Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин
Опасаться стоило не только разбойников, а любых вооруженных. Но тут уж как повезет. На своей новой хреновине он успеет укатить, если лихие люди не будут ждать его специально. Так казалось Саше.
Преимущества перед байком у этой штуки весомые. Она не рычит и не грохочет, не предупреждает всех вокруг о своем приближении. И, что самое главное, ей не нужен бензин. И не нужна чистая вода, зерно или трава. И подковы не нужны.
Ехать придется только днем, но летом световой день очень длинный, у него сил не хватит, придется иногда останавливаться. Настроение у Саши было приподнятым. Удачное бегство из Уфы, где над ним сгущались тучи, заставило снова поверить в свою счастливую звезду.
Настолько, что он чуть не забыл про свою винтовку, спрятанную в стенном шкафу в Старом городе. Хлопнул себя по лбу с такой силой, что чуть не набил шишку. Синяк точно появился. И поделом. Дурная голова ногам покоя не дает. Хотя велосипедный шлем бы пригодился.
Но лучше дурная голова, чем мертвая. «Пушку», из которой он собирался пристрелить Уполномоченного, мститель не собирался бросать. Но осторожным во время своего второго приближения к Уфе будет вдвойне.
Ворованный «байк» стоит оставить подальше. А то придется присоединиться к конокрадам и овцеворам на колах или виселицах с табличкой на груди: «Вор. Утащил почти новый велосипед».
Про то, что он еще и диверсант они могли и не узнать.
На это ушла почти треть дня и много-много килокалорий.
Уже поздно вечером, очистив свой тайник и чудом разминувшись с пешим патрулем башибузуков, которые охотились на бродячих кошек, Младший вырулил на то же шоссе. Потерянного времени было жаль, но все обошлось. А больше в Уфу он точно не вернется. Хотя город действительно не так уж плох. Ему понравилась башкиро-татарская кухня. С тех пор, как покинул Прокопу, он нигде так хорошо не питался.
Километрах в пяти к западу Саша увидел в небе черные точки. Птицы. Они то садились на высокие столбы ЛЭП, то снова взлетали. Младший не был большим знатоком поведения животных и птиц, но где-то уже такое видел.
Разбитая, но различимая асфальтовая дорога вела к деревне к северу от трассы… или ауэлу. Он не поехал по ней, хотя его так и подмывало узнать, что здесь случилось. Но лишний раз к жилищам людей не стоило приближаться. Да и терять время, сворачивая на мало проезжую дорогу, глупо. Он вполне может обойтись, ничего не покупая по пути, не просясь на ночлег и, тем более, не спрашивая дорогу. Сам разберется.
К тому же у него было предчувствие, что здесь не у кого покупать и спрашивать.
Он просто притормозил, чтобы дать заодно отдых ногам, поставил велосипед так, чтобы можно было быстро стартануть, и достал бинокль.
Предчувствие было дурное, и оно не обмануло. Деревня не была уничтожена и опустошена в Войну. Люди жили здесь совсем недавно. Но все или почти все перестали быть живыми всего несколько дней назад. А дома их сожгли. В бинокль он хорошо рассмотрел то, что осталось – или кучи обугленных бревен, или кирпичные коробки с почерневшими оконными проемами и без крыш. Кто-то старательно спалил их, не пожалел времени. Видимо, в назидание. А перед каждым домом на вкопанный в землю двухметровый кол… или стальную трубу, был насажен человек. Он не стал разбираться, как это сделано – привязаны ли тела или нет. Но видно было, что люди все неживые. Почти все с бородами. То есть мужчины и не подростки. А вот их состояние… тела цвета земли, с оттенком синего. Саше сначала показалось, что все они в темных одеждах, но потом понял, что это кожа такая. Или частичное её отсутствие. Собаки добраться до них не могли, а птицы клевали. Вот одна на его глазах села на макушку бородатой головы и начала долбить ее, будто дятел, деловито, спокойно. И даже находясь в сотнях метров, Сашка почувствовал нотку режущего нос мерзкого запаха. Тяжелого, торопившего поскорее набрать скорость и уехать подальше от этого жуткого места. Видимо, ветер дул с той стороны.
Младший проехал еще пару километров и увидел картину, заставившую его злорадно усмехнуться.
Уткнувшись в остатки бензоколонки, стоял большой мотоцикл с коляской. Рядом был выцветший красный ящик, в котором, раньше находился песок или другой пожарный инвентарь. А на ящике развалился труп в камуфляже. Почему-то без ботинок и с перерезанным горлом. Приглядевшись, он увидел на нем ордынский значок-нашивку. Перевел взгляд, покрутил колесико и разглядел в нескольких метрах еще одного мертвеца в мотоциклетном шлеме. Ветровое стекло было пробито пулями, повсюду какие-то темные пятна. Саша решил, что это кровь. Картину оставалось только домысливать, подключая фантазию. Вот патруль или двое карателей едут по шоссе. Где-то на обочине прячутся их недруги. Но никаких шипов они стелить на дороге не стали. Саша читал, что так можно остановить транспорт, но мотоцикл, наверное, был нужен налетчикам в целости. Не стали они и перегораживать дорогу бревном. Чем-то заманили и заставили свернуть с дороги к старой заправке. Там мотоциклисты остановились, и сразу получили несколько пуль с близкого расстояния. Но «сахалинцы» не умерли мгновенно. Они сумели дать по газам, и, возможно, один из них продолжал отстреливаться, пока второй пытался вырулить на дорогу. Но не успели – налетчики изрешетили их. Неясно, потеряв ли кого-то из своих, или нет, да это и не важно.
Жаль, что нельзя остановиться и помародерствовать. Хорошо бы забрать себе все что нужно, а лишнее продать по дороге… Но нет. Так поступил бы только шизик. Те, кто это сделал, могут быть рядом… должны быть рядом. Поэтому надо валить!
Данилов был уже не настолько наивен и понимал: те, кто воюют против СЧП, не обязательно его друзья. Скорее, даже совсем не друзья. Потому что ничего о нем не знают, и им не нужны лишние свидетели. Нету у него в этих краях друзей. И в более дальних тоже. Нигде нет.
И поэтому, увидев, как от заправки идут трое в камуфляже… пока не заметившие его и оживленно переговаривающиеся… он начал крутить педали так, что чуть не порвал себе связки на ногах и чуть не угробил велосипед.
Услышал окрик, боковым зрением увидел, как одна из фигур перекидывает из-за спины оружие. То ли винтовку, то ли автомат.
Но троица тут же пропала из его поля зрения, потому что он включил «форсаж»
