Дети Антарктиды. 200 дней - Даниил Корнаков
— Забавно, весь университет вдоль и поперек изучила, а до этого места ноги как-то не дошли. Эх, мама бывало рассказывала мне про свои студенческие годы, как они сидели вот в таких залах, слушали разных учёных, приглашённых со всего мира. Даже не верится, что нечто подобное существовало еще каких-то полвека назад.
— Они здесь в основном складируют старые вещи. — Матвей пальцем провёл по толстому слою пыли, осевшему на подлокотнике стула. — Понимаю, место не самое привлекательное, но именно оно было мне нужно.
— Беляев, я сейчас помру от нетерпения. Ну чего ты такое удумал? Давай уже признавайся.
Он протянул ей руку.
— Пошли за мной.
Оба стали пробираться между рядами складированной мебели. Их шаги гулко отдавались под высоким потолком. Яркий солнечный свет просачивался через большие окна, освещая им путь. В углу притаились свёрнутые в рулоны географические карты, а рядом — потрепанный глобус, накренившийся так, будто Северный полюс внезапно решил поменяться местами с экватором.
Матвей выдвинул два стула и на один из них усадил Машу.
— Так, сиди тут, я мигом.
Под её любопытствующим взором он подошёл к стене, где виднелся металлический короб со свёрнутым экраном. Кряхтя от натуги, потянул за шнур — механизм отозвался недовольным скрежетом, будто просыпаясь от долгой спячки. Белая ткань с дырой в углу стала появляться над сценой, рывками опускаясь вниз. С каждым движением в воздух поднимались клубы пыли, переливающиеся в солнечных лучах.
Маша заворожённо наблюдала за появлением проекционного экрана.
— Ты знаешь кто такой Чарли Чаплин? — спросил Матвей, поглядывая не перекосило ли экран. Вроде все ровно.
— Нет. А кто это?
— Да я и сам не знаю. Но вот Лейгур говорит, что он чудесно подойдёт.
— Подойдёт для чего?
Матвей смолчал, осознав, что сболтнул лишнее.
Наконец экран занял своё законное место. Он отряхнул руки и критически оглядел результат своих трудов — белое полотно, пусть и с едва заметными пятнами и несколькими дырами, но все еще выглядело вполне пригодным для использования.
— Ну вот, половина дела сделана, — он обернулся к Маше с довольной улыбкой. — Теперь время магии.
Матвей подошёл к столу позади Маши и сдернул кусок полотна, под которым спрятал небольшой офисный проектор, поставленный на кипу старых книг.
— Знаешь, мы с Ариной неделю потратили, чтобы заставить его работать, — он нажал кнопку питания, и аппарат отозвался приветственной мелодией. — Я нашёл его прямо здесь, на складе среди всего этого хлама. Думал, безнадёжный случай, но Аринкин талант смог дать этой штучке второе дыхание.
Он склонился над проектором, подключил к нему старый планшет и ткнул пальцем в экран. Лампа аппарата неуверенно моргнула, затем загорелась ровным светом. Луч прорезал пыльный воздух и на белом полотне появилось изображение с экрана планшета и кучей значков всякого рода древних программ и приложений. Матвей был заранее готов и знал куда нажимать, поэтому без промедления нашёл необходимый видеофайл.
— Матвей… — Маша выглядела чересчур растерянной, глядя на экран и проектор, — а Эрик… Он не будет против того, что ты тратишь электричество на… Чарли Чаплина?
— Он в курсе, я предупредил его. К тому же мистер Чаплин не слишком жаден до электричества. Так, ну вот! Вроде все готово! А нет, гадство… Лизну забыл протереть. Вот, теперь порядок!
Довольный сделанным, он вернулся к Маше и сел рядом. В полумраке зала слышалось тихое гудение кулера.
На экране появилось черно-белое изображение с английскими буквами.
— Чарли Чаплин в фильме «Огни большого города»… — перевела Маша и взглянула на Матвея. — Ой-ёй…
— Что такое?
Ее кисть крепче сжала его руку.
— Должна признаться, я прежде никогда не смотрела кино. Только слышала о нём из рассказов матери с отцом.
— Я тоже, — ответил Матвей. — Ну значит настало время нам обоим это исправлять.
— Немного волнительно…
— Мне тоже.
Он сжал её горячую руку.
* * *
Время пролетело незаметно.
Пока шёл фильм они не обмолвились и словечком. Все их внимание заволок неуклюжий бродяга с добрым сердцем, пытающийся помочь слепой продавщице цветов вновь обрести зрение. Оба они смеялись в особенно весёлых сценах, где герой Чаплина пытался заработать денег, но наступали и такие моменты в фильме, когда обволакивающая их тишина становилась еще плотнее, и оба боялись даже пошевелиться, боясь нарушать магию кино.
Затем изображение ушло в затемнение, сменилось яркой надписью «THE END», а маленькие динамики дребезжали от грустного оркестра.
Матвей посмотрел на Машу и увидел в её глазах застывший блеск. Она продолжала смотреть на белое полотно, где еще минуту назад творилось волшебство.
Медленно она отпустила его руку, встала со стула и подошла к окну, выглянув в прорезь плотных штор.
— Всё в порядке? — спросил Матвей.
