумел, извернувшись, отпрыгнуть в сторону, лишившись не жизни, не ног, а всего лишь ботинка. Не дожидаясь следующего нападения из темноты, наёмник сразу же бросился вперёд, нанося два размашистых, крестом, удара. Один из них достиг цели, на этот раз туловища лиха.
Клёкот и бульканье стали громче, а движение лап быстрее и злее. Сразу заставили вспомнить о себе когти. Наверняка малоприятные при близком знакомстве и мало чем уступающие по остроте иным мечам. Киноварь также ускорился, всё пытаясь выгадать момент и достать наконец зелье, позволяющее видеть в темноте.
То, как назло, висело в самом неудобном месте на поясе — сзади, в специальном кармашке, который требовалось ещё и предварительно расстегнуть. До сих пор любое промедление, даже самое кратчайшее, было для него чревато смертью. Однако по мере того как лихо становилось злее, оно также совершало всё больше ошибок. Впрочем, это не означало, что наёмник их не совершал или что совершал в меньшем количестве.
Бой шёл на равных, больше напоминая серию ожесточенных разменов, как в шахматах. Чтобы нанести удар, требовалось подставиться под ответный. И чем сильнее ты бил, тем сильнее получал в ответ. Счёт выходил не совсем равным — Киноварь был живучее, но ведь и пришёл наёмник не убивать чудовищ. У него в принципе не было при себе подходящего оружия. В отличие от лиха, с когтями не расставшегося по анатомическим причинам.
Наёмник терял драгоценное время, не имея возможности ни быстро закночить бой, ни уклониться от него. Склянка с алхимическим огнём затерялась где-то в темноте церквушки. Имелась, конечно, опция просто сбежать. Вернуться потом, уже зная, чего ждать, но он был твёрдо намерен преподать урок здесь и сейчас. Выдержать марку, так сказать.
Киноварь прекрасно понимал, что ключевая причина, почему бой ещё продолжался — темнота. Теоретически он мог осветить всё это место ярче, чем днём. У него висело прямо на поясе подходящее зелье. Его не требовалось пить, только взболтать и разлить. Движение, которое бы не заняло и секунды. Только эту «дискотеку» непременно бы заметили снаружи. И, как подозревал Киноварь, никто бы на это не махнул рукой со словами:
— А это всего лишь наш упырь опять ударился в нью-ретровейв!
Тем не менее каждая лишняя секунда боя в любом случае играла против наемника, и потому он решился на отчаянный шаг. Позволять прижать себя к стене было крайне опасно, но зато теперь Киноварь знал, где приблизительно находился Геннадьевич. В частности его туловище.
Выждав мгновение, наёмник рванулся вперёд, прямо на когти, одновременно с этим нанося колющий удар обоими кинжалами сразу. Геннадьевич сделал очень похожий удар, постаравшись задеть своим главным оружием все важные органы.
Обе атаки достигли своей цели. И оба противника ошиблись, переоценив свою живучесть.
Геннадьевич, бессильно цепляясь лапами за кинжалы, застрявшие в грудной клетке, завалился на бок, пару раз дёрнулся и навсегда затих. Рядом с ним упал на колени Киноварь. В боку у него торчало три когтя, вероятно, отравленных, ну или просто очень грязных, потому что, когда наёмник попытался встать, то у него ничего не вышло. Ноги совершенно обессилели.
— Ненавижу неожиданности… — на последних крохах здоровья сказал Киноварь, пытаясь дотянуться до склянки с алхимическим огнём обессилевшей рукой, но лишь коснулся стекла и тоже умер.
Именно в этот момент в церквушку ворвался с фонарём наперевес и десятком вооруженных людей Оулле. Ещё столько же находилось снаружи по периметру, а вдвое больше рассредоточилось по местности. Ловушка захлопнулась, но вокруг мёртвой добычи. И что несоизмеримо хуже — добычи, которая вот-вот собиралась воскреснуть.
— План «Б»! — крикнул рахетиец по связи, молнией выскакивая наружу. — Его зовут Киноварь! Рослый эльф с татуировками и алыми волосами!
* * *
Не являлся секретом тот факт, что игроки «Хроник раздора» воскресали после смерти. Как и в большинстве случаев конкретное место, где это происходило или могло произойти. Таковых поблизости от Вечнозелёной долины имелось всего три. Дракенгард и Гадюкино были закрыты в этом плане для посторонних. Оставался Нокс.
Предвидя, что ловушка может закончиться боем и смертью поджигателя, Оулле отправил туда пару рахетийцев. От них требовалось не столько настигнуть Киноварь, сколько проследить за ним. У наёмника наверняка имелся второй комплект снаряжения, который он поспешит забрать, чтобы затем покинуть город, а следом и игру. Об этом ясно говорило прежнее поведение наёмника — осторожное во всём. Поэтому он не стал бы выходить из «Хроник» сразу же, даже не воскресая. Такое было чревато разнообразными, чаще всего малоприятными сюрпризами по возвращению.
Поэтому в промежуток между воскрешением и тем, как он выйдет за городские стены, Киноварь точно бы оставался в игре. То есть схема его действий вырисовывалась простая и
