Первый Том. Грешник в Аду или попаданец в заднице. - Лион Илинеон
«Почти всех замочил, на сей раз только двое сбежали».
Только что парень пережил четвертую атаку, во время первых двух, не убил ни одной гниды. Едва получив ранение, они отступают, и подлечившись, атакуют снова. А исцеляются твари довольно быстро.
– Фух! Как же я устал – Михаил оперся о стену.
В животе урчит. В горле пересохло. Ноги подкашиваются, но нужно идти.
«Еще минутку, посижу»
Прошло чуть-чуть больше минуты, раздался звук «клокъ-къ», и из дыры в стеле показались жвалы, затем черный хитиновый панцирь, на острых ножках – выползла сколопендра размером со взрослую анаконду и вцепилась зубами в труп гниды. А за ней явилась на пиршество и вторая такая же. «Клац-клац-хрум» – перемалывают кости и чавкают плотью их жвалы.
«Те самые Уйра’Барууса?» – подумал Михаил, и тихонько, чтобы не привлекать внимания, поднялся, не отводя от них взгляд, сделал три шага на цыпочках назад, вглубь тоннеля, и обернувшись вдруг заметил третью сколопендру, на потолке над своей головой.
– Ох бля! – он с перепугу рубанул ее мечом.
«Хья-а-а-а!» – взвизгнула тварь, падая на пол, а парень отпрыгнув рубанул еще два раза и бросился бежать.
«Бля-бля-бля! Мало кто пережил встречу с ними, надо спрятаться!» – он затылком ощущал жвала, развернулся и ударил не глядя, разрубил пустоту, его никто не преследует, но Михаил этого не заметил – «Страшно нахуй! Лучше бежать»
Убегал он до тех пор, пока не угодил в паутину, которая могла бы оказаться смертельной ловушкой, если бы не факел, что поджег ее. Часть паутины сгорела, другую парень рассек мечом, а освободившись рубил пустоту и отступал пока не успокоился, застыл, и сразу стало тихо. Михаил посмотрел в проход, заполненный горящей паутиной, и заметил расщелину, в которой шевелилось что-то черное. Паучья нога, размером с лапу овчарки, показалась на мгновенье и скрылась, ее владелец, испугавшийся огня, забился в щель поглубже.
– Ха… Ха… Ха… – посмеялся Мишаня нервно – Шелоб, Шелоб, где же ты была? И почему так мала? Измельчала бедняжка, ха-ха… Фух! Спокойно.
Однако парень не решился идти сквозь паутину, пошел другим путем и тут же на него опять напали гниды, но Михаил отбился, пускай и с трудом. Один из нападавших сражался с помощью копья и нанес парню пару несерьезных ранений, обиднейшее из них – порез на щеке, скорее всего останется шрам.
На сей раз Михаил не стал устраивать привал, продолжил путь, и обнаружил груду обвалившихся кирпичей, над которыми был виден разлом, ведущий в катакомбы. Он поднялся по кирпичному завалу, лишь для того, чтобы обнаружить наверху оскалившихся гнид. Они стояли в ряд на краю разлома и были готовы сбросить на него груды кирпича и камня.
«Засада!»
Гнида в хитиновом нагруднике и вооруженный каменным топором воскликнул «Тиажа хун!» и разрубил канат удерживающий кучку валунов, а вместе с ним другие гниды опрокидывали вниз кучки кирпичей. «Цок-цок-ту-ка-ток-ток» – посыпались камни.
Не мешкая, Михаил спрыгнул с завала, в полете он выпустил из рук и меч, и факел. Приземлился жестко, и чтобы смягчить удар о землю совершил кувырок. Во время переката один кирпич вскользь ударил по икре правой ноги. Очень больно. Но к счастью все остальные кирпичи и валуны падали мимо.
Гниды бросились в атаку «ка-рам-бара!». Парень не в силах опереться на правую ногу, ползком добрался до факела, но найти меч он не смог. Гниды окружали, а Михаил полз назад размахивая факелом, крича и рыча:
- Ара-а-а! Пшли на хуй! Отъебитесь мрази! Сожгу ублюдки!
Первый, второй и третий получили факелом по рожам, но четвертый смог прорваться и впился зубами в предплечье руки держащей факел.
- А-а-й! Сука!
Затем атаковал гнида в хитиновой броне, Михаил принял удар его топора на факел, при этом понимая, что не удержит факел ослабшей рукой, которую грызут, подпер горящий череп второй. Прижег ладонь «пшш!» и две секунды терпел адскую боль, восклицая: «Су-ук-а-а!». А гнида попал по рукоятке факела древком топора, потянув топор на себя, лезвием подцепил факел и отбросил его, вырвав из покалеченных рук парня.
Единственный источник света отлетел в сторону. Толпа гнид бросилась засыпать его песком и забрасывать камнями. Но пара-тройка тварей, в темноте не разобрать точное количество, напали на парня.
«Мне конец!»
Мишаня ничего не видит, он ранен, свернулся калачиком, руками прикрыл голову и шею, на него обрушился шквал атак когтями, что царапают и рвут в клочья одежду и распарывают плоть. Запахло кровью, смертью, серой и почему-то кошачьей мочой, в ушах возник давящий гул, и в голове, как будто в подсознании, взбесился счетчик гейгера «тк-хр-т-т-т-ткыр-хр-т-т-тк!», а сердце ели-ели стучит, в душе опустошение и страх – надежды нет. Слышен крик гниды:
– Уйра хун! Баша-а-а-кхъэ-э… – прозвучало так, как будто бы он захлебнулся.
Глава 9. Ад
Гниды разорались «Уйра хун!». Кричат все вместе, но затем замолкают по одному. Мишаню больше не терзают когтями, однако в его голове по-прежнему трещит «ткы-хр-т-т-тык!», чувство, словно его череп – это стеклянная тарелка по которой скрежещут ножом, а мерзкий запах серы и мочи раздражает нос. Из-за боли нет сил даже на то, чтобы закричать.
Михаил, лежащий на земле, свернувшись калачиком, приоткрыл глаза и смутно разглядел островок тусклого света, вокруг которого различил
