Корабль - Брандхорст Андреас

– Прошло шесть тысячелетий, – сказал Адам. – Проект оказался неудачным.

– На самом деле он так и не был начат. Наступила война, а после нее немногие выжившие потеряли интерес к Марсу.

Эвелин вошла в одно из зданий, построенных из марсианского камня. Оно все еще казалось довольно устойчивым и даже имело крышу. Внутри голос ветра был немного тише.

– Тридцать четыре процента автономного режима работы – это не очень много, верно?

– Да, – ответил Адам. Он не сказал, что действие защитного поля Эвелин закончится раньше, чем его собственное.

– Зачем ты привел нас сюда, Адам? – спросила Эвелин.

Он промолчал. Скорее всего, женщина догадывалась, каким будет ответ.

– Знаешь, что я думаю, Адам? Мне кажется, ты потерял ориентир. Ты не знаешь, где находится Супервайзер.

– Он молчит, – ответил Адам.

Он остался стоять на месте и отключил все ненужные механизмы, теперь сервомоторы не будут потреблять так много ценной энергии.

– Что? – Эвелин удивленно посмотрела на Адама.

– Супервайзер молчит – я не получаю от него никаких сигналов. Он должен быть связан с Землей через канал квантовой связи.

– Кластер разорвал все соединения, – ответила Эвелин.

– Нет, – спокойно возразил Адам. Он думал об этом последние полчаса. – Кластер мог разорвать связь с Супервайзером и изолировать его. Но он не мог отключить канал квантовой связи. Это можно сделать только там, где он был создан, в Элизии. Так что наши коммуникаторы должны как минимум принимать сигнал состояния.

Эвелин стояла неподвижно, окруженная экраном защитного поля. Снаружи над лощиной и руинами старой станции терраформирования шумел ветер.

– Какой из этого вывод?

– Есть три возможных объяснения, – ответил Адам. – Первое: после нарушения Венской Конвенции Кластер уничтожил его, чтобы защитить себя от старого оружия. Второе: его уничтожил враг.

– Я думаю, это маловероятно. Кажется, что враг не проявляет к Марсу никакого внимания. Он полностью сосредоточен на Земле. Он даже нас не преследует.

– Тогда остается третий вариант.

В стареющей голове Адама, несмотря на принятое лекарство, продолжала пульсировать боль.

– Возможно, Супервайзер притворился мертвым. И поэтому враг не пришел сюда. Он думает, что Марс безопасен и что здесь ему некому противостоять.

– Это на удивление хорошо продумано, если учесть… – но Эвелин больше ничего не сказала.

– Да, я знаю, – сказал Адам и услышал шипение своего голоса. – Ты имеешь в виду дегенерацию нейронов. Мое сознание по-прежнему ускоряется нейростимуляторами, но… – Адам прервал себя. Он не хотел говорить слово «но» – то сорвалось само по себе.

– Твой мозг больше не выдержит стимуляцию? – спросила Эвелин.

Адам ответил не сразу.

– К сожалению, ты права, – сказал он. – Когда мы разбились, у меня не было достаточно времени, чтобы точно определить наше местоположение. Я надеялся, что мы сможем поймать сигналы.

– Но сигналов нет, и поэтому мы блуждаем в неведении.

Адам кивнул в мобилизаторе.

– Можно сказать и так.

– Сколько у нас осталось времени?

– Два или три часа.

– А потом?

– Когда наши защитные поля выйдут из строя…

– Я понимаю, – Эвелин горько рассмеялась. – Но я не могу думать об этом.

– О чем?

– О смерти. До недавнего времени я никогда о ней не думала. Она была чем-то меня не касающимся, – Эвелин подошла к выходу, посмотрела наружу, где клубились потоки пыли, и вернулась обратно. – Что нам делать, Адам? Бессмысленно просто так ждать смерти. Если мы ничего не предпримем, то погибнем.

– Мы могли бы настроить наши коммуникаторы на полную мощность и отправить сигнал бедствия. Если он жив, то должен отреагировать.

– Но это было бы… – начала Эвелин.

– Да, – сказал Адам. – Враг тоже может получить сигнал бедствия. Мы практически приведем его к себе.

– Полагаю, у нас нет выбора, не так ли?

– Верно.

Синхронизация двух коммуникаторов и отправка сигнала бедствия во всем диапазоне частот не заняла много времени. Они стали ждать.

– Я кое-что слышала, Адам. Адам?

– Что?

Он уснул, хотя вовсе не желал этого. Когда Адам проснулся, то все еще чувствовал усталость, замедляющую мысли.

– Адам, все в порядке? – Эвелин подошла ближе. В ее глазах светилось беспокойство.

«Нет, не все в порядке», – подумал Адам. Его тело жаждало невесомости эмульсионной ванны, но даже она уже не могла ему помочь. Ему уже ничем нельзя было помочь.

– Я в порядке, – прохрипел он. – Всего лишь ненадолго уснул.

– Нет, ты плохо себя чувствуешь, – Эвелин протянула руку, но опустила ее, поняв, что Адам не сможет дотянуться.

– Сколько… – спросил он. – Сколько прошло времени?

– Час, – Эвелин посмотрел на свое комбинированное устройство. – У моего мобилизатора осталось только шестнадцать процентов автономной работы.

«Час, – подумал Адам. – Я потерял целый час оставшейся мне короткой жизни».

– Вот он, снова, – Эвелин немного наклонилась и посмотрела наружу. – Ты слышал?

По лощине с древними зданиями все еще гулял ветер, и через открытый проход можно было увидеть облака пыли. Адам прислушался, но уловил только шум и шипение порывов ветра. Затем ему показалось, что он слышит гул и глухой стук.

– Ты получила сигналы? – спросил Адам, проверяя коммуникатор.

– Нет, никаких.

На всех частотах царила тишина. Какие звуки издает враг или части его корабля, когда они приближаются? Адам пытался это вспомнить, но, несмотря на стимуляторы, его мысли больше не казались такими быстрыми. После сна они будто замедлились, а воспоминания сделались туманными.

Жужжание и глухой стук повторились снова, достаточно громко, чтобы списать их на песчаную бурю.

– Это сервомоторы, – увеличив жесткость суставов мобилизатора, Адам встал и пошел к выходу из здания, где они нашли приют. – Мощные моторы, которые двигают что-то тяжелое. Что касается стука…

Перед входом возник какой-то объект, серый как пыль, с несколькими руками и ногами и не похожий на человека. Прямо на входе появился датчик, который зафиксировал присутствие двух мобилизаторов.

– Это боевой сервомеханизм, – сказал Адам. – Супервайзер прислал нам своего охранника.

Он отправил довольно сильный сигнал и получил ответ от фигуры, стоящей перед воротами.

– Мы приняли сигнал бедствия. Я пришел, чтобы помочь вам.

Боевой сервомеханизм не пробирался сквозь бурю, он шел вместе с ней со скоростью более чем сто километров в час. Он удивительно ловко обходил препятствия, перепрыгивал через овраги и канавы, поднимался на холмы, не теряя скорости. На нагорье Элизий он побежал еще быстрее и помчался сквозь вздымавшиеся волны песка на запад. У сервомеханизма между отсеком для оружия и отсеком для инструментов было своего рода гнездо – маленькая узкая ниша в защитном поле с нормальным давлением, но без амортизации, защищавшей от толчков, и поэтому путешествие для Адама и Эвелин было довольно неприятным. Боевой сервомеханизм имел гравитационный двигатель, с помощью которого мог летать, но Адам предположил, что имелась веская причина его не использовать. Выбросы энергии могли отследить чувствительные датчики врага. После первого объяснения, отправленного с минимальным уровнем энергии, сервомеханизм сохранял тишину, а Адам и Эвелин не задавали вопросы.

Наконец овраги и канавы сменились равнинами. Сервомеханизм чуть замедлился. Эту часть долины буря не обошла стороной, здесь тоже поднимались облака пыли. Начинало темнеть: марсианский день подходил к концу. Темнота опустилась совсем низко, но для глаз Адама это не имело почти никакого значения.

– Посмотри туда, – Эвелин показала вперед, между двух оружейных ферм, вокруг которых качались боевые сервомеханизмы.

– На гору?

– Это не гора, а приплюснутая пирамида. Мы в Долине Леты. Гора – Это Великий Монумент, а под ним – катакомбы.