Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин
Он слышал о людях, которым нравилось смотреть на пожары, но это были психбольные. А Саша учился быть диверсантом. Правда, огонь у него обычно быстро гас. Дерево, как ни странно, горело плохо. И даже горючие жидкости плохо помогали. Нужна была зажигательная смесь, но ее еще надо изготовить. Можно попробовать забросить горящую тряпку в открытое окно на втором этаже главного корпуса, оно как раз близко к забору. Так себе план… Тряпка погаснет еще на подлёте… Но даже если она долетит и что-нибудь там подожжет − всё быстро потушат. А бесполезная тревога ничего не даст, разве что его изловят…и будут пытать, чтобы он выдал самую главную тайну… а потом казнят.
Даже если не поймают, то обязательно усилят въездные посты, поставив на них кроме вороватых местных стражей своих СЧПшных бойцов.
И трофейные ордынские документы ему не помогут. Саша не представлял, как с ними попасть внутрь комплекса, если он совсем не выглядит как «сахалинец» и не знает их порядков. Сразу разоблачат… будут пытать… потом казнят. Нет уж − выдавать себя за ордынца – это он прибережет для самого крайнего случая. Или когда будет лучше знаком с обстановкой.
Саша вернулся в свою комнату тем же путем. Потом он ещё несколько раз повторил свои ночные «прогулки».
*****
Кроме того, почти каждый день Саша выходил за ворота Новой Уфы. Стражей не интересовало, что он куда-то ходит и почти ничего не приносит. Пропуск еще действовал, а Ринату они доверяли.
Такой пофигизм удивлял, учитывая слухи, что басмачи точат ножи в ожидании. Но, то ли не было больше попыток напасть на город, то ли… чем шайтан не шутит, город был не против, чтобы эти партизаны в него проникли?
А вот ордынский гарнизон точно страдал, потому что по ночам его теперь то и дело обстреливали. Данилов со злорадством наблюдал, как бойцов на базе регулярно поднимают «в ружье». Один раз кто-то даже закинул на территорию гранату или самодельную бомбу. Громыхнуло знатно. Вот шуму-то было! Потом вся чайхана полдня обсуждала эту новость.
Далеко в Старый город он больше не совался, ходил по ближним районам, чтобы проще было вернуться под защиту. Ирония заключалась в том, что в случае опасности он рассчитывал на защиту своих недругов.
Саша пытался придумать, как навредить силам Чрезвычайного Правительства. «Сахалинцами» их тут никто не называл, только Ордой или «черепами» (из-за флага).
Срок действия пропуска истекал, а он так и не смог добыть хоть что-то мало-мальски ценное. На рынок для продажи хабара пришел всего раз, продал мелочевку.
Несколько раз устраивал засаду за южным мостом в попытках подкараулить мотоцикл, который время от времени выезжал из города. Саша так и не понял – то ли это наружное патрулирование такое, то ли бойцы просто ездят по своим делам.
Иногда водитель был один, иногда в коляске сидел автоматчик. Саша мечтал, что сможет убить двух зайцев – раздобудет себе транспортное средство и нанесет врагу ощутимый урон, нарушив его коммуникации. И такой план казался вполне реальным. В отличие от атаки на базу в одиночку.
Случай представился дважды. Но оба раза внутренности сжимались, винтовка становилась неподъемной, и парень не мог выстрелить, даже когда мотоциклист сбавлял скорость, чтобы объехать корягу, которую сам же Саша и положил заботливо поперек дороги. Он лишь бессильно смотрел, как байк удаляется, извергая дым из выхлопной трубы. После второй неудачной попытки Саша бросил это занятие. Удачно, что он сам не попался никому во время партизанских вылазок. Младший понимал, что все это попахивает ребячеством. Но считал, что закаляет характер, преодолевая страх и приобретает опыт.
Однажды его все-таки задержал патруль – средь бела дня, недалеко от рынка. В эти несколько неприятных минут Саша прощался со свободой или с жизнью много раз.
Его спрашивали кто такой, куда следует. Запугивали, пытались взять на понт, вымогали взятку. Но Ринат его научил, как и что говорить в таких случаях. Не хамить, не дерзить, бакшиш первым не предлагать (оскорбление власти), со всем соглашаться, а в крайнем случае мягко настаивать, чтобы поставили в известность муллу Муртазу Габдулхаевича Бекбулатова. А тот, уже, мол, Ринату скажет.
Последнее средство не понадобилось.
Ордынцы были настоящие – здоровые, наглые. Значки, нашивки, шевроны с черепами… Заставили раскрыть рюкзак и показать содержимое. С пренебрежением посмотрели на его нехитрую добычу.
Саша порадовался, что не взял обрез. Хотя вроде бы ношение оружия не запрещено, но он − сопляк и чужак.
Он видел, что ордынцам неохота заниматься им, что они презирают его. Им жарко, скучно, лениво.
На басмача он не похож. Тощий деревенский подросток с потрепанным рюкзаком ищет детали, чтобы заработать на постную лепешку… Бойцы сами не понимали, зачем остановили его. Может, он слишком старательно отводил глаза, а может, было что-то в этих глазах… Ему отвесили пару некрепких ударов кнутом, забрали несколько инструментов из рюкзака. «Вали, пацан». Боль была такая, что он чуть не заревел (вот уж позор бы был). Рубашка лопнула в двух местах. На коже вздулись красные полосы.
Отобрали весь дневной заработок, гады. Да пусть подавятся!
Он вернулся в чайхану в отвратительном настроении, но ничего не сказал Ринату. Ссадины болели, намазал мазью, заживут. Рубашку жальче, но заштопает. Нечего горевать. Это его война, а на войне могут и ранить, и убить.
В этот день мститель лег спать пораньше. Ночных вылазок больше не намечалось.
*****
Когда он проснулся, еще не совсем рассвело. Разбудил его громкий разговор внизу у конторки. Одеваться не надо – он всегда спал одетый. Младший подкрался к лестнице. Да, Ринат с кем-то вел беседу на повышенных тонах. Слов не разобрать, но Саша узнал визгливый, похожий на бабий, голос второго. Одноглазый лже-дервиш в засаленном халате. Яша Барон. Он требовательно расспрашивал чайханщика о чем-то, а тот отбивался, отнекивался.
Парень вспомнил, что несколько раз видел Барона в городе, и тот по странной случайности всегда оказывался совсем близко. И Сашке очень не понравилось, как Яша на него смотрел. Ему ещё показалось, что глаз-то у этого типа − здоровый. Просто притворяется для маскировки. Уж слишком ловко ориентируется он в густой толпе.
Разговор внизу продолжался недолго, потом халатник ушел. Но Саша почувствовал, как мороз подирает по коже.
Он вспомнил и сложил одно с другим. Вчера на рынке слышал, что какого-то погонщика с востока задержали ордынцы. Обвиняют в
