Игра - Фарит Маратович Ахмеджанов
— Какой?
— Когда в этом мире появилась магия? Вместе с нами или она была здесь изначально?
— На самом деле, это неважно, — быстро ответил Феликс. — Действительно неважно.
— Ты не прав, — ответил Савон. — Важно. Так как …
— Да пойми ты, — быстро и горячо заговорил Феликс. — От того, как мы реши этот вопрос — ничего не зависит. Ровным счетом. В это мире есть бог, понимаешь? Мы решим, что нет, не было здесь магии, она появилась только вместе с нами, а потом придем в эту Эфу и увидим какую-нибудь тысячелетней давности фреску, на которой будет колдун, метающий молнии. И что тогда?
— Ты хочешь сказать, что…
— Да, я хочу сказать, что мы в мире, в котором не выполняется принцип актуализма.
— Что еще за принцип?
— Ну, ты тундра. Это принцип, на котором вся эмпирическая наука стоит. Он гласит, что опыт, повторенный в различных частях света и в разное время даст, при одних и тех же начальных условиях, одинаковый результат. Камень полетит на землю, а не от земли, вода потечет вниз, а не вверх и так далее, и это характерно и для нас, и для Австралии и для Гондваны во времена динозавров. Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что компьютер вот прямо сейчас может чего-то перед нами воздвигнуть или убрать или еще что-то?
— Да. Может.
Некоторое время все шли в молчании, потом Раин хлопнул кулаком по ладони.
— А ведь ты врешь!
— В смысле? — оскорблено спросил Феликс.
— В том смысле, что принцип актуализма, как ты его назвал, тут нарушается.
— И почему же это я вру?
— А потому, что для земли ты не сможешь доказать таким образом отсутствие бога. То есть, этот принцип недоказуем ни для какой планеты. Или мира. Ты бросаешь камень в Европе, он летит на землю, потом бросаешь камень в Азии, он тоже летит на землю, но ты говоришь, что если бы мы проводили опыт вчера — он бы вышел на орбиту земли. И кто тебя переубедит? А уж для времен динозавров-то мы даже и проверить не сможем. Можно вообще все, что угодно двигать.
— Ну и что?
— А то, что принцип актуализма — это постулат, то есть положение, принимаемое без доказательств. Мы его принимаем для Земли, почему не можем принять для здешнего мира?
— Потому, что мы знаем — этот мир создан. У него есть создатель. И он в этом мире всесилен.
— Ну и что? Доказать-то надо не то, что он всесилен и может сапоги в змей, например, превратить, — все тут же посмотрели себе на ноги. — Доказать надо то, что он это делает. Или будет делать. Или хочет делать. Понимаешь?
— Я понимаю, — сказал Савон. — Кажется. Либо мы верим в том, что мир неизменен и управляется раз и навсегда заданными законами, либо мы в это не верим и считаем, что мир может изменяться самым произвольным образом. Так?
— Ага.
— Категории веры в научном познании нет, — проворчал Феликс.
— А как тогда аксиомы всякие, и постулаты?
— Они тоже проверяются. Но, так сказать, вообще. На соответствие реальности.
— А если проверить нельзя? Как с параллельными прямыми?
— Все равно проверяется. Из положения о непересекамости прямых выводятся следствия и эти следствия можно проверять.
— Куда-то вас не туда занесло, — объявил Калей. — Как все вами только что сказанное соотносится с практическими задачами?
Феликс засмеялся.
— А ведь Калей прав. Ну-ка, напрягитесь и представьте, как вся эта наша метафизика влияет на нашу реальную реальность?
Савон и Раин переглянулись. Потом Раин осторожно сказал.
— Я бы сформулировал так — решение вот таких метафизических вопросов очертит круг практических задач, которые мы можем перед собой ставить. Ну, всерьез ставить, с надеждой их когда-то порешать.
Феликс похлопал в ладоши.
— Браво. Лучше и не скажешь. Понял, Калей?
— Нет, не понял, — задиристо ответил тот. — Объясните попонятнее, для тупого.
Феликс ухмыльнулся и развел руками — я, мол, не мешаю. Раин попытался собраться с мыслями.
— То, что Феликс называет принципом актуализма — это… хмм… А, вот. Ты рисуешь карты, верно?
— Ну.
— Очень хорошо. Но почему ты их рисуешь?
— Потому, что мне это поручили.
— Верно. Но как вообще встал вопрос о том, что нам может быть полезна карта?
Калей наморщил лоб, потом покачал головой.
— Не пойму я тебя. Карта есть карта. План местности. Я по ней прошел, потом после меня кто-то может по ней пройти.
— Вот. Ты неявно предполагаешь, что эта местность пребудет в неизменности в обозримом будущем. Ты рисуешь холмы, озера, дороги в предположении, что на следующий, например, год, они останутся на своем месте.
— А что с ними может статься?
— Вот! Это и называется принцип актуализма. А Феликс говорит, что он тут нарушается. Следствием чего будет бессмысленность твоего труда — ведь завтра же на месте озера или реки горка может вырасти! И не в результате геологических процессов, тектоники и прочая, а по прихоти тутошнего бога.
— Оба-на, — Калей напряженно размышлял. — Кажется, я понял.
— Ну, я в общем-то не это имел в виду, — начал Феликс примирительно. — Я говорю, что этот принцип тут может нарушаться. Бог-то тут есть!
— Бог, может, и у нас есть.
— Чего? Ты что, верующий?!
— Это к делу не относится. Существует только то, что себя так или иначе проявляет. Если бог себя в физическом плане не проявляет никак — решить вопрос о его существовании нельзя. Так?
— Ну… предположим, что так.
— А если так, тогда простой вопрос — ты видел проявления тутошнего бога на физическом, так сказать, аспекте бытия. Тутошнего бытия?
Феликс глубоко задумался.
— Магия эта. Как на физически… обоснована?
— Да как угодно. Чем тебя объяснение Стальфа не устраивает? Про энергию земли и энергию небес?
— Ну, знаешь ли, эту чушь слушать нам…
— А почему чушь? Ты не забыл, что это не наш мир? И он живет по собственным…
— Тихо, — предостерегающе поднял руку Калей. — Стальф идет.
Действительно, к ним направлялся старик.
— Можно ли мне к вам присоединиться? — вежливо спросил он.
За ним шел Мирт. Компания собиралась немаленькая.
— Да, разумеется, — ответил Савон.
Стальф кивнул и пошел рядом с ними. Он опирался на посох, но шел легко.
— Меня очень сильно интересует природа… материалов, из которых вы почерпнули свои знания о магии, — сказал старик.
— В каком смысле?
— Это были книги?
— Нет, — быстро ответил Савон.
— Значит, устная традиция? Но от кого она к вам пришла?
Савон глубоко вздохнул. Начинались фантазии.
— Началось это очень давно, я еще был маленьким. К моему
