Дети Антарктиды. 200 дней - Даниил Корнаков
— Тогда в Мак-Мердо, когда ты спас меня, я осознала, что всю жизнь прожила в скорлупе. И вот скорлупа треснула, жёлтый и мягкий цыплёнок высунулся наружу и увиденный им мир оказался вовсе не тем идиотским приключенческим романом, которыми он зачитывался в детстве. Этот мир, настоящим мир, говорил с цыплёнком только на языке смерти, пытал горем и душил нескончаемым чувством страха. И если цыплёнок хочет выжить в этом мире, он должен сам стать смертью, взять этот проклятый мир за глотку и держать до тех пор, пока хватит сил.
Ногой она поворошила снег и оголила груду камешков. Она взяла один из них и стала водить им между пальцев.
— Я должна тебе признаться кое в чем, Матвей. Как мы прибыли сюда, я не испытываю ничего, кроме ненависти.
— Из-за Бурова? — предположил Матвей.
Арина подтвердила его догадку лёгким кивком.
— Его поступок, он изменил меня. — Её кулаки сжались. — Это произошло не сразу, а постепенно. Последней каплей стало принятие того, что мы не вернёмся к нашим, на «Восток»… С тех пор я напрочь разучилась испытывать какие-либо другие эмоции, кроме злобы и ненависти. Теперь меня переполняет лишь желание мести. Я не могу думать ни о чем другом. — Она вцепилась ему в руку и карие глаза, на который посмотрел Матвей, блеснули надеждой. — Я всё думаю, может его смерть излечит меня?
Пошёл мелкий снег, поднялся ветер. Не с того не с сего оживились птицы и закружились над горными хребтами.
— Я не знаю, — ответил Матвей после длительного размышления. — Возможно тебе и впрямь сделается легче, а может быть только хуже.
— Всё равно… — она отвернулась, — пока он дышит, я не успокоюсь. И если даже после его смерти мне сделается хуже — плевать, я хотя бы попыталась.
— Все в группе хотят расквитаться с ним, и я не меньше твоего. Но запомни главное — в одиночку тебе не победить, как бы сильно ты этого не хотела. — Он взял её озябшие руки в свои, посмотрел ей прямо в глаза и сказал: — Мы прикончим ублюдка все вместе.
Она смолчала.
Вновь они сидели в тишине, отдыхали, думали о своём. Затем взгляд Матвея зацепился на нечто странное, спрятанное под курткой Арины.
— Что это у тебя там, за поясом? — спросил он.
Арина опустила голову и медленно достала диковинный нож с каменным лезвием и белоснежной рукояткой из непонятного материала.
— Я сама его сделала. — Она передала ему оружие.
Матвей взял нож в руки и стал разглядывать со всех сторон.
— Осторожнее, он намного острее, чем может показаться на первый взгляд. Я много времени убила, обтачивая его.
— Говоришь, сама сделала? — Матвей подушечкой пальца коснулся холодной зазубрины и убедился, что Арина не преувеличивала — надави он чуть сильнее и обязательно прыснет кровь.
— Да, из кремня и китовой кости. Я нашла их на берегу к западу от Лонгйира.
— Кажется, припоминаю, как видел там большущий скелет кита. — Он протянул ей нож обратно. — Ты молодец, прекрасная работа. Только вот зачем тебе делать нож самой? Я видел много хороших здесь, в Лонгйире, привезённых с континента местными собирателями.
— Ты не понимаешь. Мне нужен был мой, собственный, сделанный этими вот руками.
— Зачем?
Арина молчала и задумчиво поглаживала рукоять молочного цвета.
— Для Бурова? — сделал предположение Матвей.
Она продолжала молчать.
— Когда настанет время, я тебе расскажу, — она вернула клинок за пояс, — а сейчас давай лучше займёмся делом.
* * *
Крутой склон впереди не предвещал ничего хорошего.
— Может обойдём? — предложила Арина.
Матвей прикрыл ладонью глаза от ослепительного солнца и огляделся, ища обходной путь. Гребень холма, на котором они находились, тянулся дальше на юг, постепенно переходя в плавный спуск.
Он проверил время на ваттбраслете.
— Сколько там? — спросила Арина.
— Без пятнадцати четыре.
— Можем не успеть…
— Угу, — подтвердил Матвей. Он опёрся на левой ногой у края выступа и подался немного вперёд, оценивая спуск. — В Лонгйире они все встают спозаранку. Времени у нас в обрез, а это еще обратно надо вернутся незамеченными.
— Значит, будем спускаться, — уверенно, но с ноткой тревоги в голосе произнесла Арина.
— Да, выбора у нас нет.
Матвей отвязал кабель от дощечек-салазок и обмотал его вокруг плеча и груди, почувствовав всю его тяжесть.
— Они довольно тяжёлые, я возьму.
Арина молча согласилась и отдала ему свой кабель.
— Будем идти потихоньку, маленькими шажками, — сказал Матвей, положив дополнительно дощечки в карманы. — Пойдёшь впереди, будешь придерживать носилки, я буду держать
