Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин
На следующий день он увидел конников, направляющихся на запад. Лошадки мелкие, лохматые шапки, вместо камуфляжа – ватники. Это летом-то… Вы бы еще валенки надели, Саша с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. Но это был скорее истерический смех. Смейся, чтобы не заплакать… Как-то становится на дороге слишком людно…. И слишком опасно. Он прятался за проржавевшим насквозь уборочным комбайном.
За конниками крупные мускулистые лошади, каждая, должно быть, сильная как трактор, тащили телеги, сделанные из больших прицепов. В них – связанные по рукам и ногам чумазые люди в рванине, много-много в каждой телеге. Еще трое всадников с ружьями, тоже на низеньких лошадях, замыкали колонну, которая двигалась медленным шагом.
Люди в телегах вели себя смирно. Вдруг один начал биться головой об борт. Тут же подскочил конвоир и раздался звук, похожий на выстрел. Удар кнута Саша ни с чем не спутает. Но если в Прокопе кнут изредка применяли только в отношении коров, то в Уфе он сам отведал этого кушанья. Правда, его лишь слегка «приласкали». А здесь удар был полноценный, с оттяжкой.
Человек дернулся и упал на дно. Саша подумал, что его убили, но бедняга стал с трудом подниматься. Теперь он не будет доставлять проблем. Конвойный поднял руку, крикнул что-то и вернулся на свое место в арьергарде.
Больше Саша не стал разглядывать колонну, боялся, что бинокль даст блик, и его заметят.
Хорошо, что не было собак. Младший лежал ни жив, ни мертв за ржавым комбайном, пока рабский конвой не скрылся из виду. Почему-то он чувствовал, что люди в повозках не могут иметь отношения к Сибири. Не только потому, что не бывает таких совпадений. Просто интуиция.
Вскоре парень узнал, что эти надсмотрщики были гуманистами и добряками. Не успел он обдумать все и переварить, не успел отойти на пару километров, как на дороге показался еще один конвой. Люди шли пешком, связанные длинной веревкой.
«Скованные одной цепью», – вспомнилось Саше. И ноги у них тоже были в путах. Переставлять могли, а бежать – нет. Видимо, эти были менее ценные, поэтому утруждать лошадей из-за них не стали, сами дойдут – не баре.
Ему показалось, что среди них есть и женщины, судя по длине спутанных волос. Есть и лысые, которые стариками не выглядели. То ли бритые, то ли плешивые. В Прокопе тоже хватало людей с проблемными волосами или вовсе без волос. Он увидел столб пыли издалека, и очень кстати недалеко от дороги нашелся двухэтажный коттедж. Трава здесь была слишком низкой, чтобы укрыть человека. А заросли кустов растут неравномерно. К тому же кидаться в колючий чертополох, приставучий репейник или ядовитый борщевик он не хотел бы.
В этом караване телеги тоже были, но груз прикрыт брезентом. Конвойные в меховых шапках снова восседали на карликовых лошадках. Что же это за порода такая? Специально вывели, чтобы проще было прокормить? Саша опять не рискнул долго всё рассматривать, но успел заметить, что всадники – круглолицы и узкоглазы. «Китайцы», – почему-то решил он и даже набрался смелости пошпионить еще пару минут, крутя колесико резкости. Корпус бинокля обмотан тряпкой, стекла не очень чистые, так что, наверное, не дадут блика. Да и у самого Саши лицо уже белизной не отличалось. Еще и в капюшоне. Фиг заметят.
Да нет же, какие китайцы? В войсках СЧП кто только ни служит, полно там и восточных людей. Но не из такой дали, как Китай. Да и есть ли он еще?
Все они в равной мере − враги и одинаково хорошо бы каждому − пулю в лоб. Конвойных не больше десяти человек, рабов сотни две-три. Если бы это было кино, Саша сейчас перебил бы гадов и освободил несчастных.
Куда их вели? Он не знал. На какие-то работы. Но вряд ли далеко. Откуда? Тоже вопрос без ответа. Наверное, чем-то провинились.
Сарказм. Младший вздохнул, что нет автомата, а ещё лучше − пулемета. Даже лошадей не пожалел бы.
Колонны двигались туда, где федеральная трасса, изгибаясь, уходила на юго-запад, в сторону Тольятти и Самары. Там, гораздо южнее − огромный нежилой Волгоград, а рядом с ним − Калачевка. «Столица». Его ближайшая цель. И пусть Чрезвычайное Правительство собирается уходить на юг, там всё равно кто-то останется.
И опять Саша слышал удары кнута, на этот раз насчитал не меньше десяти. Он сидел на чердаке, пока все не прошли. Подождал еще какое-то время, потом спустился, выкатил тачку на дорогу и продолжил путь. Шел он медленно, чтобы не догнать конвой, прислушиваясь и присматриваясь.
Чуть позже снова пришлось искать укрытие – по дороге гнали табун лошадей. Их было около двадцати, и смотрелись животные куда более ухоженными, чем люди в прошлой колонне.
Еще через пару часов проехал чадящий грузовик с деревянным кузовом в сопровождении двух мотоциклистов. Младший услышал блеянье запертых в кузове овец.
Странно. Он считал, что овец перегоняют своим ходом, в сопровождении чабана и одной-двух пастушеских собак. Потом сообразил, что этих везут далеко.
«Может, племенные овцы, отборные. Большая ценность».
Больше никто не показывался, но на шоссе мститель вернулся только с наступлением сумерек. Он решил, что теперь будет идти по ночам. По крайней мере, пока не снизится активность врагов. Надоело без конца прятаться и пережидать. Похоже, недавно прошла какая-то операция, теперь возят трофеи.
Саша бодро зашагал, толкая перед собой тачку. Светила луна; небо ясное, звездное, бесконечное; теплый ветерок доносил запахи травы…. Как хорошо, спокойно! Давно надо было перейти на ночной образ жизни. Страха он не чувствовал. У него есть оружие, есть цель, есть план. Он – ночной мститель. На тачке, ага… Неожиданно взгляд зацепился за что-то, выбивающееся из общей благостной картинки.
Он включил фонарик. В канаве лежали мертвецы. Похоже, из пешей колонны. Двое, из них один – парень, примерно его ровесник, другой − пожилой. Лежали валетом, будто спать прилегли. Крестьяне, причем не из зажиточных. Оба истощены. Серая рваная одежда из мешковины. У обоих разбиты головы. Может, дубинкой со свинцовым навершием, или плетью с грузом на конце. Саша такие штуки видел.
Что интересно – оба босые. Ноги черные, как у негров, с кровавыми трещинами и лопнувшими пузырями мозолей. Не ясно только, они так и шли босиком, в качестве
