Исекайнутый - Ascold Flow
Рядом со мной Эрик изнывал от скуки, рисуя в своём блокноте карикатуры на монахов. Удивительно, но его рисунки были по-настоящему хороши — он обладал талантом схватывать самые характерные черты и преувеличивать их до комического эффекта.
— Посмотри, — шепнул он, подвигая ко мне блокнот. — Это Брат Максимилиан пытается понять, почему его голова блестит ярче, чем его медали.
Я сдержал смешок, глядя на идеально переданный растерянный взгляд верховного жреца, уставившегося на своё отражение в медном щите.
— Спрячь, — прошипел я. — Если Тимофей увидит, он заставит тебя переписывать Святое Писание Анатолия от руки. Все двенадцать томов.
— Не заставит, — безмятежно ответил Эрик. — У меня справка о том, что мой духовный путь не позволяет мне переписывать чужие священные тексты. Брат Агафон подписал лично.
— Ты неисправим, — покачал я головой, но не смог сдержать улыбки.
После теоретических занятий следовал короткий ужин — такой же богатый белком и скудный вкусом, как и все приёмы пищи в храме. А затем — вечерняя тренировка. Ещё одна. Потому что в Храме Кача считалось, что тело должно работать от рассвета до заката.
Вечерние тренировки были преимущественно индивидуальными. Каждый работал над своими слабыми сторонами. В моём случае Брат Торвальд определил, что мне нужно уделить особое внимание ногам.
— У тебя ноги как у цыплёнка! — заявил он в первый день моего обучения. — А с такими ножками ты далеко не уйдёшь!
И вот теперь каждый вечер я выполнял бесконечные приседания, выпады, подъёмы на носки и другие упражнения, названия которых звучали как заклинания на неизвестном языке.
Однако сегодняшний вечер обещал быть особенным. Едва я приступил к разминке перед очередной серией мучительных приседаний, как в тренировочный зал вошёл Брат Фома, отвечавший за связь с внешним миром.
— Послушник Саша! — он выглядел слегка встревоженным, что для невозмутимого обычно монаха было весьма необычно. — К тебе гостья. Говорит, что прибыла из Калверии с важным сообщением.
Я удивлённо приподнял бровь. Посетители в Храме Кача были редкостью, а женщины-посетители — явлением почти неслыханным.
— Гостья? — переспросил я, уже начиная вытирать пот со лба полотенцем. — Кто она?
— Молодая девушка, — ответил Фома, бросив настороженный взгляд через плечо. — Назвалась посланницей баронессы Селены. Выглядит утомлённой долгой дорогой, но настаивает на немедленной встрече. Говорит, дело не терпит отлагательств.
Брат Торвальд, наблюдавший за нашим разговором, недовольно нахмурился:
— Ещё не хватало пропускать тренировки из-за каких-то девчонок с записками! — проворчал он, но затем махнул рукой. — Впрочем, тебе всё равно скоро уезжать. Иди, разберись с этим, а потом вернёшься и доделаешь сегодняшнюю норму. И не думай, что отделаешься легко!
Я кивнул и последовал за Братом Фомой через лабиринт каменных коридоров к малой приёмной — небольшой комнате, где обычно принимали курьеров и торговцев. Как только я вошёл, стоявшая у окна фигура в дорожном плаще обернулась.
Это была молодая девушка, хрупкая на вид, с каштановыми волосами, собранными в простую, но аккуратную причёску. Её лицо, покрытое дорожной пылью, было усталым, но приятным, с большими выразительными глазами.
— Александр, — с облегчением выдохнула она. — Рада что вы смогли уделить мне немного времени.
Я кивнул, внимательно вглядываясь в её черты. Что-то в этой девушке казалось смутно знакомым, но я никак не мог вспомнить, где мог её видеть. Возможно, мимолётная встреча во дворце?
— Да, это я, — ответил я, закрывая за собой дверь. — Что-то случилось в Калверии?
Девушка огляделась, словно проверяя, нет ли поблизости лишних ушей, и понизила голос:
— Леди Селена отправила меня с важным сообщением. Оно предназначено только для вас, и никто другой не должен его услышать.
— Нам никто не помешает, — я указал на простой деревянный стул. — Присаживайтесь и расскажите, что привело вас в такую даль.
Девушка покачала головой:
— Не здесь. Стены могут иметь уши, а послание слишком важно, — её взгляд стал настойчивым. — Нет ли места, где мы могли бы поговорить… действительно наедине?
Я задумался. Храм Кача не был приспособлен для секретных разговоров — монахи жили почти на виду друг у друга, ценя простоту и открытость. Единственным более-менее уединённым местом была моя келья, но приводить туда девушку…
— Есть небольшая беседка в саду камней, — наконец предложил я. — В это время там никого не должно быть.
Мы покинули приёмную и направились через внутренний двор к дальнему углу монастырской территории, где среди искусно расположенных камней и редких, но выносливых растений стояла маленькая беседка. Обычно она использовалась для медитаций, но вечером была пуста.
— Здесь нас точно никто не потревожит, — сказал я, предлагая девушке сесть на каменную скамью. — Теперь расскажите, что произошло.
Девушка не спешила садиться. Она обошла беседку, словно проверяя, нет ли поблизости случайных свидетелей, а затем остановилась напротив меня. В сгущающихся сумерках её глаза казались тёмными, но вдруг в них мелькнул странный золотистый отблеск.
— Наконец-то мы одни, — сказала она, и её голос неуловимо изменился, став ниже, мелодичнее… и до боли знакомым.
По моей спине пробежал холодок. Этот тембр, эта интонация… Невозможно!
— Ты… — начал я, инстинктивно отступая и принимая боевую стойку.
Девушка улыбнулась — но теперь это была совсем другая улыбка, хищная и соблазнительная. Её кожа слегка замерцала, черты лица стали тоньше, изящнее, а глаза полностью изменили цвет, став яркими, золотисто-зелёными с вертикальными зрачками.
— Скучал по мне, некромант? — промурлыкала она, и её голос был именно таким, каким я его помнил из того дня в комнате Селены. — Надеюсь, ты не думал, что деревянный сундук способен удержать суккуба?
Глава 40
Я замер, глядя на преображающуюся передо мной девушку. Каштановые волосы заструились огненными прядями, бледноватое лицо обрело чувственные черты, а глаза полыхнули золотистым светом с вертикальными зрачками. Передо мной стояла она — суккуб, которую я когда-то разоблачил в комнате Селены.
— Морвелин, — произнесла она, заметив мой ошеломленный взгляд. — Моё настоящее имя. Раз уж мы будем работать вместе, стоит начать с правильного обращения.
— Работать вместе? — я не спешил расслабляться, продолжая держать дистанцию. — Что-то я не помню, чтобы мы заключали какие-то договоренности. Особенно после
