Джейн Фокс: Испытание огнём - Номен
Хассинельг тяжело вздохнул.
- Один зверь против трёх, не считая Кьюссов и гвардии Гвар… Кьюгена? Вожди, Геджер бы точно не одобрил. Он ценит отвагу, но не безумие! И всё же… как Гварза смог, как это могло случиться?!
Джейн тихонько выбралась в коридор. Шестеро Джагулов-вождей вместе с Урдженом собрались вокруг Хассинельга, мрачного, как ноябрьское небо. Даже посох потускнел и выглядел древней вещью, только что найденной на раскопках, - луч солнца, порыв ветра, и кости распадутся в пыль…
Вожди склонили головы.
- Вождь Ваардзаг… - Урджен оскалился. – Он был умён, но не мудр. Самки Дома Пламени ввели Улгаана и Азгеха в круг вождей. Урху признала их, само Пламя признало. Стал бы мудрый вождь спорить?! А что делал Ваардзаг?! Вся мудрость была у его брата, с ним и ушла!
Джейн не без опаски положила руку на запястье Хассинельга. Тот вздрогнул, покосился на неё, второй рукой накрыл её ладонь.
- Джегуу тяжело ходит, - заметил Урджен. – Вы оба избиты и голодны. Иди купаться, страж. Джагзуу проследит – раненой помогут. Пищи тоже будет вдоволь. Хеллуг охотятся над сбитым зверем Кьюссов, наш зверь поедает его, - до вечера мы его не отгоним!
Джейн представила, как сааг-туул перемалывает, не разбираясь, и лиловое мясо «трилобита», и куски панциря и пористых костей, и останки экипажа… Её, чуть прихрамывающую, уже вела, приобняв за плечи, крепкая гуманоидная гиена.
- Я Джагзуу, мастер стекла, - сказала она, пряча клыки при ухмылке. – Ты, значит, воин-колдунья? Для твоего народа кровяных камней у нас нет. Даже для Детей Пламени есть – но ты не из них. У них не растут гривы. А твоя длинная, яркая, как у Сэта. Но Сэта лечатся, превращаясь в огонь. Ты ведь так не можешь?
- Не-а, - отозвалась Джейн. Мозг уже распух от множества имён и названий. Кажется, ей тоже успели дать новое имя – «Джегуу». «Если они могут сказать «Урджен», почему я не «Джен», и что такое «гуу»? И… что там был за разговор о сам… женщинах, которые назначили каких-то вождей сарматам? Откуда у сарматов женщины?!»
…У Джагулов женщины были – и, похоже, только их и допускали к… медицине – если это можно было так назвать. Деваться Джейн было некуда, и она старалась не жмуриться, глядя, как гуманоидная гиена сосредоточенно жуёт листья, мох, сушёные грибы и ещё что-то неопознаваемое, а потом всё это прямо языком намазывает на разодранную ногу. В пасть набили целую пригоршню – «лекарства» хватило и на царапины на руках и лице. «Если что – заражение пойдёт со всех сторон сразу… ну, теперь я могу сама себя добить,» - думала Джейн с кривой ухмылкой, глядя, как крупные шматки снадобья приматывают сверху слегка пожёванным листом. Вокруг ранок кожу словно подморозило, зато сами они жглись и зудели. Вроде бы зуд мог быть знаком процесса заживления… но не с такой же скоростью!
- Повезло, и голова, и кости, и то, что внутри, - всё цело, - невнятно проговорила «врач», прополоскав рот – видно, и у неё язык и челюсти занемели, как кожа вокруг ранок. – Вставай!
Джейн сделала пару неуверенных шагов. Хуже не стало – вот и всё, что она могла сказать. Она отхлебнула из фляжки с отваром курруи, - Джагулы отшатнулись, прикрывая носы.
- Снадобье карликов! Ладно, лишь бы не во вред. Идём, еда готова!
…Ни стульев, ни скамеек, - набросанные на «пол» (или «палубу», раз уж речь о живом, но транспорте?..) истрёпанные шкуры, если повезло – в два слоя… или край можно подвернуть. Джагулы сидели, чуть откинувшись назад и скрестив босые ноги. Джейн отметила, что безволосые участки ступней – чёрные, а не красные или фиолетовые… похоже, и шерсть, и руки, и «лицо» тут красили, не жалея пигментов, и эти пигменты между покраской не смывались и не стирались. «Может, как моются, так и краску наносят вместе с мылом?» - думала девушка, вгрызаясь в кусок чего-то очень жилистого и костлявого. «Гиены» вокруг – как и полагалось «гиенам» - перемалывали куски целиком, с костями, - только треск стоял. «Или очень стойкий пигмент, или моются часто… или, наоборот, редко – потому и не смывается!»
- Все они видели мой луч, - доносилось из соседней «залы» - длинного обеденного «отсека»; дети, женщины и мужчины ели по отдельности, и Хассинельг ожидаемо попал к самцам – Джейн его даже не видела. – Все, у кого есть глаза, - все прочли мой рассказ. И теперь – я видел десятки разумных ответов. Даже Гор отозвался – он перехватит караван из Тогота, развернёт от Холма Мены. Ни один Скогн в день Земли не должен попасть в ловушку!
- И мы послали эшку-тэй к чёрным племенам, - прорычал кто-то из вождей. – Тем, кто с жёлтыми не знается. Жёлтые ходят под Кьюссами – явно уже в плену. А вот чёрные… может, наши эшку-тэй вернутся живыми.
Джейн вспомнила убитую «динокариду» в Омтурру, потом – гиганта, взрывающегося изнутри у небесной лаборатории. «Много животных гибнет из-за чужой дури. Повезло ещё, что наши успели попрятаться… Хорошо бы, эшку-тэй вернулись!»
В задумчивости она разгрызла тонкий отросток чьей-то кости – и сплюнула осколки вместе с кровью, - что-то из них расцарапало десну. «Гиена», сидящая напротив, рявкнула на соседку.
- Джагзуу! Не видишь – у Джегуу ни челюстей, ни зубов! Что за еду ты ей дала?!
- Урррх, - отозвалась Джагулка, посмотрев на костяк в руках Джейн. – Верно. Жди, Джегуу. Принесу то, что ты разжуёшь. Как вы живёте с плоским лицом и такими зубёшками?!
Самка нырнула под соседний навес и вернулась с чашкой-конусом. Внутри было что-то, нарезанное крупными кусками и так проваренное, что мелкие кости размягчились, - Джейн, радостно взявшись за ложку, ощутила на языке пористую жестковатую полоску, потом ещё одну, вторую, десяток, - но это можно было жевать, не отрастив гиеньи челюсти. Еда была пресновата – видно, такой тут кормили детей – но черпак соуса исправил дело. «А ничего! Куда как лучше походной каши… О, тут что, колбаса накрошена? Они и колбасу умеют делать?!»
- Да, вот так всю жизнь – ни челюстей, ни зубов, - вполголоса рассказывала Джагзуу; на Джейн косились с нескрываемым
