Золотой человек - Филип Киндред Дик

– Откуда же ты тут взялся? – басовито, гортанно промурлыкал их командир. – До тебя мы уже сколько месяцев ни одного из людей не видали.

Трент, поперхнувшись, повернулся к нему:

– Месяцев?! Значит…

– Нет, здесь-то нет ни единого. Мы из Канады, из окрестностей Монреаля. Вот там есть человеческое поселение.

Дыхание Трента участилось минимум вдвое.

– Сколько туда пешего ходу?

– Ну, мы дня за два добрались. Однако мы, понимаешь ли, бегаем довольно быстро, а вот ты… – Хмыкнув, попрыгунчик с сомнением оглядел освинцованные сапоги Трента. – Даже не знаю. Тебе, надо думать, дольше придется идти.

Люди… Человеческое поселение…

– Много их там? Поселение велико? Развивается?

– Знаешь, не помню точно. Я их поселение и видел-то всего раз. Глубоко под землей – коридоры, ярусы, погреба. Мы к ним как-то заглядывали холодные растения на соль обменять. Давно уже.

– И как они? Держатся? Есть у них инструменты, станки, компрессоры? Цистерны, чтоб пищу выращивать?

Попрыгунчик слегка замялся, неловко переступил с ноги на ногу.

– По правде сказать, их там, может, и нет больше.

Трент замер. Внезапный страх вонзился в живот подобно ножу.

– Что значит «нет больше»? Как это?

– Может, ушли уже.

– Ушли? Куда ушли? – утратив всю бодрость духа, выдохнул Трент. – Что с ними стряслось?

– Куда… не знаю, – пожал плечами попрыгунчик. – И что стряслось, понятия не имею. Кто же их разберет?

* * *

Охваченный нетерпением, Трент поспешил на север. Со временем джунгли сменились студеными лесами. Вокруг стеной возвышались деревья наподобие папоротников, прозрачный воздух казался хрупким, словно тонкая корочка льда.

Устал он смертельно, а в кислородном баке остался всего один, последний, баллончик. Когда иссякнет и этот, придется поднять забрало, и долго ли он так протянет? Первая же дождевая туча, первый порыв сильного ветра со стороны океана – и в легкие хлынут мириады смертоносных радиоактивных пылинок…

Изрядно запыхавшись, он одолел длинный пологий склон и остановился на гребне холма. От подножия холма тянулась вдаль, к горизонту, равнина, густо поросшая темно-зеленым, едва ли не бурым лесом. Среди зелени то там то сям виднелись белые пятнышки. Развалины. Руины большого города. Три сотни лет назад здесь жили люди, миллионы людей, а теперь – никого. Никого, ничего. Ни звука, ни движения, ни единого признака жизни.

Трент двинулся вниз. Лес безмолвствовал: стихла даже неумолкающая возня мелких зверушек в кустах. Под гнетом царящей вокруг тишины на сердце становилось все неспокойнее. Звери, насекомые, люди – исчезли все, все до единого. Допустим, большинство попрыгунчиков откочевали на юг. Мелкая живность, вероятно, вымерла. Но куда могли пропасть люди?

Охваченный недоумением, Трент подошел к развалинам. Да, когда-то здесь начинался огромный город. Затем его жители, вероятно, спустились вниз – в бомбоубежища, в шахты, в метро, а после расширили подземелья. Три сотни лет эти люди – настоящие люди – держались, жили глубоко под землей. Облачались в освинцованные гермокостюмы, поднимаясь наверх. Защищали поляроидными забралами глаза, отвыкшие от сияния солнца. Растили пищу в цистернах, фильтровали воду для питья, запасались сжатым воздухом, очищенным от радиоактивной пыли.

Держались, работали, жили, а теперь – никого. Ни души.

Трент снял с пояса передатчик.

– Шахта, – прорычал он. – Трент на связи. Ответь Тренту.

Передатчик негромко зашипел. Ответа пришлось подождать. Далекий, еле слышный голос Дежурного то и дело терялся в треске помех.

– Ну? Нашел их?

– Нет. Исчезли. Ушли неизвестно куда.

– Но, может…

– Нет. Никого. Все брошено, – доложил Трент, устало присев на обломок бетонной плиты. Казалось, он уже мертв. Казалось, во всем его теле не осталось ни капли жизни. – Брошено, причем недавно. Развалины не успели травой зарасти. Должно быть, они ушли всего недели две-три назад.

– Чушь какая-то… с чего бы, спрашивается? Ладно. Мейсон с Дугласом уже в пути. Дуглас на тракторе. Должен прибыть через пару суток. Что у тебя с кислородом? Надолго запаса хватит?

– От силы на двадцать четыре часа.

– Мы передадим ему, чтоб поспешил.

– Как жаль, что мне не о чем больше докладывать… Столько лет, столько лет!.. Все это время они были здесь, а теперь, когда мы наконец отыскали их…

С этими словами наружу разом выплеснулась вся горечь, вся обида, скопившаяся в груди.

– Как полагаешь, что с ними могло случиться? Соображения есть?

Он с трудом поднялся на ноги.

– Осмотрюсь тут, подумаю. Найду что-нибудь – доложу.

– Удачи! Ждем новостей.

Негромкий голос Дежурного сменился треском помех. Вернув передатчик в чехол на поясе, Трент поднял взгляд к серому небу. Смеркалось. Близилась ночь. В сумерках лес посуровел, помрачнел сильней прежнего. Над бурыми зарослями безмолвно кружил редкий снежок, постепенно укрывавший тоненькой грязно-серой пеленой все вокруг. Снег пополам с радиоактивным прахом… со смертоносной пылью, не успевшей осесть на землю даже за три сотни лет…

Трент, щелкнув клавишей, включил налобный фонарь. Луч света рассек полутьму впереди, прочертил светлую полосу среди деревьев, среди растрескавшихся, надломившихся бетонных опор, среди беспорядочных груд порыжевшего шлака. Оглядевшись, Трент углубился в развалины.

В самом их центре он нашел то, что искал. Вышки. Громады бетонных опор в кружевах решетчатых мостков – блестящих, чистеньких, без пятнышка ржавчины. У подножия вышек темнели, словно бездонные омуты, зевы туннелей – безмолвных, опустевших туннелей, ведущих из подземелий наверх. Заглянув в один из них, Трент осветил туннель лучом фонаря. Туннель отвесно тянулся вниз, в глубину земных недр… но был совершенно пуст.

«Куда же они подевались? Что могло с ними случиться?» – думал Трент, бесцельно бродя среди вышек. Люди… жили здесь, трудились, держались за жизнь. А потом поднялись на поверхность – вон, возле выходов, машины с буровыми головками спереди, припорошенные серым ночным снежком… Поднялись наверх – и ушли.

Куда?

Укрывшись от ветра за поваленной бетонной опорой, он включил грелку. Нагревшийся гермокостюм замерцал неярким красноватым светом, отчего Тренту сразу же сделалось заметно уютнее. А вот счетчик его огорчил: земля вокруг оказалась изрядно горячей. Чтобы поесть и напиться, придется идти дальше.

Но вот беда: устал он зверски. Так устал, черт побери, что с места не сдвинуться. Потому и сидел, отдыхал, опустив голову, поджав колени к груди, освещая лучом налобного фонаря покрытый серым снегом круг впереди. Вскоре безмолвно падавший с неба снег припорошил и самого Трента, превратив его в бесформенный серый сугробик среди обломков бетона. Такой же неподвижный, безмолвный, как и вышки, и мостки, и лестницы повсюду вокруг.

Под мерное, негромкое гудение грелки он начал клевать носом. Поднявшийся ветер подхватил, закружил выпавший снег, швырнул в грудь и в лицо пригоршню серых хлопьев. Сдвинувшись чуть вперед, Трент устало откинул голову в шлеме из металла и пластика на бетон и