Занимательное ботоводство - Вадим Смольский (Letroz)
— Не трогай бабку, — сказано это было спокойно, размеренно и, происходи ситуация в иной обстановке, даже, можно сказать, что с юмором, однако в текущих обстоятельствах никто так и близко не подумал.
— А она твоя родственница, что ли? — нервно спросил какой-то неудержимый шутник.
Насилия как такового не последовало. Однако следующий забитый гвоздь оказался в доске всего за один очень эффектный удар, причем нанесенный вслепую. Это впечатлило если не всех, то многих собравшихся. Зрителей как ветром сдуло. Быстрее пропали только их советы не в тему.
Оулле окинул окрестности взглядом, словно задавая немой вопрос, не хочет ли ещё кто-то поумничать, и, убедившись, что ландшафт к разговорам более не склонен, продолжил работу.
— Умеешь ты находить контакт с людьми, — выходя на крыльцо с тщательно завёрнутым в мешковину, причем не один раз, кувшином, заметила Фиона.
— Их становится больше, — отметил рахетиец не без претензии.
— Ещё бы! — Жрица светилась самодовольством. — Весь Амбваланг обсуждает наши попытки навести здесь порядок. Мы на слуху!
— Мешать перестали — и на том спасибо, — походя бросил Тукан, занятый разгрузкой досок с телег, которые до села добраться, понятное дело, не сумели.
Он уже успел принять Вещество, поэтому внешне этот процесс мог впечатлить неподготовленного игрока. Возросшая сила позволяла носить доски «маленькими» связками по полтонны разом. Впрочем, нечто подобное, пускай и в иных формах, в «Хрониках» встречалось повсеместно, поэтому забиваемые Оулле гвозди в дома Гадюкино вызывали куда больший ажиотаж.
Крестоносец, как бы он ни ревновал, был прав: со времён достопамятного картельного рейда минула без дня неделя, а новых вредителей почти что не появлялось. А те, что все же отметились, явно действовали в одиночку, и потому не могли нанести заметного вреда.
Всё, что можно было разрушить в Гадюкино единолично, даже имея всё время мира в запасе, давно уже разрушили. Теперь здесь царила эпоха кооперативного вредительства, причём группами, размерами не менее трёх-четырёх игроков.
— Они смеются, — лаконично заметил Оулле, явно имея в виду не разовую улыбку.
— Не без этого, — хмурясь и вздыхая, признала Фиона. — Есть у меня идея, как это исправить. Смех в смысле. А вот внимание нам очень даже в тему.
— Но? — направляясь обратно к телегам, спросил Тукан.
— Что «но»?
— Обычно твои идеи сразу воплощаются в дело. ЗначЫть есть «но».
— Эта идея из тех, которую стоит сначала обсудить, — сообщила Фиона кисло и нервно. — А Фалайз не здесь. В лесу.
То, где сейчас дикий маг на самом деле, не требовало уточнения. Куда лучше и точнее об этом сообщали столбы дыма. Борьба с волками явно вышла на новый уровень — война на истребление.
— А что до зевак: придётся смириться — мы близко к большому городу. В этом есть и плюсы, и минусы.
В этом плане жрица была всецело права. Помимо толп зевак, которые проходили как «сопутствующий ущерб», у них имелся фактически круглосуточный доступ к чему угодно — каким угодно товарам, расходникам и даже услугам. Сложно было бы представить возможность вот взять и пойти купить молоток с гвоздями, находись Гадюкино в какой-нибудь глухомани.
— Что в кувшине? — на секунду замерев и затем, как будто вспомнив нечто важное, спросил Оулле.
— Кувшине? — Фиона не столько пыталась уклониться от ответа, сколько позабыла про свёрток в руках. — А-а-а, это! Ты когда-нибудь слышал про такую ягоду, как Штрык? Ну или как-то так.
— Красная и вызывает галлюцинации? — Взгляд рахетийца стал неприятным.
— Скорее рубиновая, и да, галлюциногенная, — внимательно наблюдая за его реакцией, сообщила жрица. — Это морс из неё. Тоже рубиновый и галлюциногенный.
Тукан, не столь изощрённый в гляделках, похвастался:
— Наш основной источник заработка. Был. Чёртова природа со своими сменами времён года. — Он погрозил кулаком пасмурному небу и утопал вдаль.
— Осуждаешь? — так и не сумев понять, что же на самом деле значили эти вопросы, спросила напрямую Фиона.
Молоток пролетел мимо гвоздя и смачно врезался по пальцу Оулле.
— Нет, мр-р-р-р, — коротко и недовольно бросил тот, корча странную гримасу.
Смысл её от Фионы целиком ускользнул, однако она быстро об этом позабыла. Вернулся Фалайз, опалённый, несколько закопченный, в целом как всегда растрепанный, растерянный и рассеянный одновременно, но довольный собой. Он победил. Спустя пару минут подтянулся и Тукан, тоже закончивший со своим поручением.
— Итак, план в общем-то прост, — начала издали жрица, делая максимально серьёзное лицо. — Вы когда-нибудь слышали такое выражение как «бытие определяет сознание?»
— О-о-о-о, охохох! — протянул крестоносец, морща лоб. — Какие речи пошли!
— Эм, а я тоже слышал, — сказал дикий маг почему-то смущённо. — Разве на самом деле не наоборот, а?
— Ну попробуй, — вмешался Тукан, ухмыляясь. — Определи своим сознанием бытие. Можешь не стесняться и сделать это прямо при нас. Здесь все свои, мы поймём!
— Я скорее про, — Фалайз засмущался ешё сильнее прежнего, — ну, знаешь: «разруха не в клозетах, а в головах» и всё такое…
— Не будем устраивать философский диспут, — вмешалась Фиона. — Суть в том, что бытие этого конкретного места во многом определяется отношением к нему. — Она сморщилась как от раздражения. — Говоря проще: Гадюкино — это чёртов мем! Причём мем того толка, что многие не только используют для шуточек, но и поддерживают посильно.
— И ты хочешь запретить им, ну-у-у-у, делать это? — поинтересовался Фалайз.
— Я бы предложил заявить на авторские права и требовать отчислений, — заявил крестоносец, сияя от самодовольства.
— Нет и тем более нет. — Жрица покачала головой. — Я собираюсь переименовать это место.
— Как⁈ — хором спросили дикий маг и крестоносец.
— Да вот как угодно! — вспылила Фиона, злясь, что её до сих пор не поняли. — Хоть Мангустово! Хоть Пупково! Что угодно, но не Гадюкино.
Фалайз и Тукан не без смущения переглянулись теми взглядами, которых обычно удостаивались сами в процессе изложения своих идей. Начал, как менее деликатный, разумеется, крестоносец:
— Не хочу тебя расстраивать, но мемы работают несколько иначе…
— Я не говорю, что завтра все забудут.
— И послезавтра
