The Alone - Дмитрий Ворон

Раздался душераздирающий вой…

Первый есть. Затем и другой, и третий, но постепенно драка затихла, раненные волки расступились и принялись зализывать раны, подвывая и рыча. На месте, где миг назад развернулся бой, осталось пол десятка трупов.

Я вернулся внутрь довольный собой. Взглянул на часы — полдень.

Положил револьвер на стол, достал блокнот и принялся писать:

"Видел бы ты Карл, что я сейчас за представление устроил. Уверен, Майкрафт бы рассыпался в аплодисментах, даже сейчас мне кажется, что он закивал головой!"

Я ударил ногой по деревянному полу, и череп медленно свалился на бок.

"Карл был прав. Волки ведут себя крайне агрессивно, но не все… Тот, кто мог бы стать вожаком, или слишком умён или попросту не заинтересован во власти. С ним будет сложнее. Но никто не обещал, что будет легко"…

Я окунулся в воспоминания. Впервые с того момента как оказался один. Нет, я не боялся этого. Однако то, что это случилось довольно неожиданно и при таких обстоятельствах крайне разрушало внутренний покой.

Вспомнил этот свистящий ужасающий звук, мигающие огни, и стремительное падение самолёта, раскрученного словно центрифуга. Нет! Сейчас нужно держать разум в холоде. И уж точно не вспоминать о крушении или доме…

Дом…

От воспоминаний о доме становится тоскливо. День тянется бесконечно. Неужели я так давно покинул могилы родителей и отправился на военную службу? Кажется, прошла целая жизнь. Очень долгий сон, превратившийся в кошмар. Может, если я лягу спать, то проснусь в Спрингфилде?

«Нет» — поправил я себя. — «Я вновь вернусь в тот кошмар…»

Разделся. Съел последние протеиновые батончики, сжёг дрова и напился кофе. Под хаотичное потрескивание огня я забываюсь.

— До завтра, Майкрафт. Посмотрим, кто из нас удачнее.

Глава 5 Вожак

В тот день я проснулся осознанным и полный решимости совершить задуманный поступок.

Дрова давно истлели, еда кончилась, как и вода.

Прогнал страх, сунул блокнот в заплечный мешок к вещам, отнятым у мертвеца. Открыл двери, взял в руки револьвер и двинулся вперёд. Угрюмый и решительный.

Сначала волки тихо привстали с насиженных мест, разбрелись вокруг дома, разделяясь на группки, не спуская взгляда с человека, что так долго заставил себя прождать. А они с лютым голодом ждали момента, вцепится клыками в теплую плоть, рвать когтями, оставить раны мучительной боли.

На моем лице появилась яростная ухмылка, насылающая свои проклятия. Я заметил, что часть стаи покинула это, место. Пропал и матерый…

Я едва успел повернуться, отражая ревущую, зубастую пасть.

Волк вцепился в рукав с такой силой, что рука занемела, содрогнувшись. Если б не толщина куртки прокусил бы. Но все равно боль и сила укуса заставили меня выронить револьвер. Взревев, я достал нож с сапога и ударил, что есть силы, попал в бок, под грудь, загнав острие глубоко.

После, вынул нож и ударил ещё раз, добивая — быстро и милосердно. Волк обмяк — тут же выпустил руку — первый из стаи был побеждён.

Я поднял револьвер со снега и вновь направил на волков — они всё подбирались ближе.

— Давай! — процедил я сквозь стиснутые зубы.

Но они застыли, словно зная на что, способна блестящая штука.

Кипевшая внутри ярость помогла: никогда ещё чувства так не обострялись, двигался почти не думая. Вот ещё один хищник заходит слева. Только собрался в атаку, как револьвер с грохотом выпустил пламя, и пуля врезалась в башку, раздробив череп.

— Майнкрафт оставил последнюю пулю себе! — заорал я. — Но я на вас не пожалею! — я топнул яростно ногой. — Прочь! Пошли вон!

Зря.

Внезапно они завыли. Да так, что сердце упало в пятки. Чуть ли не половина рванула в атаку. Яростно брызгая слюной.

Я выстрелил. Снова попал, но это не помогло.

Один вцепился в руку, другой в ногу, третий и вовсе норовил вцепиться в лицо. Зубы оскалены, брызгают слюнями. Последний убитый мною враг получил ножом прямо в пасть.

Барахтаясь в снегу, они старались порвать мою одежду, рвали, кусали, желали впиться зубами в плоть. Я вновь отбил атаку на горло. Почувствовал, как нож входит между исхудавших рёбер…

Но силы покинули меня. Я знал, что надо мной нависла злая, желающая крови жестокая смерть. Ударял бессильно, с глазами, обезумевшими от боли и злобы.

Я уже не знал, что происходит и не цеплялся за жизнь. Знал лишь, что не сдался, боролся до конца. Теперь я умру и ничего уже не узнаю.

«Какого хрена я оказался в этой холодной пустыне?»…

* * *

Я открыл глаза.

Первое, что почувствовал, это боль во всем теле. Руки жгло от укусов. Я с трудом смахнул снег с лица и почувствовал как испачкался в еще теплой крови.

«Я жив?…»

Мне удалось приподняться на локте и осмотреться. Всюду были следы от возни, много крови и главное — все волки кроме убитых исчезли…

Из последних сил я сумел подняться, поднять пустой револьвер и пошатываясь направился в сторону реки. Тряпье на мне изодрано в клочья. Даже если волки не вернуться, я все равно обречен на голодную смерть, или замерзну в этой проклятой хижине. Я пройду сколько смогу, или погибну пытаясь…

Тьма быстро сгущалась. Ноги взбунтовались и я провалился в небытие.

Глава 6 Призрак

Тьма плавно расступилась, бережно расстелив перед мной серое пространство. Погибающие снежинки тихо падали вниз, ложились на обледеневшую землю, чтобы отдохнуть. Они осыпали моё лицо приятной прохладой.

Справа тепло.

Повернув голову, я вздрогнул. Рядом сидел старик, облаченный в привычную для северян потертую синюю парку. Он носил длинные волосы, перехваченные на лбу какой-то повязкой. Хмурое светлое лицо покрывали морщины, а широкий подбородок скрывала длинная борода с проседью.

Старик неспешно подбрасывал трут, подкармливая прожорливые языки пламени искрящего костра.

«Не думал, что на том свете продолжает все болеть,» — первым делом подумал я.

Попытался встать, но незнакомец, тут же меня остановил.

— Даже не думай, — сказал он суровым и властным голосом, в котором, впрочем, не чувствовалось зла. Всецело увлечённый делом, он всё же как-то почувствовал, что я очнулся. — Твоим рукам нужен покой.

Я взглянул на руки. Под повязкой из рваной ткани жгли раны от укусов. Старик не лгал. Я чувствовал себя просто ужасно.

— Кто ты? — прохрипел я, не веря в реальность происходящего.

— Никто. Но ты можешь звать меня Мафусаилом. Я здесь, чтобы засвидетельствовать уход эпохи.

— Чт… что ты имеешь ввиду?