Дети Антарктиды. 200 дней - Даниил Корнаков
— Тогда поехали, нагоним этого засранца, и я ему всыплю по самое число, — грозно прошипела она и добавила уже спокойнее: — а уж потом извинюсь.
* * *
Пробираться на пикапе по холмам оказалось не самой лучшей затеей. Их постоянно трясло из стороны в сторону, а при каждом нажатии на педаль газа в попытке преодолеть очередную высоту, двигатель ревел словно смертельно раненый морж.
— Знаешь, о чём я иногда думаю? — вдруг заговорила Надя после продолжительного молчания. — Будто наше прибытие на Шпицбергене это начало затянувшегося сна, странного, местами жуткого, порой спокойного, но всё же сна. А сами мы давно все умерли, и гниём где-то там, в лесу…
Матвей обернулся к ней, заметил как она приложила голову к стеклу, устало поглядывая по сторонам.
— Мы многое пережили, в особенности ты, — сказал Матвей. — Как любил поговаривать мой отец: пасть смерти почти сомкнулась, но я успел дать ей по зубам и дал дёру. Вот и мы дали дёру, чудом, вот теперь и кажется, будто жизнь началась заново.
Надя молчала.
— К тому же, мертвецы не видят снов, — добавил Матвей. — Они вообще ничего не видят.
— Ты не можешь знать этого наверняка, пока сам не умрёшь. Боже… — Её меланхоличный тон вдруг переменился, став звонче. Она закрыла лицо ладонями. — Прости, сама не знаю, чего я вдруг заговорила об этом. Иногда на меня нападает это странное чувство безнадёги, накроет так, что аж душит. Может, это из-за беременности?
— Возможно, — ответил Матвей, хоть и не знал, так ли это в действительности.
— К черту. Просто давай сделаем вид, что я ничего не говорила, окей?
— Как скажешь, — сказал Матвей.
За очередным холмом вырос огромный ратрак, брошенный здесь должно быть еще со времён Вторжения. Потускневший от времени и арктических ветров корпус транспорта местами облупился до металла, напоминая шкуру линяющего зверя. Широкие гусеницы, предназначенные для утрамбовки снега, наполовину ушли под грунт, став единым целым с вечной мерзлотой Шпицбергена.
— Думается мне, во всей этой спешной погони мы совершили одну непростительную глупость, — произнёс Матвей.
— Это какую же?
— Не взяли с собой оружия.
— Думаешь, оно нам может понадобиться?
— Очень хотелось бы надеется, что нет.
Надя открыла бардачок и не церемонясь стала выкидывать оттуда разные тряпки, инструменты и бумажки хозяина пикапа. Вычистив его полностью, она открыла подлокотник, поворошила внутри и нашла лишь складной нож размером с большой палец. Потом обернулась через плечо и осмотрела задние сиденья.
— Ничегошеньки… — сказала она с раздражением и вернулась обратно на сиденье. — Может, в кузове чего есть?
— Возможно, надо бы глянуть. Отто упоминал, что к нему приезжали как раз за оружием…
— Вон он, Матвей! Гляди! Вон он!
Маленькая и худая фигурка Тихона стояла на вершине заснеженного пригорка. На мгновение мальчишка дёрнулся, будто намереваясь сбежать, но передумал.
Ладони Нади крепко сжались в кулаки.
— Ох, держите меня семеро… — прошипела она.
— Успокойся…
— Да ничего я ему не сделаю.
Пока пикап подъезжал к пригорку, Тихон стал осторожно спускаться, то и дело поправляя висевшую за плечом винтовку. Не успел Матвей полностью остановиться, как Надя вышла наружу и быстрым, насколько это было возможным для её состояния, шагом направилась парню навстречу. Сблизившись она немедленно отвесила ему пощёчину, настолько крепкую, что эхо её хлёста Матвей услышал даже отсюда, с места водителя.
— Да ети твою… — осёкся собиратель и открыл дверцу пикапа.
Тихон стоял с понуренной головой. Его налитые слезами глаза кричали в гневе, но рот оставался закрытым.
— Ты знаешь, как ты нас подставил, а, говнюк мелкий? Знаешь, что нам с Матвеем пришлось…
— Надя, — строго сказал Матвей.
Она отвернулась от мальчишки, встретившись взглядом с собирателем. Потом резко выдохнула, прогоняя из своего нутра накопившуюся за этот неполный час злобу, и зашагала обратно к пикапу.
— Поехали уже отсюда, — бросила она, проходя мимо.
Матвей подошёл к Тихону, коснулся его подбородка и взглянул ему в лицо, искажённое гневом и сожалением.
— Ты как, не ранен?
Мальчик покачал головой.
Матвей снял с его плеча винтовку.
— Пошли, — спокойно сказал собиратель, заботливо подтолкнув его к пикапу.
Камушки зашуршали под их ботинками.
— Нечего было за мной идти, я бы и сам дорогу обратно нашёл, — буркнул Тихон.
— Не сомневаюсь.
Он открыл ему заднюю дверцу, пригласил внутрь, бросил винтовку в кузов, а сам вернулся на водительское. Надя нервно потирала руки, пытаясь унять охватившую её дрожь, и быстро взглянула в зеркало заднего вида, в котором отражался Тихон, со
