The Alone - Дмитрий Ворон

Дмитрий Ворон

The Alone

Пролог

Дмитрий Ворон© all rights reserved.

— Девять, девять, шесть, шесть, шесть, один. Циклон — я Буря. Ответьте… — настаивал женский голос.

— …Ше… шесть… о… тр… *шум* семь… *шум*.

— Капитан?

Я смотрю, как Капитан отстегнул рацию от бронежилета.

— На связи.

— Ничего не разобрать, сэр. Та ещё погодка, — послышался вновь слегка шипящий голос.

— Ещё есть время. Прекратите портить рацию, Хьюстон. Включите нам лучше музыку, да погромче.

— Вас поняла. Конец связи… козёл.

В десантном отсеке самолёта раздался смех, спустя миг заиграла музыка современного рок жанра. Отряд «Дельта» оживился, улыбаясь, мы начали кивать в такт головой.

Нам не остается ничего другого как шутить или слушать музыку. Иначе можно сойти с ума от скуки. К тому же хорошая музыка всегда спасала нас даже в самые долгие перелеты.

Смуглый капитан поднял взгляд и бегло осмотрел каждого из нас. Он ответственно относился к любому делу и никогда не поленился бы даже просто проверить самочувствие или настроение подчинённых. Каждый из нас, так или иначе, терпит лишения и у каждого на руках оружие…

— Вы опять назвали её «Хьюстон», сэр. Сержант явно в гневе, — с ухмылкой сказал чернокожий солдат по имени Сэм.

— Я не мог упустить этот момент, Паркер!

— Она точно в вас влюблена!

— Конечно, рядовой! Как вернёмся, обязательно прокачу её на своём байке… Эй! Какого хрена? О чем это мы рассуждаем, рядовой?

— О войне, сэр! Между мужчиной и женщиной, сэр!

— В точку! — довольно кивнул Капитан.

— Рэм!

— Капитан? — ответил я, не отрываясь от блокнота. На моих коленях лежала снайперская винтовка внушительного калибра.

Мне ее чертовски нехватает…

— Какого чёрта ты делаешь, Рэм?

— Пишу в блокноте, капитан.

— Я похож на слепого ублюдка, Рэм? — командир изобразил ищущего что-то в пустоте слепого.

— Нет, капитан!

— Вот именно, сержант! Так что я спрашиваю ещё раз, какого чёрта ты там делаешь, сынок? — раздражается он.

— Я начал вести ежедневник, капитан.

— Тогда я должен напомнить тебе, солдат, что мы находимся в лучшем десантном самолёте наших ВВС, на задании такой мать его важности и секретности, что и ваш любимый капитан не знает о чём речь…

Наступила пауза. Я опустил блокнот.

— …поэтому пиши хорошо, сержант! Чтобы я там был как тот самый мать его Супер Мэн и его команда. Если командование решило нас угробить среди этого холодного куска дерьма, я хочу, чтобы о нас услышали. Все ясно, сержант?

Стивзу не возражают.

— Есть, сэр! — ответил я с тем же энтузиазмом.

Офицер кивнул, стал отбивать ритм ногой под хорошо знакомую песню.

— Капитан.

— На связи, Хьюстон.

— Волна четыре.

— Принял.

Капитан сменил канал. Хьюстон выключила музыку.

— Капитан Стивз, на связи.

Лампочка ответа загорелась зелёным, но человек по ту сторону связи молчал. Лишь слегка доносилось дыхание.

— Говорит генерал Олдвин… *шум*… планы изменились.

В голосе генерала чувствовалась нотка неуверенности, сомнение.

— Вас плохо слышно, генерал!

— Повторяю… *шум*… планы изменились! Как слышишь меня, капитан!

— Сэр! При всём уважении, мы и о прошлых нихрена не знаем!

Капитан встал с места и принялся расхаживать по палубе самолёта.

— Разверни… *шум*. Назад! *шум*. Как слышишь меня?! *шум*. Назад!

— Сэр? — неуверенно буркнул капитан.

— Назад? Он сказал назад? — ухмыляясь, спросил Паркер.

Лампа вновь загорелась. Солдаты замолкли.

— Простите меня… *шум*.

В рации раздался шум подобный взрыву. Лампа потухла. Все напряжённо притихли, слушая грохот четырёх двигателей.

— Это был выстрел? — спросил я.

— Я… я не знаю… — ответил Стивз.

Внезапно один из двигателей застыл. Просто стал, без какой либо причины.

— Хьюстон!

— Капитан, что-то не так.

— Не пугай меня, Лилит, что за фигня?

— Второй стал. Джон!

Капитан вдруг прыгнул к парашюту, но резкий, ужасной силы толчок рванул самолёт в сторону, и офицера по инерции швырнуло о стенку. Нескольких из бойцов вырвало из кресел, я успел схватиться за ремень, но тут же сорвался он могучего вихря, что стал бешено раскручивать самолёт словно пушинку.

Что-то взорвалось. Крик. Запах гари.

Самолёт без управления падал вниз, во все стороны, разбрасывая запчасти оружие и людей…

Зелёный. Красный. Зелёный. Красный.

Крик.

Удар…

Я лежал в сугробе лицом вверх и очнулся от глухого грохота металла.

Холод пробирал до костей. Руки и ноги почти не ощущал, они словно одеревенели.

Дышать было больно, да и давалось с трудом. Я бы уже и бросил попытки вздохнуть глубоко, если бы не боль и томительный страх, перестать дышать вообще. И покуда мог этого страшится, я был жив.

— … Капитан?

Метель завывала, словно раненный зверь. Снежинки стегали по порезу на щеке. Меня могло попросту разорвать на куски, будь падение из самолета не столь благоприятным.

Тяжело заворочался, завозил руками по снегу, ища точку опоры, потом рывком сел и впился в окружающий хаос ещё мутным взглядом.

Глаза резали мутные вспышки света. Я знал, что за запах и треск раздаётся вокруг, это треск пылающих обломков крыльев и фюзеляжа. Большая часть из них полыхала у крутой высокой скалы — не смотря на метель и мороз, огонь перекинулся на несколько сухих деревьев, и окружающая ночь ещё не смогла поглотить свет целиком.

Жгучая боль привела меня в чувство. Даже сквозь обморожение чувствовал как болит всё тело, как ноет, возможно, сломанная нога…

"Нет" — выдохнул я. — "Ушиб… и все же времени мало"…

— Капитан!

Тишина. Лишь ветер. Ужасный воющий ветер.

Вокруг никого. Ни стона, ни движения. Я рассудил по обломкам траекторию падения, и хромая прошёл вперёд, к обрыву. Где-то там, далеко впереди за стеной снегопада, мерцали огни пылающего самолёта…

Далее все было как в тумане. Я просто шел вперед и увидел ее, оцепенев от холода, когда казалось, что надежды нет. Во всей ее мрачности было уже что-то мертвенное. Потому я, не страшась, устремился к ней.

Небольшая пещера или логово мертвого волка, от которого остался лишь оскаленный череп и скелет…

Кости шепчут о смерти… пробуждают желание жить.

Принялся лихорадочно сбивать в кучу высохшие листья, что нанесло ещё осенним ветром. Отмороженными пальцами насобирал ветвей, которые так удачно сломали запчасти самолёта при падении, а возможно и я сам.

Теперь, когда стало слегка теплее, праведно завыл от боли, когда в руках вновь стала теплиться жизнь. Прежде чем сумел поджечь зажигалку дрожащими руками, ушла целая вечность. Однако всё же пламя поддалось.

Я взглянул на череп волка и, запинаясь, произнёс:

— П-прости, друг. Но я не могу составить тебе